Страница 86 из 94
— Мен Рухк эль-Нар… менаджил иль’Нуру мен Хка’ат!
Ослепительный свет вспыхнул позади Оши и окутал все. Хотя он стоял спиной к нему, яркость всё равно заставила его прищуриться. Но глаза быстро привыкли, и он заметил трепещущий на ветру темный плащ на дороге впереди.
Опша успела отойти на слишком большое расстояние для того, чтобы он мог догнать ее, хотя и не бежала. Это хорошо. Возможно, с таким грузом женщина не могла уйти с ветром далеко и сейчас замедлялась всё больше.
Оше нуждался в любом преимуществе, так как поражение было недопустимо, поэтому он наложил на тетиву чернооперённую стрелу с ромбовидным наконечником из металла хейнасов.
Плащ Опши взметнулся снова, и его взгляд упал на её открывшееся бедро. Он не смотрел вдоль стержня стрелы, так в подобном случае будет делать только новичок. Он не сводил глаз с выбранной точки — пусть его тело само отрегулирует угол наклона в соответствии с его желанием — а затем спустил тетиву.
Крик Опши разнёсся над дорогой, когда она упала и сундук выскользнул из ее рук.
Сау'илахк оттеснил Чейна к ближайшей ели. Нижние ветви погнулись и поломались, когда он яростно прижал не-мёртвого к стволу. Глаза Чейна закатились, а кора треснула и брызнула в сторону от удара. Но Сау'илахк потерял свою жертву из виду, когда примятые ветви распрямились вокруг него колючей волной, а с дрожащего дерева посыпались иглы.
Хватка Чейна на его левом запястье дрогнула, и Сау'илахк мгновенно откинул его ладонь в сторону, высвобождая руку с когтями. Он не мог убить ими Сына Ночи, но он мог, например, вырвать Чейну глаза. После того, как высокий не-мёртвый ослепнет и будет беспомощно барахтаться, Сау'илахк сможет снести ему голову своим мечом. А Винн, ожидая возвращения своего защитника, увидит только герцога, который отдаст стражникам приказ схватить ее.
А если стражи там не будет, она умрет еще быстрее.
Жгучая боль вдруг пронзила предплечье Сау'илахка. Зубы впились в его кожу, но вскрикнул он больше от удивления и злости. Укусы собаки теперь не обжигали, как когда он был в форме духа.
Сау'илахку пришлось отпустить шею Чейна, когда Тень, не разжимая челюстей, с рычанием мотнула головой. На этот раз он закричал, чувствуя, как рвётся его кожа. Он сжал левую руку в кулак.
Ветви мешали ясно видеть, но ему это и не нужно было, чтобы ударить.
Он сбил кожу на кулаке об её лоб. Но челюсти разжались, и, нырнув под ветви, он обнаружил собаку на земле.
Ее глаза были едва открыты, она лежала с распахнутым ртом. И не двигалась.
Один из драгоценных защитников Винн был мертв. Остался еще один, с которым нужно было закончить до того, как приступать к её поискам.
Шипящий рык раздался из-за дерева позади. Сау'илахк начал поворачиваться, когда что-то тяжелое врезалось в спину и заставило его упасть лицом вниз.
Паника и боль питали ярость Чейна сильнее, чем голод, когда он кинулся на герцога и придавил его к земле. Он слышал, как атаковала Тень, и герцог разжал руку, выпуская его горло. Он слышал оглушительный треск удара — и ни звука со стороны Тени.
Герцог дико брыкался под ним, пытаясь освободиться. Чейн одной рукой впечатал его лицо обратно в землю, сильнее навалился на человека, чтобы удержать, и почувствовал, как проминаются ребра вдоль спины. Не выпуская герцога, он не мог добраться до одного из своих мечей.
Страх и ярость заставили все, что произошло, вновь пронестись перед глазами.
Линия огня в лесу… странная искорка пустоты, которую он почувствовал… застывшая посреди дороги Тень, когда они обнаружили, что повозка герцога перевернулась…
Осознание снова вгрызлось в разум. Это было невозможно, но все-таки было.
Карл Беауми ни к чему непричастен. Единственный, кто мог стать причиной всего этого, был призрак.
Сау'илахк каким-то образом заполучил человеческое тело.
Призрак искалечил Николаса, кормился молодыми Хранителями, а теперь убил Тень — и придет за Винн.
Паника и боль умерли. Голод взял свое. Зверь внутри Чейна встал в полный рост, и ночь заблестела в его глазах.
Он запустил пальцы в волосы герцога — Сау'илахка — и рывком оттянул голову своей добычи в сторону. Склонившись вниз, он вонзил зубы в открытую шею у горла. Кровь хлынула потоком, она потекла с его губ, когда его добыча неистово забилась. Чейн впился сильнее, пока клыки не скрипнули по кости.
Нет, на этот раз, когда жизнь наполнила его, эйфория не пришла. Он пил, пока сопротивление человека под ним не ослабло. Он продолжил и дальше, пока не услышал, как начинает замедляться бешено колотящееся сердце.
Чейн разжал зубы раньше, чем оно остановилось.
Он хотел, чтобы черный дух испытал, прочувствовал свой последний миг. После тысячи и более лет он умрет в ужасе, зная, что никогда не прикоснется к Винн.
Зверь в Чейне довольно заворчал, насытившись.
Но сам он не испытывал никакого удовлетворения, когда смотрел на неподвижное тело Тени. Почему он чувствует такую скорбь, такую потерю, из-за своего естественного врага? Они ведь терпели друг друга только ради Винн.
Медленное, поверхностное, свистящее дыхание достигло обостренного голодом слуха Чейна. Он едва уловил его сквозь шум ветра в листьях. Но вот выдох вышел протяжнее, будто следующий вдох произошёл раньше, чем закончился предыдущий — или два разных, едва слышных выдоха сплелись друг с другом.
Чейн посмотрел на разорванное горло Сау'илахка, а затем обратно на Тень. Недолго думая, он зажал рот герцога рукой, перекрывая воздух, и душил, пока его сердце не остановилось.
Тем не менее, он снова услышал слабое, прерывистое дыхание.
Чейн, не распрямляясь, бросился на звук и упал на колени рядом с безвольным телом Тени. Ждать было мучительно долго, но он уловил еще один её неглубокий вдох.
Оша спрыгнул с повозки и побежал по дороге, прежде чем Винн успела окликнуть его. Свет позади погас: она, вероятно, позволила кристаллу угаснуть. Это уже не имело значения: он точно знал, где найдет Опшу.
Он на бегу достал другую стрелу с наконечником хейнасов и не сводил глаз с примеченного места, пока не разглядел её в темноте.
Опша лежала на боку и, извернувшись, сжимала древко стрелы, глубоко засевшей в задней части бедра. Она посмотрела на него из-под кожаной маски, и он услышал тяжелое, смешанное со стонами боли дыхание. Справа лежал опрокинувшийся сундук.
При виде шара, который стремилась заполучить Винн, Оша ощутил облегчение: с ним всё в порядке. Почти не глядя на Опшу, он сделал к нему шаг.
Горстка песка и камешков ударила его в лицо и грудь.
Он инстинктивно отпрянул, провёл тыльной стороной ладони по векам. Когда его взгляд прояснился, Опша, перекатившись, схватила сундук. Он выдернул из колчана стрелу, но фигура женщины уже начала распадаться.
Песок отнесло в темноту — и шар снова ускользнул.
Мгновение Оша стоял с широко раскрытыми глазами. Потом бросился по дороге, стараясь, чтобы ветер дул прямо из-за спины, и последовал туда, куда он его толкал — к северной обочине.
Он еще не потерпел поражение. И не потерпит. Судя по всему, с сундуком Опша не могла уйти далеко.
Оша остановился у самых веток, вскинул лук и натянул его. Он ждал, чувствуя, как прут из белого металла под кожаным шнурком, обмотанным вокруг дуги лука, теплеет и начинает тяжелеть в его руках.
Он ждал, пока дуга отследит белый наконечник, засевший в бедре Опши. Но лук в его руках всё не двигался.
Оша запаниковал.
Во время путешествия на родину Винн, каждый раз, когда он во время практики терял стрелу и искал ее, он чувствовал, как лук в его руках пытается подсказать направление. Почему этого не происходит сейчас? Он выровнял дыхание и начал слушать, как научил его неверный греймасга.
Бротандуиве был беспощаден, заставляя Ошу отслеживать каждое движение воздуха вдоль пути стрелы. То, чего нельзя было уловить, часто можно было услышать. Были также звуки, которые отличали неподвижность воздуха.