Драконьи крылья

– Прекратите! – потребовал побелевший сэр Гуго, вскакивая на ноги. Больше он не улыбался.

– Вот только не надо мне в моем доме указывать! – обернулся к нему хозяин.

– Прекратите! – повторил рыцарь, но хозяина это, похоже, лишь раззадорило. Он замахнулся для нового удара, однако рабыня уже кое-как отползла в сторону, и тот пришелся мимо. Колон Виктор шагнул к ней, но на пути у него встал стремглав обогнувший стол Эдуард.

– С дороги! – рявкнул хозяин.

Эдуард, понятно, не сдвинулся с места.

– Прекратите, колон Виктор! – в третий раз произнес сзади сэр Гуго.

– Вон из моего дома! – прорычал хозяин, одной рукой отшвыривая Эдуарда, словно набитое соломой чучело.

– Воля ваша, – бросил рыцарь, запуская десницу под плащ. Через мгновение в его ладони появился разрядник – оружие, строго-настрого запрещенное к ношению в Провинциях всем, кроме драконьей крови.

Рухнувший на пол колон Виктор, похоже, даже не понял, откуда пришла напасть. А вот жена его все поняла и даже успела сорвать со стены висящий там зазубренный серп и замахнуться им – почему-то на Эдуарда. Второй выстрел сэра Гуго сразил ее, не дав нанести удар.

Спрятав разрядник под одежду, рыцарь шагнул к вжавшейся в стену перепуганной девочке и внезапно опустился перед ней на одно колено. Эдуард, ошеломленный всем происшедшим, вероятно, немногим менее, нежели юная рабыня, поспешил сделать то же самое.

– Сэр Гуго и сэр Эдуард к услугам Вашего Высочества! – прозвучало под сводами горницы.

2

Эдуард

– Вас что-то гнетет, сэр Эдуард? – задал вопрос сэр Гуго, швыряя на пустое блюдо обглоданную кость. – Поделитесь, не держите в себе.

С момента обретения принцессы старшего рыцаря словно подменили – никаких больше «всадников», исключительно «сэр». Не на людях, разумеется, наедине, но не сам ли он всего несколькими часами ранее настаивал на сугубой осторожности?

Справедливости ради, за толстыми стенами гостевой комнаты, занимаемой ими на постоялом дворе, сиречь мансионе, вплотную примыкающем к задней стене ангара почтовой станции, разговор вряд ли мог услышать кто-то посторонний. Завтрак они распорядились подать сюда, на второй этаж, и теперь, сидя возле выходящего на тракт подслеповатого окна, с наслаждением его поглощали. Принцесса, свернувшись клубочком и мило посапывая, спала на широкой кровати у стены, прямо поверх покрывала. После вечернего посещения местной бани ее неопределенного цвета спутанные клочковатые волосы превратились в роскошные каштановые кудри, разметавшиеся сейчас по серой наволочке подушки, а тело обрело некое подобие белизны, правда, обнажив при этом многочисленные синяки и царапины – как полузажившие, так и совсем еще свежие. Особенно выделялся бордовый рубец на шее – память, оставленная рабским ошейником.

С баней, кстати, не все сразу сложилось гладко. По местным правилам, рабы туда не допускались, однако углядев в ладони Эдуарда блеск золотой монеты, управляющий мансиона согласился закрыть на нарушение глаза.

– Благодарите космос, что я на четверть питт, сударь, – самодовольно проговорил он, отпирая здоровенным ключом со связки на поясе массивный амбарный замок на дверях мыльни. – Наши местные асаты нипочем не пошли бы вам навстречу. Они все замечательные люди, но, между нами говоря, слишком уж заскорузлые. Шагу против обычая не сделают, пусть и обычаю тому без году неделя… Но я-то понимаю: не станет благородный всадник просить без причины.

– Благодарю вас, прокуратор Руслан, вы весьма любезны, – выдал в ответ Эдуард одну из своих самых дружелюбных улыбок.

– Прошу меня простить, сударь, ваше лицо кажется мне весьма знакомым, – произнес управляющий, подобострастно улыбаясь в ответ. – Вы уже бывали у нас здесь? Может быть, в прошлом году?

– Увы, – развел руками молодой рыцарь. – Мы с товарищем впервые на вашей планете. Публикан Антоний, наш постоянный клиент, лишь недавно начал вести здесь дела.

– Странно, – покачал головой прокуратор Руслан. – Я совершенно уверен, что видел вас раньше. Но вот где и когда – опали дракон, не помню. Обычно я таких вещей не забываю, профессия обязывает, сами понимаете…

– И все же на этот раз вы ошиблись, – ответил Эдуард. Сказал чистую правду: он действительно не бывал здесь доныне.

– Ну, наверное, – не стал настаивать управляющий. Рваный хитон, служивший принцессе одеждой, решено было выбросить, взамен Эдуард приобрел для девочки в лавке при мансионе длинную шелковую тунику республиканского фасона. Возможно, слишком богатое одеяние для рабыни – пришлось отдать за него торговцу целых три золотых рубля, – но больше ничего хоть как-то подходящего девочке по размеру у того не оказалось. Впрочем, со вчерашнего вечера недостатка в деньгах они не испытывали.

На ночь девочка попыталась устроиться прямо на полу, возле входной двери – сэра Гуго, когда он понял, что именно та делает, едва удар не хватил. На кровать, указанную рыцарем, она взобралась неохотно и с явной опаской, накрываться одеялом отказалась категорически – но тут уж никто не посмел настаивать. Заснула девочка не сразу – Эдуард, дежуривший первую половину ночи, слышал, как она ерзала и ворочалась в темноте. Лишь под утро, с первыми проблесками рассвета, дыхание ее сделалось ровным и спокойным.

Будить девочку к завтраку рыцари не стали – до времени отлета, назначенного караванщикам публиканом Антонием, оставалось еще около двух часов.

Независимые купцы, такие как Антоний, еще недавно бывший просто Антоном, презрительно именуемые членами Большой Торговой Гильдии разгильдяями, множились последнее время в Провинциях, как кратеры на планетоиде после метеоритного дождя. Именно они служили источником львиной доли заказов для вольных всадников-караванщиков, каковыми официально считались теперь Эдуард и сэр Гуго. Гильдия, разумеется, была недовольна народившимися конкурентами, но поделать ничего не могла – лишившаяся почти всех своих членов-нартов, под властью Владык она тоже переживала не лучшие времена. Пусть не столь плачевные, как у королевского рыцарства, но о былом могуществе купцы старой закалки могли теперь лишь мечтать. Публиканы Старых Республик сами не спешили идти в Новые Принципаты и Провинции, но действовать предпочитали через таких вот разгильдяев, сменивших свои старые «варварские» имена на реестровые.

Эдуарду и сэру Гуго, впрочем, грех было жаловаться на публикана Антония. Платил торговец щедро и подорожные подмахивал не читая, сквозь пальцы смотря на случающиеся время от времени «левые» рейсы своих караванщиков, вероятно, списывая их отлучки на подработку контрабандой, которой и сам при случае не брезговал. Единственное, чего требовал непреложно – строжайшей пунктуальности. Сказал, что ждет карету в 9:44 – будьте любезны прибыть к 9:44, ни минутой позже. Раньше тоже нежелательно – на некоторых орбитальных причалах плату за стоянку взимали поминутно.

– Так что вас так гнетет, сэр Эдуард? – повторил свой вопрос рыцарь, видя нерешительность своего молодого напарника.

– Мне не дают покоя те крестьяне, милорд, – тщательно подбирая слова, проговорил тот в ответ. – Так ли необходимо было их убивать? Вот тот публикан на Рым – с ним все ясно, он заслужил свою участь, но эти двое…

– Они посмели поднять руку на принцессу, – сухо ответил рыцарь.

– Они не знали, кто перед ними! – возразил Эдуард.

– Незнание не может служить основанием для оправдания преступления, – отрезал сэр Гуго. – Колон ударил Ее Высочество ногой, его жена – рукой. Во все времена это каралось отрубанием соответствующей конечности. К тому же, совершенно очевидно, что это был не первый и не второй такой случай. Срока давности сии преступления не имеют, так что по Антонову Кодексу супругов ждала потеря обеих рук и обеих ног – а может, и еще каких частей тела. Быстрая смерть от разрядника куда гуманнее, вы не находите?

Ответа у Эдуарда не нашлось.

– К тому же, Ее Высочество более чем достойно восприняла происшедшее, – заметил сэр Гуго.