Трагедии моря

Вместо эпилога. Ответственные за уничтожение стад диких лошадей в провинции Альберта, запасов белухи в районе Черчилла и за почти полное исчезновение обыкновенной гринды из вод Ньюфаундленда владельцы норковых ферм снова испытывают трудности в поддержании своих доходов на достаточно высоком уровне. Какое-то время они кормили норок мясом китов Минке, но когда и этот кит оказался на пороге исчезновения, они были вынуждены за неимением других заменителей корма из мяса млекопитающих перейти на кормление норки рыбой. Однако рыбная диета оказалась неспособной обеспечить качество меха, которое удовлетворяло бы вкусы разборчивых женщин, и Великий Ньюфаундлендский Норковый Мыльный Пузырь лопнул, проткнутый, так сказать, фаллосом неуемной алчности.

Так заканчивается история о том, как Море Китов стало Морем Кровопролития, как одно за другим, от самых крупных до самых мелких, каждое по очереди в соответствии с их денежной стоимостью, сгорели несколько сообществ китообразных в ревущем пламени всесожжения, питаемом человеческой жадностью.

Сейчас, когда их остатки уже не представляют промыслового значения, пламя, которое поглотило их собратьев, догорает. Но вряд ли — ведь наши инстинкты не меняются — уцелевшие остатки китового племени, даже разбросанные на широком океаническом пространстве, смогут надежно укрыться от нашего хищничества, если только (и пока) они не получат защиты во всем мире.

Это, несомненно, самое малое, что мы можем сделать во искупление зла, которое мы им причинили.

А то, что это было зло, — на этот счет обманываться не стоит.

5. Ластоногие

Два больших отряда млекопитающих сделали море своим домом. Один из них — киты. Другой — ластоногие. Последний включает тюленей, моржей и родственных им обитателей водной среды, чьи задние ноги трансформировались в плавники, или ласты. Наземные предки ластоногих переселились в мир океана позже, чем прародители китов, и тем не менее они жили там задолго до того, как на нашей планете появились первьп доисторические люди.

Мы знали и знаем о ластоногих гораздо больше, чем о китах, поскольку большинство из них сохранили тесную связь с наземным миром. Названия, которые мы им давали, говорят о том, что мы видели в них сходство с привычными для нас существами: морская лошадь, морская корова, морской волк, морской слон, морской лев и т. д. и т. п.

Когда первые европейские искатели приключений заплыли в северо-западные воды на побережье Нового Света, они обнаружили в здешних морях множество ластоногих, среди которых выделялись пять основных видов. Одним из них был огромный морж. Два других, тевяк, или серый (длинномордый) тюлень, и обыкновенный, или пятнистый, тюлень, жили отдельными стадами и были тесно связаны с побережьем и островами, где на лежбищах у них рождалось потомство. Другие два вида — лысун, или гренландский тюлень, и хохлач{109} — жили и все еще живут в различных районах Арктики. В летнее время их можно встретить в высоких широтах арктических морей. Зимой и ранней весной их огромные скопления можно найти в заливе Св. Лаврентия и к северу от Ньюфаундленда, где они на плавучих льдах рождают своих детенышей. Эти два вида — обитатели ледяного царства и редко выходят на сушу по своей воле.

В первобытные времена число ластоногих, по всей вероятности, было удивительно велико. Только постоянных обитателей арктических морей насчитывалось, наверное, не меньше десяти миллионов. С началом промысловой деятельности европейцев на северо-восточном побережье Американского континента все пять основных видов ластоногих стали, если можно так выразиться, зерном для помола на мельнице человеческой жадности. Один вид был полностью истреблен, а численность другого настолько уменьшилась, что одно время его считали исчезнувшим в Северной Америке. Остальные три понесли (и продолжают нести) огромные потери от рук человека, и, если это опустошение не остановить, оно вполне может оказаться для них смертельным. Среди облеченных властью людей, которым общество вверило охрану «наших диких животных», встречаются, как мы убедимся, и такие, кто обязался как раз завершить уничтожение ластоногих.

Глава 16

Моржи

Все острова на свете подернуты дымкой таинственности, но немногие из них столь загадочны, как затерянный в огромной Атлантике, в сотне миль от берегов Новой Шотландии, остров Сейбл. Этот сверкающий белым песком серповидный осколок суши кажется совершенно случайным там, где вроде никакой суше быть не положено. Невидимые глазу отмели на протяжении многих миль огибают концы его полумесяца, образуя парную с берегом косу, собравшую полную жатву людей и кораблей — недаром острову дано зловещее прозвище «Кладбища Северной Атлантики».

Такова мрачная сторона его истории, но когда перед взором наших европейских предков впервые промелькнул его искривленный берег, остров был полон жизни. Давайте представим себе его таким, каким его открыли в начале 1500-х годов.

…Июньский день. Небесная высь исчерчена веточками перистых облаков. Порывистый северо-восточный бриз предвещает ненастную погоду, но пока что над безымянным островом, на который еще не ступила нога человека, полыхает жаром яркое солнце.

Тяжелые волны неспокойного океана точат белый песчаный берег; но на сверкающем белизной серпе то там, то здесь проступают какие-то бесформенные пятна, каждое площадью в несколько акров. Если повнимательнее приглядеться, то увидишь, что их образуют тысячи громадных веретенообразных тел, так тесно скучившихся, что они кажутся почти единым целым. Большинство животных растянулось на спине в состоянии сонной апатии, беспечно подставив солнцу уже начавшее розоветь брюхо.

Пучеглазой мордой, колкими усами, толстыми морщинистыми щеками и двойным подбородком они отдаленно напоминают полковника Блимпса[112], разве что каждый из зверей, независимо от пола или возраста, наделен парой отполированных, изогнутых книзу клыков цвета слоновой кости. Те, что украшают полуторатонных самцов-производите-лей, — длиной с предплечье, а толщиной (у основания) — с запястье человеческой руки. Сверкая на солнце, они придают их тучным обладателям грозный вид первобытной мощи, таящей страшную угрозу, случись кому-нибудь разозлить этих животных. Вот какие они, «слоны» морской стихии — моржи.

Какими бы грозными ни казались эти живые глыбы, заполнившие длинную полосу песчаного пляжа, словно отдыхающие у моря люди, они все же чем-то вызывают к себе невольную симпатию. Может быть, тем, что они так явно наслаждаются жизнью? Но не все лентяйничают на песке. Сразу за разбивающейся о берег волной расположились, подставляя солнцу свои бока, самки, бдительно наблюдающие за резвящимися в прибое малышами.

В воде эти с виду неуклюжие создания превращаются в гладких и гибких властителей иной стихии, с которой им вообще не стоило бы расставаться, если бы не потребность рожать детенышей, наслаждаться любовью и солнечными ваннами. Вода — вот подлинная среда их обитания, навсегда ставшая ею с тех пор, как их предки покинули сушу несчетные миллионы лет назад.

Достигая четырехметровой длины и обладая развитой мускулатурой, одетые в толстую, прочную как броня шкуру, взрослые моржи не ведают страха в мире океана. Общительные и миролюбивые по натуре, за исключением случаев, когда они защищают своих сородичей, они живут гармоничной жизнью, как и все моржовое племя северного полушария. В былые времена оно было весьма многочисленным в водах Атлантического побережья Северной Америки до самого Кейп-Кода на юге, а также до островов Королевы Шарлотты на ее Тихоокеанском побережье. Они недурно проводили время, легко ныряя на прибрежных банках за устрицами, мидиями, двустворчатыми и брюхоногими моллюсками или нежась на залитом солнцем берегу.

112

Нарицательный образ. Blimp (англ.) — толстый, неуклюжий человек, увалень; то же — крайний консерватор, «твердолобый». — Прим. перев.