Страница 23 из 137
Ежегодно продолжается и «законная бойня». В 1982 году только охотникам-спортсменам Ньюфаундленда, Новой Шотландии, Нью-Брансуика и Квебека разрешили убить 800 000 уток и 100 000 гусей. К этому числу следует добавить еще 20–30 % птиц, погибших от ран или от отравления свинцовой дробью, подобранной ими со дна прудов, озер или на болотах.
Ещё в середине XIX века по меньшей мере по одной паре гагар гнездилось почти на каждом озере или средней величины водоемах по всей северо-восточной части континента от Кентукки и Виргинии до Северного полярного круга включительно. Несколько видов полярной гагары{42} выделялись из всех не только своей величиной и броской внешностью, но прежде всего громкими голосами, нарушавшими царившее вокруг безмолвие.
Осенью взрослые птицы знакомили свое молодое поколение с морем, где по всему побережью от Ньюфаундленда до Флориды собирались на зимовку миллионы пернатых. Там-то их и подстерегала беда. В последнюю половину XIX века, когда охота ради спорта превратилась в фанатическую страсть, гагары стали популярной воздушной мишенью (хотя вообще-то они не считались съедобной дичью). Быстро пикируя сверху, они, казалось, успевали после ружейного выстрела скрыться под водой, опережая пулю; они были настолько сильны и стремительны в полете, что вызывали у охотников непреодолимое искушение посостязаться в ловкости с ними; кроме того, эту жизнестойкую птицу можно было сразить с одного выстрела только самым крупным зарядом. Словом, это была, par excellence, первоклассная во всех отношениях охотничья мишень. Если требовалось какое-то разумное оправдание, чтобы узаконить эту бойню, то можно было сослаться — кстати, совершенно безосновательно — на то, что эти птицы, питающиеся рыбой, являются врагами молоди лосося и форели и посему должны быть уничтожены. Охотники старались вовсю. Не отставали от них и рыболовы-спортсмены, которые специально выискивали гнезда и давили в них птичьи яйца.
Выжившие темноклювые (полярные) гагары — это лишь малая толика тех, что сто лет назад наполняли летние вечера своими назойливыми криками. Не видно их больше на бесчисленных озерах и прудах; с каждым уходящим годом их остается все меньше и меньше. За две недавние зимы на Антлантическом побережье были обнаружены тысячи мертвых гагар — жертв отравления хлороводородными соединениями, ртутью и прочими ядами, проникшими сначала в планктон, затем в питающихся планктоном рыб и, наконец, в поглощающих рыбу гагар. Эти яды накапливаются в тканях птиц, пока их концентрация не станет смертельной. Есть основания опасаться, что вскоре крик гагары будет слышаться так же редко, как в наши дни редко слышится волчий вой на большей части Североамериканского континента.
Одними из самых импозантных птиц были большие, длинноногие цапли, а также ибисы. Настоящим проклятьем для многих из них оказалось их яркое оперение, неотразимо привлекавшее внимание охотников-спортсменов и охотников за трофеями, не говоря уже о представителях презренной профессии торговцев птичьим пером. В XIX — начале XX века бесчисленное количество этих птиц было уничтожено ради украшения дамских шляп и удовлетворения других капризов моды. Хотя большинство их видов обитают южнее региона, о котором идет речь, несколько видов когда-то жили и на северо-восточном побережье.
Похожий на цаплю белый ибис{43}, великолепный в своем снежно-белом одеянии с черной оторочкой на кончиках крыльев, уже не гнездится севернее штатов Северная и Южная Каролина. Однако исторические данные свидетельствуют о том, что так было не всегда. В 1536 году члены экспедиции Хора к южному Ньюфаундленду и острову Кейп-Бретону «видели также больших птиц с красным клювом и красными лапами, размером побольше цапли» — этими птицами могли быть только ибисы. Из отчета о плавании «Мэриголд» на остров Кейп-Бретон в 1593 году мы также узнаем, что, «знакомясь с местностью, они видели… больших птиц с красными лапами». Бесспорно, что один белый ибис был убит в 1959 году в Новой Шотландии. Его гибель зарегистрирована как «случайная».
Бросающаяся в глаза краснокрылая американская колпица{44}, о существовании которой в Канаде научная литература вообще не упоминает, — это еще одна большая болотная птица, которая раньше по крайней мере посещала залив Св. Лаврентия. В середине 1600-х годов Николя Дени описал и справедливо классифицировал ее как «Palo
Величественная большая голубая цапля{45} — одна из самых заметных птиц восточного побережья, однако то, что мы видим сегодня, — всего лишь слабое подобие ее былого изобилия. Еще в середине XIX века она селилась на верхушках деревьев большими колониями в сотни гнезд по берегам многих рек и озер, а также на многих морских островах к югу от залива Св. Лаврентия. Еще в 1870-х годах нередко можно было наблюдать, как многотысячные стаи цапель собирались на прибрежных илистых отмелях (ваттах) залива Фанди. По берегам Новой Англии затопляемые приливами марши и заболоченные земли кишели перелетными птицами и местными обитателями гнездовий.
Люди не слишком досаждали цаплям, по-видимому, до середины прошлого столетия, когда спортивное рыболовство стало модным увлечением. Запасы промысловых рыб истощились, и рыболовная братия реагировала на это, как всегда, беспощадной расправой с теми животными, которых они считали конкурентами в своем промысле. Поскольку большая голубая цапля питалась мелкой рыбой (хотя и почти исключительно непромысловыми видами) и была, что называется, вся на виду, против нее развернули яростную кампанию. Охотники-спортсмены помогали своим сотоварищам-рыбакам убивать ее при первой возможности. Гнездовые колонии цапель подвергались систематическим налетам, во время которых уничтожались яйца, птенцы и взрослые птицы. В одном случае был даже подожжен лес на острове в заливе Пенобскот с единственной целью уничтожить их гнездовья. Несмотря на действующий официальный запрет, налеты на оставшиеся колонии продолжаются.
Когда-то вдоль северо-восточного побережья пролетали, а может быть там и гнездились, два вида журавлей. Один, побольше — американский журавль{46},— вполне возможно, был самой замечательной птицей Северной Америки. Ростом в полтора метра, эта длинноногая и длинношеея птица, вся белая, кроме черных кончиков крыльев и малиновых участков на голове, сегодня вызывает особый интерес в связи с решающей битвой, разыгравшейся за ее спасение от полного вымирания.
То, что американский журавль и его меньший собрат — канадский журавль{47} — вначале встречались повсюду в северо-восточном регионе, подтверждается многими историческими свидетельствами, восходящими к середине 1500-х годов. Оба вида были достаточно многочисленными, чтобы служить людям основным продуктом питания в XVI и XVII веках. Даже в начале XVIII века Шарлевуа смог записать: «У нас были журавли двух цветов, одни совершенно белые, другие — светло-серые. Из них получается превосходный суп».
Эти большие симпатичные птицы не имели никаких шансов избежать преследований прожорливых пришельцев из Европы. Профессиональные охотники и охотники-спортсмены уничтожали их без пощады, и к середине 1800-х годов американский журавль исчез, а канадский стал редким гостем в восточной части континента.
В результате тридцатилетних самоотверженных усилий американской и канадской службам охраны диких животных удалось восстановить популяцию американского журавля, увеличив ее численность примерно в три раза по сравнению с тридцать одной, особью в 1955 году. Выжившие журавли размножаются в основном на непроходимых сфагновых болотах Национального парка Вуд-Бафалло на северо-западе Канады, а зимуют в заказнике Аранзас в Техасе. Несмотря на заботу и меры по охране обоих видов журавлей, их выживание в долгосрочном плане остается под угрозой.