Трагедии моря

Еще одна встреча произошла 9 мая 1973 года на восточном побережье Ньюфаундленда. Молодой раненый медведь забрел на окраину поселка Нью-Челси поблизости от Хартс-Контента. Он никому и ничему не угрожал, но тем не менее был встречен, как уже много лет подряд встречают его сородичей, ружейным огнем.

«Он брел вон по той дороге, словно большой окровавленный призрак», — вспоминал один из очевидцев его гибели.

Воистину. Большой Белый Призрак.

Глава 7

Бурые и черные

Жили-были три медведя: белый, бурый и черный…

Что произошло с белым, нам известно. Посмотрим теперь, что же случилось и происходит с остальными.

Если история замалчивает факт былого существования белого медведя на Атлантическом побережье, то о его собрате — другом медвежьем гиганте — забыли вообще. В те времена, когда европейцы впервые появились в Новом Свете, огромные бурые медведи водились на территории от Мексики до Аляски. Бурого бродягу можно было встретить и на Великих равнинах до Миссисипи и Манитобы на востоке и по всему арктическому региону от Тихого океана до Атлантического. Его не было лишь в лесах на востоке, и белые пришельцы, вторгшиеся в южную часть континента, столкнулись с ним, только когда проникли в район Миссисипи, около 1800 года. Однако еще за сто лет до этого в районе Гудзонова залива торговцам попадался на глаза громадный зверь, которого они прозвали «серым медведем» или «медведем гризли». С тех пор ему давали различные имена: «серебристый», «рыжий», «серый», «гризли», или «седой»[42], но прочнее всего к нему пристала кличка «гризли»{61}: так его прозвали за светло-серую меховую мантию, украшающую его большую круглую голову и массивные бугристые плечи.

Подобно своему белому собрату, гризли — самый крупный хищник на континенте. Взрослый самец достигает полтонны веса и может показаться довольно страшным зверем, если он встанет на задние лапы, чтобы посмотреть с высоты своих двух с половиной метров на какого-то недомерка в образе человека.

Обычно гризли относится к людям терпимо, если только его не ранят, не преследуют или не вынуждают встать на защиту своих детенышей; тем не менее большинство коренных жителей до появления у них огнестрельного оружия побаивались гризли и старались его не раздражать. Поселенцы же из Европы считали всех медведей без исключения врожденно коварными и опасными хищниками, которых следовало убивать при первой встрече, причем именно гризли вызывали у поселенцев особую враждебность.

Хозяева ранчо безжалостно расправлялись с гризли — стреляли, ставили на них капканы и травили ядами, считая их виновными в гибели овец и крупного домашнего скота. Подобные обвинения были и остаются сильно преувеличенными. Когда их проверяли, то часто выяснялось, что гризли довольствовался тушами животных, павших от естественных причин или убитых другими хищниками. Но если бы поселенцы даже признали это обстоятельство, они вряд ли изменили бы свое отношение к гризли. Медвежий гигант навлек на себя злейшую ненависть современного человека, нетерпимого к любому другому существу, которое, как ему кажется, может бросить вызов его владычеству.

На западе страны гризли был уничтожен менее чем за сто лет с того времени, когда его обнаружили в местах фермерских поселений. Сегодня он продолжает существовать разве что в национальных парках или в далекой дикой местности. Он и поныне считается одним из самых желанных призов охотников за трофеями — этого странного племени, для которого, похоже, самое большое удовольствие — убить крупного зверя ради украшения гостиной его головой в качестве мрачного свидетельства склонности ее обладателя к махизму.

Другой довольно веской причиной уничтожения большого числа этих громадных животных было убийство их в «научных целях». Печальная участь гризли представляет, пожалуй, непревзойденный пример бесчеловечности во имя науки.

В последней половине XIX века и еще долгие годы в XX «высшим авторитетом» по североамериканским медведям считался американский маммолог д-р К. Харт Мерриам. Находясь на Службе биологических исследований США, он завоевал это признание, посвятив всю свою научную карьеру сбору и изучению шкур и черепов медведей гризли с целью разработки сложной систематики их видов и подвидов. Результаты своих исследований он опубликовал в 1918 году.

«В моем «Предварительном обзоре» [я выделил] восемь медведей гризли и больших бурых медведей, в том числе пять — [доселе неизвестных науке]. Я не подозревал, что число тех, которых мне предстояло определить, окажется столь велико. Постоянный приток образцов благодаря усилиям Службы биологических исследований и поддержке со стороны охотников пролил свет на многие неясности… и начиная с весны 1910 года в мое распоряжение был выделен фонд, позволивший в достаточной мере вознаграждать охотников и трапперов за сбор необходимых образцов. В результате национальная [американская] коллекция медведей гризли непрерывно пополнялась… и в настоящее время значительно превосходит все остальные коллекции мира, вместе взятые.

Тем не менее… изучение этих больших медведей далеко не завершено… Потребуется убить еще многих скитающихся в дикой местности медведей и отправить их черепа и шкуры в музеи, прежде чем будут полностью установлены их признаки и разновидности и станет возможным составить точные карты районов их обитания. Лица, обладающие средствами и мечтающие поохотиться на крупного зверя, могут не сомневаться в абсолютной необходимости поставки обширного дополнительного материала для разрешения остающихся сомнений [в отношении рас и видов]».

В чем преуспел добрый д-р Мерриам, так это в разделении всех медведей гризли на семь видов и семьдесят семь подвидов, пятьдесят восемь из которых получили название по имени ученого. Увы — амбиции ради. Современные ученые опровергли большинство его открытий, а карты районов обитания гризли, которые, по мнению Мерриама, можно составить с необходимой точностью, только если убить много животных для сбора «образцов», стали картами кладбищ, где догнивают безымянные кости основной массы североамериканской популяции гризли.

Зато свыше 9000 «образцов», добытых с помощью «охотников-натуралистов» и тщательно хранимых в научных запасниках, дожидаются того дня, когда еще какой-нибудь д-р Мерриам предпримет новую ревизию видов и подвидов исчезнувшего животного.

Несколько веков подряд из бескрайних диких просторов полуостровов Лабрадор и Унгава доходили слухи о каком-то существе, которым, судя по описаниям, мог быть не кто иной, как гризли. Слухи подтверждались фактическими отчетами торговцев мехами о скупке у прибрежных инуитов или у индейцев глубинных районов шкур «серых», «грисли» или «медведей гризли». Однако, поскольку ни одна из этих шкур не попала в руки ученых или в музейные коллекции, накопившиеся доказательства существования гризли остались без внимания.

В 1954 году Ч. С. Элтон — эксперт из Оксфорда по вопросам динамики численности популяций животных — опубликовал свою работу, доказывающую, что гризли не только действительно обитали на большей части полуостровов Лабрадор и Унгава в прежние времена, но что они, возможно, существуют там и поныне. К сожалению, говорит Элтон: «Ни один белый человек ни разу не видел на этих просторах живого гризли, о котором рассказывают туземцы… [поэтому ученые] часто просто откладывали в долгий ящик проблему его существования и идентификации».

Решительное несогласие с точкой зрения Элтона высказал в 1948 году д-р Р. М. Андерсон, главный маммолог Национального музея Канады. «Полагают, — говорит он, — что в северном Квебеке или в Унгаве существует какой-то вид гризли или «большого бурого медведя», однако… ни одна особь… никогда не была изучена, поэтому я не могу быть уверенным [в его сущестовании], пока мне не

будет представлена его шкура с черепом и лапы с когтями, причем такой образец должен иметь родословную или выписку из документа, доказывающего его происхождение».

42

Даже в ограниченных районах окраска бурых медведей очень различна — от почти черной до светло-палевой. — Прим. перев.