Страница 33 из 137
Сие саркастическое предписание Андерсона отстаивал и его преемник по должности д-р А. У. Ф. Бэнфилд. В 1974 году он выразил свое «хорошо продуманное мнение» о том, что в исторические времена в районе полуостровов Лабрадор и Унгава не было ни одной местной разновидности медведей гризли. «Доказательства по поводу существования гризли, основанные на слухах, — говорил он, рикошетом кивая на Элтона, — больше дезориентировали, чем направляли на истинный путь ученых, особенно это относится к россказням о возможном существовании медведей на полуострове Унгава в северном Квебеке и на Лабрадоре».
Давайте мы все-таки коснемся вкратце доказательств, столь бесцеремонно отвергнутых Андерсоном и Бэнфилдом. У нас нет письменных сведений о том, что именно было известно первым поселенцам из Европы о большом буром медведе, но на карте мира, составленной Десселье-ром примерно в 1550 году, есть четкий рисунок двух медведей на припае у берега Лабрадора, сопровождаемый надписью на французском языке: «Медведи на льду». Оба зверя одинаковой величины, но один белый, а другой бурый. Третий медведь, тоже-бурый, изображен на лабрадорском массиве. Известно, что гризли тундр центральной арктической зоны довольно часто выходят на морской лед, где белые медведи чувствуют себя как дома, а черные если и появляются, то крайне редко.
Один из первых английских поселенцев на Лабрадоре, капитан Джордж Картрайт, отмечал, что там обитал один вид медведей, отличавшийся от белых и черных. Сам Картрайт никогда не проникал в глубь Лабрадора и не видел этого странного медведя собственными глазами, однако, основываясь на том, что его пере-
(пропущена страница 90)
ся убить медведя, приносят его шкуру в Форт-Шимо. А вообще-то они стараются его не трогать, питая к нему большое уважение и побаиваясь его крутого нрава и огромного роста».
К 1894 году в живых оставались, наверное, немногие гризли. Во всяком случае, с этого года Компания Гудзонова залива, кажется, не выменяла ни одной шкуры, а моравы{62} — всего одну. Тем не менее около 1900 года частный торговец по имени Мартин Хантер, державший факторию на острове Антикости, приобрел несколько больших шкур бурого медведя. По словам Хантера, это были шкуры «огромных и очень свирепых животных. Одна шкура, которую я измерил, была размером 7x9 футов и имела не меньше одиннадцати дырок от пуль». Вполне возможно, что эти шкуры поступили из южного Лабрадора. Гарольд Хорвуд, писатель и натуралист из Ньюфаундленда, сообщил мне, что «местные жители Лабрадора, как белые, так и индейцы, определенно утверждают, что медведи [гризли] раньше встречались в юго-восточном направлении до хребта Мили, протянувшегося прерывистой цепью между городами Гус-Бей и Картрайт».
Американский путешественник Дилон Уоллес, проведший часть зимы 1905/06 года в Форт-Шимо, прежде чем отправиться по суше к заливу Гамильтон, сообщал, что «очень большой и коварный бурый медведь, согласно преданию, обитает в тундре восточнее реки Джордж. Мистер Питер Макензи рассказал мне, что много лет назад, когда он работал в Форт-Шимо, индейцы принесли ему одну из медвежьих шкур, а Форд, торговый агент [фактории] «Джордж-Ривер», говорил, что лет двадцать спустя он видел кусок одной из этих шкур. Оба они утверждали, что шерсть на шкуре была очень длинной, светло-коричневого цвета с серебристым отливом, совершенно отличной по цвету от шерсти других медведей — белого или черного… Индейцы говорят о нем со страхом и убеждены, что он еще существует, хотя никто из них не мог с уверенностью утверждать, что видел хотя бы одного медведя за последние десять лет».
Как полагает Элтон, остатки первоначальной популяции гризли после 1900 года влачили жалкое существование в почти непроходимом треугольнике горной тундры в северной части Лабрадора к западу от хребта Торн-гат. Этот район вполне мог служить «поставщиком» медвежьих шкур для моравских факторий зимой 1913/14 года. Шкуры обменивали инуиты, которые охотились в этой местности на карибу.
Этот огромный зверь, возможно, в последний раз попался на глаза людям в 1946 году в арктической тундре, когда экипаж низко летевшего самолета канадских ВВС обнаружил трех медведей примерно в полуто-растах километрах северо-западнее Шимо. Трио состояло из «одного довольно крупного бурого медведя и двух медведей поменьше». Пилот и штурман-наблюдатель, знакомые с северной фауной, утверждали, что это были не черные и не белые медведи.
Несмотря на эти и другие доказательства, ученый истэблишмент продолжал отрицать существование в далеком или недавнем прошлом местной популяции медведей гризли в районе Гудзонова залива. Впрочем, после 1975 года ученые перестали оспаривать этот факт. В том году, раскапывая остатки поселения инуитов конца XVIII века в Окак-Бей на Лабрадоре (неподалеку от места расположения моравской миссии и фактории), антрополог Гарвардского университета Стивен Кокс обнаружил хорошо сохранившийся череп медведя гризли.
Череп из Окаки принадлежал молодой самке и имел ряд странных особенностей, заставивших некоторых специалистов предположить, что продолжительное существование гризли в районе Лабрадора — Унгавы отдельно от их родственников, обитавших к западу от Гудзонова залива, привело к образованию какой-то новой расы. Скорее всего, мы так и не узнаем точно, означала ли гибель наскопитского «мехташуи» конец новой разновидности. В чем мы действительно можем быть уверены, так это в том, что большой медведь гризли Унгавы и Лабрадора канул в вечность.
Как полагал американский зоолог, ныне покойный д-р Франсис Харпер, много путешествовавший по Лабрадору, различимый вид северо-восточного гризли вымер в районе Унгавы и Лабрадора после проникновения туда огнестрельного оружия. С одной стороны, индейцы и инуиты получили (от торговцев) средства для нападения на больших медведей, которые ранее чувствовали себя практически неуязвимыми. С другой стороны, появление огнестрельного оружия привело к массовому истреблению карибу в арктической тундре, и оставшиеся в живых медведи, питавшиеся в основном павшими оленями, понесли неизбежные потери от голода и сопутствующих ему болезней.
Какими мы были, такими и остаемся.
Немало медведей гризли все еще живут в национальных парках и на других охраняемых территориях. Однако даже там этот вид медведей не может чувствовать себя в безопасности перед лицом нарастающих требований «изгнать медведей» с обширных площадей многих национальных парков. Считается, что они представляют опасность для полчищ людей, направляющихся в парки, чтобы «вступить в контакт с природой».
Эти люди, видимо, хотят стерильного контакта с природой. И кажется, они его получат: национальные парки США и Западной Канады спешат «распорядиться» десятками и даже сотнями гризли. Иногда их просто отстреливают, порой заманивают в ловушки и вывозят в отдаленные районы, где кормовых ресурсов хватает только для сохранения местной популяции медведей. Бывает, что их изгоняют из национальных парков, за пределами которых с ними быстро расправляются профессиональные охотники, причем часть охотников довольствуется лишь желчным пузырем, за который, как и в случае с белым медведем, покупатели с Востока платят большие деньги.
Везде, где только еще существуют популяции диких гризли, их уничтожают охотники-спортсмены или охотники-профессионалы. Уничтожают не только ради добычи, а и в соответствии с правительственными программами, рассчитанными на умиротворение охотников на карибу, лося, вапити и других оленей, снежную козу и снежного барана. Перебив чересчур много этих животных, охотники теперь сваливают вину за плохую добычу на медведей гризли и волков и требуют их полного истребления.
Угроза уничтожения нависла даже над остатками медвежьего клана в арктической тундре западнее Гудзонова залива. Хотя на медведей номинально распространяется законодательство об охране природы Северо-Западных территорий Канады, их все еще разрешается убивать «в порядке самозащиты». Учитывая определенную репутацию, которой мы наделили гризли, любой охотник, белый или краснокожий, пожелавший убить медведя, может чувствовать себя свободным от преследований законом. В 1967 году, когда я путешествовал по западной Территории Канадской Арктики, я слышал о том, что восемь медведей гризли и какое-то число белых медведей были убиты, надо думать, в порядке «самозащиты». Разумеется, ни один такой случай властями расследован не был.