Трагедии моря

Когда я писал эту книгу, я беседовал с морскими биологами, представлявшими три континента, — экспертами, которые могли позволить себе рассуждать свободно и независимо. Все они были единодушны в том, что количество живых организмов в море сокращается с вызывающей тревогу интенсивностью. И это относится не только к крупным организмам. В последнее время как рыбопромысловые стратеги на Западе, так и плановики государственных организаций на Востоке внедряют в практику методы массового вылова планктона — основной пищи, от которой в конечном счете зависит жизнь всех морских организмов. Планктон — это огромное множество мельчайших растительных и животных организмов, как видимых простым глазом, так и микроскопических. Япония и Советский Союз уже находятся на пути к массовому промыслу криля{95} — рачков всего нескольких миллиметров длиной — одной из самых крупных форм планктона. Почти неисчислимые запасы криля служат первичным источником питания для тысяч крупных живых организмов, начиная от рыб и морских птиц и кончая самыми большими созданиями на Земле — синими китами. Планируемые в настоящее время объемы «сбора урожая» криля приведут к невосполнимому ущербу, который будет нанесен популяциям бесчисленных животных, занимающих более высокое место в общей пищевой цепи.

Возможные долговременные последствия крупномасштабной добычи планктона представляются столь ужасными, что один из ведущих ученых канадского Министерства рыболовства и морской среды в частной беседе со мной выразил опасение, что такой промысел может послужить причиной практического вымирания большинства видов рыб, которых мы добывали в прошлом и рассчитываем добывать в будущем.

«Хотя он явился бы невообразимым бедствием вообще для всех морских организмов, — добавил он, — подобный промысел представляется вроде бы наиболее рациональным с точки зрения использования пищевого потенциала Мирового океана. Его достоинство видится в том, что мы можем получать белок и другие вырабатываемые планктоном питательные вещества без затрат энергии на первоначальную переработку и накопление их рыбами, морскими млекопитающими и даже птицами для нашего последующего потребления».

Его заключительные слова прозвучали почти зловещим пророчеством: «Произойдет ли это в действительности или останется плодом научной фантастики? Вспомните о наших прошлых успехах в промысловом рыболовстве. И никогда не забывайте о том, что мы можем сделать и обязательно сделаем, если подвернется случай заработать лишний доллар».

4. Исчезнувшие морские исполины

Многие историки считают, что треска была главной приманкой, неудержимо притягивавшей европейцев к северо-восточному побережью Америки. И хотя это справедливо, когда речь идет об англичанах и, пусть в меньшей степени, о большинстве таких искателей приключений, как французы, на уме у первых появившихся здесь португальцев, испанцев, басков, а также французов с берегов Бискайского залива было нечто поважнее трески. Этим нечто была ворвань — жир, добываемый из морских животных.

Предваряя современную эпоху, Европа уже в конце XV века почувствовала растущую нехватку горючего. В те времена его добывали главным образом из жира наземных животных или из растений, но эти источники уже не удовлетворяли возросших потребностей. Однако многие мореплаватели, особенно с Пиренейского полуострова, знали, что море хранит, по-видимому, неисчерпаемые запасы горючего. Природа щедро одарила тюленей, моржей и китов подкожным салом, из которого легко было получать горючее. На заре XVI века ворвань стала еще более ценным и необходимым продуктом, и для всё большего и большего числа судовладельцев из стран Юго-Западной Европы ее добыча была основным источником доходов.

Прежде чем мы превратили море в бойню, оно было настоящим Морем Китов. Тридцать — сорок миллионов лет назад прародители современных китов безмятежно жили в глубинах океана, куда их далекие предки вернулись после нескольких эр, проведенных на суше. За много веков до появления на Земле безволосой обезьяны киты уже превратились в одну из самых сложных и вместе с тем наиболее жизнеспособных групп животных, населяющих нашу планету. Не появись на ней род человеческий, они, вне всякого сомнения, продолжали бы господствовать в океане, как это и было, пока европейцы не пересекли Северную Атлантику и не начали завоевывать Новый Свет и прилежащие к нему моря.

Многие из них пришли туда за ворванью. По сравнению с потрясающей историей алчного истребления ими китов многие другие жестокости, совершенные современным человеком, кажутся довольно безобидными.

Глава 13

Лучшие из них

Над проливом Белл-Айл низко нависло хмурое ноябрьское небо. Северо-восточный штормовой ветер с воем обрушивает заряды дождя со снегом на гавань северного берега, по форме напоминающую сосуд из тыквы. От резких порывов ветра гремит красная глиняная черепица на крышах двух десятков деревянных лачуг, прилепившихся к самому берегу. Ветер жалобно завывает в снастях едва видных судов, стоящих на якоре, и, прежде чем вырваться в пролив, проносится над песчаной банкой, выступающей из воды и подобно пробке запирающей гавань.

Время — 1565 год, место действия — Бутерус — так его назвали баски, прибывшие сюда из городов Гипускоа и Бискайи, что на севере Испании. Бутерус — лишь одно из многих похожих друг на друга поселений (возможно, впрочем, самое крупное из них), основанных людьми на берегах узкого пролива, отделяющего северный «палец» острова Ньюфаундленда от Лабрадора.

Заряды мокрой снежной крупы то и дело проносятся над гаванью, разгоняя насквозь пропитавшее поселок зловоние от прогорклого китового жира и гниющих отбросов. Погода ужасная, и ни один матрос не осмеливается высунуть голову за порог барака без окон, приютившего членов команды. И никто из них даже не подозревает, что стоящий на якоре пятисоттонный «Сан Хуан» под напором ветра начинает дрейфовать. Немного спустя, выдернув якоря из грунта, тяжеловесная высокобортная карака[79], нагруженная до предела бочками китового жира и вязанками китового уса, поворачивается лагом к ветру и, набирая ход, направляется к пенным бурунам на наветренной стороне песчаной банки.

Теперь ее уже ничто не может остановить. Слышится треск от удара дубовой обшивки о скалы, затем шторм, делая свое дело, накреняет судно, пока планширь не оказывается на уровне воды. В глубине трюма полные бочки жира срываются с места и с грохотом катятся к подветренному борту. Крен все увеличивается, и вот уже карака ложится на борт, и вода затопляет все ее помещения от носа до кормы. Оседая на корму, она плавно скользит к своей последней стоянке на девятиметровой глубине.

Там она покоится по сей день.

Осенью 1978 года археологи нашли на удивление хорошо сохранившийся корпус затонувшего «Сан Хуана» на дне лабрадорской бухты Ред-Бей[80]. Так назвали это место обосновавшиеся там в XIX веке ньюфаундлендские рыбаки, обнаружив разбросанные на прибрежье куски мягкой красной глины, которым они приписали естественное происхождение и которыми их дети пользовались вместо мела, разрисовывая ближние гранитные утесы. Новые поселенцы не могли знать о том, что эти куски красного камня были выветренными осколками глиняной черепицы, столетия назад привезенной через Атлантику из Испании, чтобы покрыть ею крыши хижин, сараев и жиротопен, от которых уже давно и следа не осталось. Им было невдомек, что на дне бухты сложил свои «кости» «Сан Хуан» за компанию с костями тысяч огромных китов, убитых в этих местах ради обогащения людьми из другого мира и другого времени.

Баски — это народ, окутанный тайной. Уходя своими корнями в неолит, они жили, бросая вызов чередующимся столетиям, под защитой изрезанного побережья и западных отрогов Пиренеев. В течение тысячелетий страна Басков оставалась уцелевшим осколком забытой эпохи, в то время как в других частях Европы их современников поглощали чередующиеся волны нашествий иноземцев с востока. И они никогда не были ассимилированы индоевропейскими захватчиками.

79

Испанское или португальское вооруженное купеческое судно. — Прим. перев.

80

Red Вау (англ.) — Красная Бухта. — Прим. перев.