Трагедии моря

Несчетные поколения местных алгонки[88] называли его «Нантикатом» — «дальним местом», названием, вполне заслуженным этим заброшенным в Атлантике островом неподалеку от Кейп-Кода. Низкий, продуваемый ветрами песчаный остров с редкими вкраплениями почвы, на которых пустили корни песколюб песчаный, низкорослые дубы и сосны, казался совершенно непригодным для заселения. Однако те, кто поселился на нем в древние времена, рассчитывали добывать себе средства к существованию не на самом острове, а из окружающего его моря.

В ноябре с окончанием полнолуния после осеннего равноденствия люди пребывали в нетерпеливом ожидании предстоящих событий. Молодежь взбиралась на высокие дюны северного побережья, чтобы вглядеться в гонимые осенним штормовым ветром волны или в сверкающую водную гладь в редкие солнечные дни. Выйдя из покрытых древесной корой хижин, мужчины, женщины и дети включались в ритуальные танцы и заклинания в надежде, что они помогут привлечь к ним долгожданные дары природы.

В один прекрасный день наблюдатели на дюнах заметили, как из угрюмого моря появились сначала один-два, затем полдюжины, а потом и два десятка фонтанов. Они как дым рассеивались в воздухе, но тут же им на смену возникали все новые и новые, пока к концу дня от них, казалось, стал колыхаться весь морской горизонт. Плывущие на юг колонны морских исполинов, которых индейцы называли «паудри», наконец-то достигли Нантиката.

Неделя за неделей нескончаемая вереница китов находилась в поле зрения островитян. Властелины моря выплывали на поверхность, испускали фонтаны, покачивались на разбиваемых, отмелями волнах и подплывали так близко к берегу, что люди могли различить китовых вшей и усоногих раков на темных лоснящихся шкурах животных. Денно и нощно они непреклонно и величаво продолжали свой путь на юг.

Нельзя сказать, что киты проходили свой путь без потерь. В первый же погожий день после их появления от берегов острова отплывал целый рой челноков. О том, что за этим следовало, мы узнаем из рассказа очевидца, капитана Джорджа Веймаута, исследовавшего побережье залива Мэн в 1605 году:

«Интересно то, как они убивают кита, которого называют паудри; [они] расскажут вам, как он выглядит и как пускает фонтаны; что его туловище двенадцати саженей длины; как вместе с вождем они всем скопом пускаются в погоню за китом на своих лодках; как они бьют кита костяным гарпуном с привязанной на конце веревкой из лыка; как затем их лодки окружают всплывшего на поверхность кита и люди стрелами забивают его насмерть, после чего тушу оттаскивают к берегу, созывают всех главных вождей и запевают победную песню; и как эти главные вожди, которых они зовут сагаморами, делят добычу, отдавая каждому мужчине его долю; после того как куски розданы, их вывешивают рядом с хижиной и вялят впрок на открытом воздухе».

Индейцы с острова Нантакет, как он теперь называется, не были единственными, кто заготовлял большую часть пищи на зиму из мяса паудри. Очевидно, так же поступали многие прибрежные племена на всем 7000–8000 — мильном пути мигрирующих животных. Однако, принимая во внимание страшную опасность, с которой была сопряжена охота на китов с легких челноков, маловероятно, чтобы жители какого-либо селения добывали за сезон больше одного-двух животных. Впрочем, одного кита было вполне достаточно, чтобы обеспечить на всю зиму копченым мясом и перетопленным жиром 40–60 индейцев.

Оставив позади Нантакет, процессия серых китов, которыми, как я полагаю, и были паудри, медленно двигалась на юг, преодолевая за сутки 55–75 километров, неизменно держась вблизи берега. К концу декабря голова колонны появлялась около островов Флорида-Кис, но куда киты направлялись оттуда — этого никто точно сказать не может.

Одно мы знаем твердо: к тому времени самки, готовые разрешиться от бремени, должны были искать теплое мелководье, достаточно просторное для свободного передвижения, но в то же время защищенное от штормовых волн. Такие лагуны с морской водой имеются на восточном берегу Флориды, но больше всего их на восточном и северном берегах Мексиканского залива и на западном берегу Флориды, где условия для размножения китов столь же благоприятны, как и в лагунах Калифорнийского залива. Я убежден, что именно в тех местах большинство самок паудри разрешались от бремени и вскармливали своих детенышей.

В начале февраля семейные стада китов начинали двигаться на север к летним «пастбищам» буйно цветущего планктона. К середине апреля они снова проходили мимо Нантиката, а в начале мая головная часть внушительной процессии должна была приближаться к южному берегу Ньюфаундленда. Здесь она делилась на две колонны, одна из которых направлялась через проливы Кабота и Кансо в залив Св. Лаврентия, а другая поворачивала сначала на восток, затем на север в направлении Большой Ньюфаундлендской банки.

Куда потом направлялись плывшие на северо-восток паудри — опять же остается загадкой. Если они следовали маршрутом миграций своих тихоокеанских собратьев, то должны были продолжать свой путь вдоль побережья Лабрадора в поисках мелководий в северных морях, кишевших мириадами придонных ракообразных, которые являлись их основной пищей. Возможно, что их излюбленные пастбища находились на отмелях Гудзонова залива (особенно в бассейне Фокс), а также на банках близ южной Исландии. Конкретных доказательств использования ими Гудзонова залива нет, зато имеются свидетельства присутствия отта сотта в XVII веке в исландских водах.

Вначале баскские китобои, вероятно, добывали небольшое количество отта сотта в заливе Св. Лаврентия. Из подкожного сала этих китов получалась первосортная ворвань, но ее количество составляло менее трети того, что давали сарды, и, как мы убедимся в дальнейшем, еще до окончательного опустошения запасов сарды баски уже нашли им стоящую замену в лице гренландского кита{101}. Тем не менее факт остается фактом — паудри действительно сгинул в небытие. Кто же его туда отправил?

Мы можем получить ответ, если вернемся к истории появления первых европейцев на востоке Соединенных Штатов, освободив ее от ошибок, которыми грешит часть этой истории. В материалах прошлого столетия о жизни Новой Англии справедливо подчеркивается значение для нее китобойного промысла. Вместе с тем в них утверждается, что добыча китов в прибрежной зоне, положившая начало этому промыслу, касалась в основном черных гладких китов, а это уже просто неверно.

К середине 1600-х годов, когда жители Новой Англии начали всерьез заниматься китобойным промыслом, западная популяция сарды была уже настолько ослабленной, что ее уцелевшая часть не могла служить сырьевой базой для отрасли таких масштабов, которых она достигла в то время. Очевидно также, что поселенцы Новой Англии втянулись в китобойный промысел благодаря обилию и доступности китов, которые подходили так близко к берегу, что на них могли успешно нападать люди, не обладавшие большим опытом и знаниями в мореплавании. Не приходится сомневаться, что эти люди научились добывать китов, как этому раньше научились предки басков, когда «рыба-кит» подплывала к ним, а не они к ней.

Первое письменное свидетельство о попытке охоты на китов в водах восточного побережья теперешних Соединенных Штатов дошло до нас от голландца по фамилии Де Вриез, который в 1632 году привел два судна к Новой Голландии — колонии голландских поселенцев на берегу пролива Лонг-Айленд. В проливе оказалось много китов, и после прибытия туда люди Де Вриеза за несколько дней убили семь животных в водах обособленной бухты Саут-Бей. Что это были за киты? Со всех семи натопили около 150 больших бочек ворвани, хотя с одной особи сарды средней величины получали не меньше 80 бочек жира. Так что киты, добытые людьми Де Вриеза, не могли быть сардой. С другой стороны, количество полученного жира соизмеримо с тем, которое можно было бы получить из серых китов. Небольшой объем полученной продукции разочаровал Де Вриеза, который сетовал на то, что «промысел обходится слишком дорого, когда попадаются только такие тощие животные». Кончилось это тем, что он отказался от продолжения своего американского эксперимента, и в дальнейшем голландцы больше не пытались бить китов в водах Нового Света. Они предпочли сосредоточить свои усилия на быстро развивавшемся и чрезвычайно доходном промысле гренландских китов в арктических водах.

88

Группа индейских племен Северной Америки (оджибве, могикане, делавары, кри, мон-танье, наскапи, чейены и др. — Прим. перев.