Страница 90 из 137
«Чудесно! — сказал Смолвуд. — Тащите сюда ваших норок!»
Поскольку Ньюфаундленд был теперь частью Канады и морские ресурсы провинции, следовательно, подпадали под юрисдикцию федерального правительства, требовалось проконсультироваться с Оттавой. Федеральное министерство рыболовства с энтузиазмом одобрило это предложение. Оно также дало указание своим научным экспертам оценить состояние «запасов» обыкновенной гринды и составить соответствующий план «сбора урожая».
Дальше все шло как по маслу. Оставалось решить единственную проблему — как наилучшим образом организовать «сбор урожая». К счастью, владельцы перерабатывающего завода в Дилдо проявили полную готовность к сотрудничеству.
Избранный способ уничтожения китов оказался сочетанием старого и нового методов. В свободное время, когда три китобойца, обслуживающие «Арктик Фишериз», не занимались промыслом горбачей, финвалов, сейвалов и китов Минке, они прочесывали бухту Тринити, разведывая скопления гринд, — иногда километров за сорок от Дилдо они засекали по семь-восемь стад. Искусно применяемые сигналы ультразвуковых подводных датчиков в сочетании с оглушающим шумом работающего двигателя и винта судна-китоубийцы наводили на китов страх и, сбивая их с толку, гнали внутрь бухты Тринити.
Для убоя там были выбраны три береговых участка, примыкающих к морским портам Нью-Харбор, Чапел-Арм и Олд-Шоп. Получив сигнал о начале гона, пестрая флотилия местных рыбаков, состоящая из яликов, моторных плоскодонок, «ярус-ников» и «спортивных» катеров с подвесными моторами, выходила в море и занимала исходную позицию. По радио им сообщалось об обстановке, и, когда в поле зрения появлялись вспенивающие воду остроносые китобойцы, люди в лодках и на берегу были уже готовы встретить гринд, сбившихся к этому времени в беспорядочную кучу измученных животных, в паническом страхе спасающихся бегством от какой-то неведомой им опасности.
Примерно в двух километрах от выбранного участка берега китоубийцы «передавали» окруженных жертв рыбакам, чьи лодки с «загонщиками» выстроились теперь дугой позади китов. По словам одного журналиста, получившего заказ на рекламный листок для министерства рыболовства, «это, пожалуй, самая захватывающая фаза охоты, во всяком случае — самая шумная. Двигаясь взад и вперед позади гринд, люди на лодках издают целую какофонию звуков: бьют в барабаны, шлепают веслами о воду, бросают камни, кричат и улюлюкают, причем все это перекрывает стакатто выхлопных труб, лишенных глушителей… гон продолжается до мелководья у кромки берега, где китов, вздымающих тучи застилающего им глаза грязного ила в попытке вырваться с мели… убивают, вонзая в них копья».
Убийство гринд не всегда совершалось так ловко и просто, как описано выше. Отдельные животные получали десятки ударов в спину, которые подчас наносили десятилетние мальчишки, вооруженные привязанными к палкам ножами. Поэтому пропитанные кровью мясники на берегу не очень удивлялись, когда поступавшие на разделку киты были еще живы. Почти полностью лишенные движения под тяжестью собственного веса, эти несчастные жертвы, чувствуя, как в их живую плоть вонзаются разделочные ножи, могли в агонии лишь слабо шевелить хвостом.
Еще более отвратительной была практика оставлять живых китов на берегу. Когда их скапливалось на мели так много, что обдирщики не успевали с ними управляться, лишних китов, бывало, «сохраняли живьем», оттаскивая их тракторами или упряжкой лошадей так, чтобы их не смыл прилив, и оставляли валяться на берегу. В прохладную и облачную погоду они могли, умирая медленной смертью, протянуть до трех-четырех дней, пока мясники наконец не добирались и до них.
Первый сезон этого нового промысла — лето 1951 года — был сверх-успешным. Не важно, что к тому времени на Ньюфаундленде успели организовать лишь две норковые фермы и ни одна из них не имела холодильников или погребов для хранения мяса, — эти мелочи не могли затмить достигнутого успеха. К концу лета на побережье в районе Дилдо было убито по меньшей мере 3100 гринд, причем большей частью их оставляли догнивать на месте. Было разделано менее сотни туш, и все равно много мяса протухло прежде, чем оно дошло до норковых ферм.
Все, что удалось выручить и пустить в дело после чудовищной бойни, — это несколько сот галлонов легкого и вязкого масла, извлеченного из выроста на голове гринды. Это масло, как и то, что содержится в голове кашалота, обладает большим запасом стойкости к широкому диапазону температур и продается с наценкой как высококачественная смазка для тонких и точных приборов и баллистических ракет.
Дела наладились лишь к 1955 году. Был построен холодильник, в котором можно было хранить китовое мясо, что вместе с устройством плавучего сетного «загона» для содержания излишка живых китов перед «доставкой их на берег для поточной переработки» позволило по крайней мере сократить потери. Но не масштабы истребления. Они росли с каждым годом, пока не достигли в 1956 году ошеломляющего потолка в 10 000 гринд в течение одного сезона.
Это был расцвет норковой индустрии, которая приносила такие прибыли, что сам премьер-министр провинции Ньюфаундленд стал совладельцем одной из норковых ферм. Светские дамы и миллионерши всего цивилизованного мира щеголяли в мехах пастельного оттенка из мутанта норки ньюфаундлендского происхождения. К сожалению, даже стремительно растущие звероводческие фермы не могли в ощутимой мере использовать то количество гринд. которое теперь добывалось промысловиками. Тем не менее их массовое уничтожение считалось оправданным в связи с расширением производства высокосортных смазочных масел.
Казалось, что обыкновенная гринда уже нашла свое место и предназначение в укладе жизни человеческого общества. Но затем дела пошатнулись. В 1957 году китоубийцам удалось добыть только 7800 гринд. А в последующие годы численность стада обыкновенной гринды стала загадочно сокращаться, и в 1964 году было добыто всего 3000 этих китов. Впрочем, как считали эксперты министерства рыболовства, это падение численности было скорее кажущимся, чем реальным. Вероятно, говорили они. оно вызвано не переловом, а временным изменением путей миграций головоногих моллюсков — основной пищи обыкновенной гринды, — которое является следствием «изменения гидрологических факторов». Эксперты предсказывали, что головоногие скоро вернутся и приведут за собой китов. А пока что, предложили они, почему бы не кормить норку мясом китов Минке? Эта игра слов[111] была признана достаточно забавной для публикации в солидном научном бюллетене, посвященном проблемам динамики численности популяций.
В должное время головоногие моллюски (которые действительно тяготеют к цикличным миграциям) и правда вернулись. Не вернулись, однако, огромные стада обыкновенной гринды. Они и не могли вернуться, потому что их уничтожили еще до возвращения моллюсков. За одно только десятилетие свыше 48 000 гринд нашли свою гибель у берегов Тринити. Логично было бы думать, что, располагая этими данными, эксперты министерства рыболовства, ведающие вопросами использования и воспроизводства природных ресурсов, и их научные консультанты могли бы прийти к определенному логическому заключению и призвать, пока не поздно, к прекращению кровавой бойни. Почему они этого не сделали, остается загадкой, тем не менее — это факт.
В 1967 году общий уровень добычи снизился до 739 штук, а к 1971 году он упал до шести!
К тому времени род гринд обыкновенных, которые в прошлом оживляли своим присутствием воды Ньюфаундленда, а во время миграций и более южные воды до Кейп-Кода, был практически истреблен — не волей случая или вследствие просчета, а преднамеренно, во славу самой святой из современных икон — Великого Бога Наживы.
Никто даже не понес наказания за это чудовищное кровопролитие, этот массовый биоцид, возможно потому, что он имел место в одной из самых «развитых» стран мира, где подобным преступлениям охотно дают рационалистическое объяснение, основанное на экономическом детерминизме. Однако, если какая-нибудь из африканских стран вдруг решила бы уничтожить, скажем, 60 000 слонов всего лишь с целью поставки слоновой кости на рынок предметов роскоши, будьте уверены — мы публично заклеймили бы это как проявление варварской жестокости.
111
Mink (англ.) — норка — созвучно с Minke (whale) — кит Минке (малый полосатик). — Прим. перев.