Страница 32 из 116
В ответ на это Сослан положил руку на рукоять меча и сказал с угрозой:
— Скорее отойди от коня и садись на моего, не то я убью тебя!
В ответ на эти слова выхватил юноша меч, и начали они наносить удары друг другу. Однако никто из них не победил другого. До полудня сражались, потом разошлись отдохнуть.
— Теперь я узнал, каков ты, — сказал юноше Сослан. — Езжай пока своей дорогой, а достоинства друг друга мы еще изведаем.
Разъехались они, оба раненые, в разные стороны. Вернулся юноша домой весь в крови. Увидел его отец и спросил:
— Что с тобой, сын?
— Ну и хорошо же поступил со мной твой гость! Хотел поменяться со мной конем, а я посчитал это позором для себя. Вот мы и изрезали друг друга. Двенадцать раз ранен он, двенадцать раз — я. Еще раз должны мы встретиться. Так и договорились.
— Так почему же ты ударил его? Ударить гостя — это позор!
— Поссорились мы по ту сторону рубежа.
— Ну тогда ничего, полечись пока, а там посмотрим. Может быть, вместо распри дружба между вами родится.
Не показывался Сослан ни нартам, ни чинтам, пока совсем не поправился. Выздоровел, сел на коня и отправился на гумский рубеж. В этот день туда же прибыл гумский юноша. Улыбнулся ему Сослан и сказал:
— Ну, давай мириться. Силу друг друга мы изведали, вместо того чтобы делать друг другу зло, станем друзьями.
— Я не верю тебе больше. Сослан, — ответил гумский юноша. — Тебе верить нельзя. И не подходи ко мне близко.
Тогда Сослан вынул свой меч и положил его на луку седла. Бросил он на землю свой щит, а колчан подвязал позади седла. Сам же, безоружный, подошел к юноше, взял его за руку и сказал:
— Не будем испытывать больше друг друга силой, давай испытаем друг друга в жизни.
И тут юноша поверил Сослану и ни слова ему не возразил. Поклялись они землей и вместе поехали в дом отца юноши. Приехали они в дом, помирившись. Слез юноша со своего коня, а Сослан не слезает. Вышел к нему отец юноши:
— Прошу тебя, Сослан, сойди с коня, — сказал он. — Ты ведь гость наш. Почему не заходишь в дом? Оставайся у нас.
Сослан ответил ему:
— Мы с твоим сыном испытывали друг друга в силе, и никто из нас не оказался сильнее другого. А теперь должны друг друга испытать в жизни. Подскажи нам, где есть земля, куда не ступала нога человека, чтобы мы показали там свою силу.
Старик сказал:
— Нет такой неизведанной земли, где бы не побывали нарты и чинты, куда бы не ходили они в походы. Знаю только, что пасется на горе Ахоха стадо, принадлежащее трем любимым Богом братьям, но никому еще не удавалось одолеть их пастуха.
— Вот такого-то я и ищу, чтобы на нем испытать свои силы!
Старик сказал:
— Его можно только умом победить, никакой насильник силы против него не соберет. Но входите в дом, и я дам вам совет.
Юноша и Сослан вошли в дом. Там старик стал им рассказывать:
— Дочь моя очень красива. Пусть оденет она платье из лучшего шелка, возьмет с собой два струнных фандыра; на одном будет играть руками, на другом — ногами. Возьмите девушку с собой на гору Ахоха. Там оба войдите в дом того пастуха, о котором я говорил, в то время когда сам он будет с барантой на пастбище. В доме пастуха есть кресло из слоновой кости. Посадите девушку в это кресло, поставьте перед ней струнные фандыры, и пусть она заиграет на них. Сами вы спрячьтесь по обе стороны двери. Вечером вернется этот пастух с пастбища. Не часто видит он женщин и поэтому, когда войдет в дом и увидит там девушку, упадет в обморок. Тут будьте наготове, привяжите пастуха к столбу, который стоит посредине дома[52], а потом угоняйте его стадо.
Сослан и юноша поступили так, как научил их старик.
Вернувшись, пастух открыл дверь, и увидел девушку в кресле из слоновой кости, и услышал, как играет она на фандырах. Девушка улыбнулась пастуху, и такой силы любовное чувство охватило его, что он упал в обморок.
Сослан и юноша тут же привязали пастуха к среднему столбу дома. Зарезали барана, сварили его и тут же сели за трапезу. А когда пришел в себя пастух, они подносили ему самые вкусные куски, но он не взял у них ни одного куска. Под конец Сослан поднес ему часть бедра. Пастух вырвал из нее зубами альчик, положил себе на лоб и с такой силой подбросил его, что полетел этот альчик в дом трех любимых Богом братьев. А они сидели в это время за ужином, и альчик упал возле них вогнутой стороной кверху.
А когда пастух подбросил альчик, гумский юноша сказал Сослану:
— Быть бы тебе столь же правым, Сослан! Этот альчик послан вестником тревоги к хозяевам стад — к трем дружно живущим братьям. Не будем же мешкать и угоним скорей их стада!
Погнали они баранту и к рассвету достигли широкой степи. Девушку, дочь старика, захватили с собой, и настигла их ночь.
А три любимых Богом брата кинулись в погоню. Сначала они завернули к пастуху, развязали его, и вчетвером погнались за Сосланом и гумским юношей.
У самой степи, когда они уже почти догнали Сослана и гумского юношу, взмолился Сослан:
— О, покровитель ночных походов Уастырджи! Помоги нам!
Уастырджи услыхал молитву Сослана, вскочил на своего трехногого коня, покружил над степью, по которой гнали украденную баранту, сбросил свою гребенку — и позади юноши и Сослана в один миг вырос темный, непроходимый лес. Пока погоня пробиралась сквозь чащобу, Сослан и юноша с барантой далеко ушли вперед.
Покружил Уастырджи над ними вторично, сбросил позади Сослана и гумского юноши черные камни — и выросли камни в скалистые горы. Пока пробиралась погоня через эти горы, далеко вперед ушли Сослан и юноша с барантой.
Опустился Уастырджи на землю между погоней и теми, кто угнал скот, и обратился к трем любимым Богом братьям и их пастуху:
— Остановитесь пока здесь, я спрошу у врагов ваших, почему угнали они ваш скот.
Погоня остановилась, Уастырджи подъехал к Сослану и гумскому юноше и спросил:
— Чей скот вы угоняете?
Те ответили:
— Мы угоняем баранту трех Богом любимых братьев!
— Так вот, смотрите, они уже вас догнали. Что же вы теперь будете делать? Хотите, я могу вас помирить?
— Что может быть лучше этого? Мы согласны!
— А чья это девушка? Верно, вы тоже похитили ее? — спросил Уастырджи.
— Нет, это моя сестра, — ответил гумский юноша.
Уастырджи вернулся к владельцам баранты и, улыбаясь, говорит им:
— Это они угоняют скот, который им дали как выкуп за невесту. Они — не насильники!
Уастырджи свел их всех вместе.
Тут за младшего из трех братьев выдали девушку (два других брата были уже женаты), а Сослан и гумский юноша погнали скот домой.
Утром, когда на дворе у отца юноши делили баранту, Сослан разделил ее на три части. И подумал тогда юноша: «Почему Сослан разделил скот на три части? Может, он собирается забрать себе две части? Тогда это снова приведет к ссоре».
Но Сослан сказал:
— Юноша, чего это ты вдруг запечалился? Разве неправильно я разделил? Одна часть — это выкуп за невесту, вторая часть — твоя, а третья — моя.
Юноша и гумский старик остались очень довольны Сосланом и даже отдали ему свои доли. Отдали ему также и шкуру оленя и проводили его с почестями через рубеж Гумской страны.
Сослан привел баранту в селение нартов и задал там обильный пир.
Решил нарт Сослан собрать на пир все три нартских рода. Позвал он Сырдона и сказал ему:
— Сырдон, глашатаем я тебя избираю. Созови через неделю три нартских рода, устраиваю я для них богатый пир.
Согласился Сырдон быть глашатаем и поднялся на высокую нартскую башню, из тесаного камня сложенную, встал на вершине ее и оттуда закричал:
— О три нартских рода! Через неделю на пир приходите к Сослану!
В тот день, который назначен был для пира, стали собираться к Сослану нарты. Сажал их Сослан в четыре ряда в большом нартском доме, что сложен из камня, скрепленного известковым раствором.
52
Здесь имеется в виду опорный столб, который ставился в центре хадзара (см. словарь). На нем вешали оружие, одежду, к нему привязывали жертвенного барана, в глубокой древности, вероятно, — и пленных воинов.