Страница 6 из 9
Как видно из вышесказанного, К. Лоренц свел к источнику агрессивности человека инстинкты, сам процесс внутривидового отбора, абстрактное мышление и даже словесный язык. (Если отбросить словесный язык, то Лоренц прав.)
Но самое несуразное в этом нам видится то, что автор, увлекшись обобщениями важнейших этапов развития человека, не увидел главного, а именно, что «гипертрофированной агрессии» человека сегодняшнего предшествует и гипертрофированное сознание человека, полученного в результате разделения ветви суперэтноса человека и появлением субэтноса. А он, в свою очередь, обладает сознанием с бездуховной сущностью, выросшей как раз на ментальности и инстинктах в результате внутривидового отбора на этапе предсознательного периода развития человека, еще до появления словесного языка у субэтноса. См. Рис. 3 «Этапность формирования этносов».
Данное этнодрево эволюционировало до возникновения суперэтноса, сознание которого выросло из земледелия и словесного языка. Оно формировалось в этнококоне, в который входили ранние протохамиты, неандертальцы, архантропы, протосемиты, синантропы, кроманьонцы (незначительно), которые не имели словесной речи и обладали повышенной агрессивностью и которых разумные историки и этнологи описывают как «кочующие убийцы», «люди смерти», «люди ночи» и т. д. Видны их следы и в раскопках по останкам, и по древним манускриптам, где записано, когда и как разрушались древние города и государства на примере Вавилона, Шумера, Египта, цивилизации Инда, племен майя и ацтеков и др. Видимо, правы те историки, которые утверждают, что в этих разрушительных процессах повинна Великая миграция, вызванная движением пустынь Африки и Аравийского полуострова, которое заставило субэтнос перемещаться на север и переустраивать под свое примитивное сознание уже обжитые суперэтносом пригодные для земледелия районы, как правило, в долинах рек, частично уничтожая, частично ассимилируя население.
Вот примерно так эволюционировал субэтнос, приобретая внутривидовые свойства и качества на базе формируемого менталитета, т. е. на полученных от эволюции инстинктах и опыте прошлой, не совсем добропорядочной жизни, прошедшей в досознательные времена. И только в этом уместна теория К. Лоренца, определяющая человеческую агрессивность как внутривидовое ЗЛО, именно в предсознательный период развития субэтноса и только как части человеческой цивилизации. Подчеркиваю, ЧАСТИ, имеющей другой взгляд, взятый из прошлой жизни, иной менталитет и соответствующее ему сознание.
<i>Таким образом, напрашивается вполне закономерный вывод, что первый этап истории человечества следует воспринимать как единый период предсознательного биогенетического и физического формирования человека и особенный этап выделения ветви «субэтноса», который отличался принципиальными особенностями возникновения отличного от суперэтноса сознания.</i>
И что в рамках первобытно-общинного строя, занимающего отрезок времени, включающий в себя 95 % всей истории человечества, следует выделить сравнительно короткий отрезок времени, который мы назвали периодом самоидентификации человека в окружающем его мире – т. е. возникновением у него сознания, окончательно выделившего его из животного мира. Именно с этим периодом связано рождение «хомо сапиенс сапиенс» – высокоразвитого мыслящего существа.
Здесь нам будет уместно вспомнить учение Ч. Дарвина и о некоторых особенностях природной, генетической фиксации видов животного мира.
Давайте просто вспомним, что эволюция, работая над видом, фиксировала инстинкты поведения, выделяя при этом инстинкт самосохранения в целях обеспечения его выживаемости как среди себе подобных, так и среди «высших особей», имеющих некие превосходства. Благодаря этим инстинктам животный мир и сегодня пока еще существует в природе, радуя человеческий взор своим многообразием.
Значит, эволюция не просто создает вид и говорит ему: «иди и живи там, среди них», попросту обрекая его, но прежде всего давая ему ключ выживания, встраивая в его сознание инстинкт самосохранения, оберегающий его от быстрого уничтожения (исчезновения).
Вывод напрашивается сам собой: человек – тот же продукт ЭВОЛЮЦИИ, значит, и ему она не могла сказать просто «иди и живи там, среди них»; следовательно, и в человеке есть природный КЛЮЧ «выживаемости».
Нам остается только понять – каков этот КЛЮЧ? При этом ОНА учитывает и условия, в которых будет существовать данный вид, награждая специфическими особенностями инстинктивного поведения. К примеру, отличие условий существования медведей южных широт и северного медведя. Пещерный медведь более «древний», чем северный белый, и их инстинкты имеют свои особенности, выраженные в некоторых отличиях приспособления к окружающей природе и ее условиям. Одно можно так же сказать с уверенностью – что биогенетическая и физическая особенность белого медведя отлична от бурого, она мощнее и сложнее.
<i>А человек, тоже как вид, развивался как минимум в двух разных, резко отличных друг от друга, условиях, внесенных в земную жизнь ледниковым периодом.</i>
Выше мы в общих чертах дали характеристику «субэтносу», прошедшему пик своего развития в южных широтах и получившему биогенетическую фиксацию, как вид, в живой природе южного полушария. Но мы ни слова не говорим о людях севера, живших тысячи лет в условиях, резко отличных от условий проживания неандертальца и ему подобных «собратьев» (мы их называли).
Если посмотреть воспроизведенные этнологами по останкам рисунки неандертальца и кроманьонца, мы увидим характерные отличия и, прежде всего, сгорбленность предшественника, по сути, отсутствие шеи, свидетельствующей о том, что структура горла и голосовые связки были не развиты и не имели способности к членораздельной речи. Думаю, именно это являлось принципиальным отличием двух видов «хомо сапиенс», что послужило источником происхождения двух форм сознания: ментального, на базе инстинктов и ментальности того периода, – и общинного, на базе словесного языка и другой формы организации труда, включающего земледелие (не исключая ЕГО ОСОБОГО МЕНТАЛИТЕТА).
Мы уже много раз начинали разговор о факторах, мешавших возникновению словесной речи у предшественников суперэтноса. Кому-то покажется это не совсем литературно, у кого-то появится мысль: «К чему эта повторяемость, может от забывчивости?».
Нет, не от этого! Делается это преднамеренно, чтобы обратить серьезное внимание всех – и читателя, и оппонентов, и, если хотите, представителей «ученого сообщества», даже не допускавших подобные мысли в своих «трудах», имеющих сходство с волчьей повадкой ходьбы след в след или хождение столетиями в одной и той же «ученой» колее.
Давайте глянем на эту проблему с точки зрения нашей концепции.
Что могло изменить положение грудных и шейных позвонков, если они несколько миллионов лет занимали неизменное положение, сколько бы ни бегали и прыгали синантропы и их собратья архантропы и неандертальцы. Но ведь «ваша наука» не пыталась разобраться в проблеме, которую рисовали тысячи и тысячи научных диссертаций и десятки институтов.
А давайте перенесемся из жизни первобытного человека с его набедренными повязками из шкур убитого им животного где-то в зарослях тропических деревьев сразу в среду резко континентального климата, идущего по фронту наступающих ледников. Люди в этих условиях заворачивались в шкуры на стоянках, чтобы не потерять тепло.
Но самое важное, и это не опровергает НИКТО, – детей от рождения этому этносу приходилось пеленать в шкуры, чтобы сохранить потомство даже на уровне человеческого инстинкта того периода развития.