Олимпиада

Её слова обухом огрели меня по голове и заставили подумать, действительно, чем же? Мы все клеймим друг друга только из-за значков на мантиях и фамилий. Нет смысла в этой проклятой войне, в ней нет ничего, потому что каждый хочет уберечь свою семью, и он идет ради этого до конца. Мне стало стыдно, когда я вспомнила, как смотрела на Коула и Люиса в первую встречу, и какие мысли посетили меня тогда. Неужели я такая же, как и все остальные, что судят о людях только по стереотипам? Я кивнула головой, как бы соглашаясь, и медленно последовала за Харли, испытывая смешанные чувства где-то внутри. Мы зашли в дом и в нос тут же ударил запах плесени и пыли. По стенам векового здания были развешаны магические картины, которые недовольно шептали что-то про покой и так надменно глядели на мои рыжие волосы, что мне становилось не по себе.

Я поежилась и заспешила за Харли, толком даже не разглядывая интерьер, чувствуя напряжение и ещё что-то очень странное. Будто бы кто-то здесь был, невидимый, но значимый. Будто это что-то наблюдало за мной. Ускорив шаг, я прошла в ту же комнату, что и Вайт, а затем замерла. Комната была исполинских размеров, слегка вычурная, в темно-синих тонах. Тяжелые шторы плотно укрывали окна, чтобы ни один лучик света не могу пробраться сюда, а старые, черные из-за времени подсвечники слегка дрожали.

— О, цветочек, — проговорил Коул, который играл в бильярд с Люисом. Лунн сострадательно вздохнул, пустив в меня один единственный, полный ненависти взгляд, и принялся доигрывать партию.

Я наморщила лоб из-за этого дурацкого прозвища, который мне дал Сириус, и который так не вовремя подхватил Нотт. Подойдя чуть ближе к парням, я с интересом разглядывала резьбу бильярдного столика и его массивные ножки. Дерево было темным, отполированным и лаковым, а рисунки, выгравированные по бокам, напоминали зарисовки из мифов Древней Греции. Да, надо отдать должное, всё это выглядело настолько дорогим и красивым, что невозможно было перестать разглядывать интерьер. Комната скорее напоминала зону отдыха, нежели спальню или гостиную. Помимо бильярдного столика здесь стояли два дивана с изумрудной обвивкой, стеллажи с книгами и красивый дамский столик с зеркалом на всю стену.

— Люис, ну перестань морщиться! — Харли подошла к Лунну поближе и обняла со спины, глядя в его глаза. Парень недовольно закатил глаза, пытаясь сосредоточиться на игре, но тяжесть тела Вайт ему мешала.

— Ты знаешь, что я думаю об этом, — проговорил Люис, который уже отбросил все тщетные попытки поиграть, и теперь смотрел прямо в лицо своей девушки.

— Не будь такой занудой, Лу.

— О Мерлин! Лу? Опять?

— Как тебя земля вообще носит, Лунн? Ты чего сегодня такой ершистый?

— А то мы не знаем! Между прочим, это ты затеяла эту глупую слежку и поиск друзей. Ты хоть помнишь, чем это всё чуть не закончилось?

— Ага, — легкомысленно ответила Харли, приблизившись ещё ближе к Люису, и тут же поцеловала его, положив свои руки ему на шею.

Я тепло улыбнулась, наблюдая за этой сценой. Они выглядели такими домашними и обычными, что мне не верилось, будто Люис всегда выглядел недосягаемым и надменным. Я смотрела на них, понимая, что так делать нельзя, но они настолько подходили друг другу, что хотелось верить — у них вся жизнь впереди. Только это была неправдой, и мы все вчетвером понимали это, понимали, что ещё совсем немного и вся эта идиллия вдребезги разобьется, разрушится, как карточный домик, оставив после себя такую адскую боль, что захочется отправиться в ад за Харли.

— Всё-всё, голубки, оставьте свои семейные драмы на потом, и не смущайте простой народ, — сказал Коул, улыбаясь такой простодушной улыбкой, что мне действительно не верилось, что это Нотт.

— Завидуй молча, — показав язык, ответила Харли, всё ещё прижимаясь к Люису.

В этот момент я почувствовала себя такой ненужной и лишней, что это, кажется, отразилось на моем лице, из-за чего Коул подсел ко мне на диван и беспардонно выхватил из рук книжку, которую я нашла на полу.

— А я ведь прочитал этот твой роман, Эванс, — проговорил он, отчего-то хмурясь. — И знаешь, мистер Хайд в этой истории мне показался самым искренним и настоящим человеком из всех.

— Даже несмотря на то, что он был чудовищем и протеже?

— Понимаешь, Лили, — его имя из моих уст показалось мне каким-то странным. То ли дело было в ударении на первый слог, то ли ещё что-то. — Чудовищем не рождаются, а становятся. И тот, кто признает свою гниль — самый честный человек на свете. А люди, кричащие о своей чистоте и проповедующие добродушие, в конце концов, оказываются самыми большими лицемерами на земле. В этом рассказе смысл был не в борьбе добра и зла, а в том, насколько бывают наши желания пагубными. Поэтому доктор Джекил вызывает во мне лишь отвращение и желание врезать по лицу. Не более.

Я внимательно смотрела на него, пытаясь понять и прочесть все его мысли, но его лицо было настолько равнодушным, насколько мне было не все равно. Как же горько понимать, что однажды я столкнусь с этим человеком на поле битвы, и он не будет больше рассказывать мне свое мнение о книгах, не будет называть дурацкими кличками, а просто сможет убить. Харли и Люис звонко над чем-то смеялись, слегка обнимая друг друга, а я ощущала странное давление, исходящие от стен этого здания и чувствовала такое уныние, что захотелось просто сбежать отсюда. Невозможно объяснить, отчего эта усадьба была такой гнетущей, почему она давила на сердце и отзывалась таким страхом. Но глядя на это величие, я нервно сглатывала комок в горле, попутно вспоминая рассказ Стивенсона и рассуждая над речью Нотта.

—…мой дьявол слишком долго изнывал в темнице, и наружу он вырвался с рёвом.

— Что? — ошарашенно спросила я, чувствуя дрожь в руках, слыша шепот портрет, доносящийся из коридоров и разглядывая эти убогие темно-синие обои.

— Поразительная фраза, не находишь? — спокойно ответил Коул, когда я испуганно поглядела на него. — И каждый видит в ней исключительно свой смысл.

Часы громко пробили полдень, где-то защебетали птицы, а я сидела и смотрела.

Смотрела на то, как моя жизнь скатывалась в пропасть.

Смотрела на то, как всё самое лучшее и светлое умирало в этом богом забытом здании.

И, черт возьми, я хотела окунуться в эту историю полностью.

========== 3(11). Удар ==========

После встречи за домом, с Харли я так и не виделась. Просто в какой-то момент мы сами перестали искать совместных встреч и полностью погрузились в собственную, вроде как новую, жизнь. Я усердно собирала пазл, чтобы составить, наконец, картину моего настоящего времени, а от Вайт не было ни слуху ни духу. Тяжело вздохнув, я поудобнее устроилась на диване в комнате отдыха, и оторвалась от созерцания красивого китайского сервиза, подумав, что надо попытаться хоть что-то сделать. Что ж, только давайте вы не будете спрашивать, как я выполняю обещание Алиды Лостер, потому что я встала в тупик. Ещё вчера вечером, когда Мародеры и девушки собрались у костра, я незаметно подсела к ним, и как можно ближе к вожатой, и понуро стала разглядывать истлевающие языки пламени. Кристиан весело смеялась, зацепившись за руку Джеймса, и смотрела на него так, будто не верила, что она с ним. Нет, они не были парой, а судя по отстраненности Поттера, он позволял Мерс вытворять такое тупо из чувства жалости. В тот момент по моим венам прошло какое-то злорадство, и я позволила улыбке проскользнуть по моим устам.

— Алида, так почему вы вернули наши палочки? — заинтересованно спросила тогда Маргарет, смотря на Лостер таким взглядом, будто ответ на этот вопрос имел хоть какое-то значение. Надо было признать, Саймон была склочницей.

— Вам надо сказать спасибо Лили, — весело проговорила Алида, и я медленно начала паниковать, понимая, что Лостер может и выдать меня. — Она заступилась за вас и попросила отменить наказание.

Да, взгляд, который на меня бросила Маргарет на пару с Кристиан все-таки стоил моего прибытия на тот вечер. Потом пошли мирные беседы о заселенности островов, а я печально глядела на землю, ощущая на себе взгляд Джеймса Поттера, который будто назло старался прочесть всё то, что накопилось во мне внутри.