Немийцы

Я нанес ему в общей сложности более пятидесяти ударов энергией по брюшной полости, пока окончательно не взмокла футболка от пота, пока дыхание не стало прерывистым и кислорода не перестало хватать в организме.

Только тогда я часто задышал, не помнил подобного состояния давно. Левую боевую руку наконец, прислонил к груди Санька, локоть заканчивался у него на животе (ощущал, как друг почти спокойно дышал или обреченно) а сам кулак был припечатан к груди — к сердцу Польски.

Я опустил глаз на траву вниз и на наши ноги почти рядом.

Санек знает, что я благодарен. Должен знать…Солнце нещадно палило в спину и на макушку.

— Всегда, пожалуйста, — расслышал внезапно его голос без обычных, смешных ноток. Глухой, спокойный. — Я же сука железный, — еще тише добавил он. — Моя шкура — твоя.

Тогда я поднял голову от земли, и взглянул на знакомые глаза без тени улыбки.

— Мне нах*й не нужна твоя шкура и своей достаточно, — я еще раз слегка дотронулся кулаком до его груди-сердца и отошел.

Перед глазами поплыло неожиданно, я перестал видеть зеленый газон под ногами и парковка с машинами расплылась в мутное пятно. Сделал шаг и тело повело в сторону.

Польски схватил меня за локоть, а я попытался вырваться, но сил больше не было. Я их все с энергией выпустил из себя.

— Пошли — отвезу! — услышал сквозь шум в ушах голос Польски.

Я виски помассировал. Твою мать, сейчас вырублюсь…

POV Польски

Итак, в связи с критической ситуацией я вынужден был прибегнуть к экстренным мерам. Я взял в охапку Виталика, его не побьют, а меня одного могли, и направился в общежитие Бастардов. Общежитие! Надеюсь не заражусь от них болячками всякими.

А знаете почему ситуация критическая? Потому глава Хаски, тот что Дмитрий Сергеевич с недавних пор выключил, СУКА, телефон и все средства связи и отказывался поднять свою ленивую задницу из дому. А у него дела! И его поставщики мне названивали через каждые две минуты. Вот опять. Отвлекся на вибрацию в кармане джинс. У нас сегодня презентация должна была быть, а я, как придурок, извинялся за него перед потенциальными партнерами. Десять, сука, минут им пятки вылизывал.

Вытащил телефон, удостоверился от кого звонок, переглянулся с молчаливым Виталиком и рванул через ступеньку на третий этаж Бастардов. На нас с Виталиком с испуганным выражением на лицах посматривали встречавшиеся по дороге жители этого места.

Перед нами — необходимая комната в общежитие. Я распахнул ладонью дверь и кто же знал. Осмотрел двух лежавших на кровати девушки и одну стоявшую в лифчике прямо по середине. Визг какой подняла Кристина эта! Я даже зажмурился от крика! Чего орать? Она впервые перед мужчиной раздевается?

Когда ей надоело орать или голос у нее сел, я оторвал ладони от ушей с фразой:

— Пять минут! Срочный разговор! — дверь захлопнул и вышел в коридор к Виталику. Он-то не успел зайти, меня первым отправил на передовую.

По прошествии нескольких минут дверь очень медленно приоткрылась, как будто ее какая-то животинка лапами или головой открывала, а не человек с руками. Как можно, настолько медленно!

Наконец-то дверь до скрипела ужасную, противную мелодию не смазанных петель и растворилась. Перед нами предстала Волчица, а сзади нее — неуверенно две подруги-Бастарды.

Я убрал бедра от подоконника, на ходу оценил свой вид с высоты роста — одежду, а ничего так, я в белой футболке. Схватился руками за концы одежды и через голову стянул. Цените девочки, но кажется вид моего оголенного торса не произвел должного впечатления на девушек. Более того, показалось, что пальцы Волчицы на двери дернулись в одном известном ей желании что-то сотворить немедля.

Спокойно! Я поднял белую футболку вверх, наглядно демонстрируя ткань — как обозначение белого флага. Помахал влево-вправо им и подмигнул девочкам. Бастарды озадаченно переглянулись между собой, а я расстроенно выдохнул и опустил футболку вниз.

Девочки, ну с улыбкой надо идти по жизни! С улыбочкой! Продемонстрировал улыбку им, пальцами раздвинув уголки губ в разные стороны.

— Объявляю перемирие! — перекинул футболку через руку.

В этот момент какой-то мальчишка-Бастард едва не врезался в меня, на что я очень доходчиво зыркнул на него. Я на невидимку похож? Зарычал, как зверь, с намеком, что готов в глотку вцепиться, а пацан, как дернулся назад от испуга и наступил своему компаньону на ногу. Едва оба не упали. Я на это смотрел, как на цирк, не мигая и не двигаясь в открытом пространстве коридора. Двое Бастардов поспешно сбежали от нас.

Волчица умела всегда не хуже меня зыркать — глаза у нее, как у голодной шавки. Честно, даже я ее порой побаивался. Глазища черные — черные. И сейчас она очень тяжело зыркнула. Да что такое! Пожал плечами, что опять не так сделал?

— Эй, пацан, да я же пошутил! Юмор не понятен!? — прокричал в след уходившим Бастардам, а потом к Евлампии повернулся.

Девочка, у тебя шутница была мама. Где имя откопала? В летописи перечисления стародавних времен?

Потом громко озвучил:

— Я же пошутил!? Чего пялитесь? С улыбкой надо по жизни, а не со страхом. Эх, никто меня не понимает. Виталик, ты понимаешь?

Девушки нас пропустили с не охотой, при этом Евлампия буркнула, чтобы я оделся, видите ли на позор, именуемый торсом, смотреть страшно. Нормальный торс, ну подумаешь немного запустил. Давно в тренажерном зале не был. А вы попробуйте расслабиться с Главой Хаски. Я за него отвечаю — почкой, печенью, сердцем и так далее по списку.

Оглядел комнату Бастардов…да уж… у нас гараж с хламом и то побогаче выглядел.

И как они в этой клоаке жили?

Очень аккуратненько я присел на краешек застеленной кровати. Маша с Кристиной уселись в отдалении возле окна, Волчица взяла на себя роль переговорщика. Ножки торчали заманчиво, не скрытые джинсовой мини-юбочкой, а ножки-то ничего так…помню… помню.

— Эй, ты! — отвлекся на раздраженный голос Волчицы. — Хватит пялиться, говори, что хотел!

Женщинам определенно стоит всегда молчать — молчаливые они прекраснее!

Я поудобнее развалился, Виталик присел рядом поскромнее, чем я.

— У нас есть дело. Причем у всех, — пальцем указал на каждую из них. — Дело особой важности. План — как помирить Димана и Аньку!

— Кого?! — Волчица громко и надрывисто засмеялась, голову даже запрокинула назад, как не отвалилась на ее худой шее? — Шутишь!? Помирить!? Она ему кол готова в сердце воткнуть! Или нож на худой конец!

— Не заливай…

— Не заливаю. Серьезно, это бесполезно, она его не простит. Если ему это нужно, — заявила Бастард.

Я молчаливо подумал, а потом ответил:

— Он сам не знает, что ему это нужно, но ему это нужно, чтобы ползти дальше. Иначе они продолжат мучиться, причем оба. Они не договорили нормально.

— А Аньке зачем это?

— Потому что и она мучается! — произнес я уверенно. Волчица скептически оглядела меня, при этом уголок губ опустила вниз. А я продолжил. — Не возможно жить с человеком, занимать с ним сексом, быть его невестой, целоваться, обниматься, играть во всякие телячьи нежности и оставаться равнодушной. Не возможно! — развел я руки ладонями вверх. — Либо ненависть, либо страсть, как у Димана. И то, и другое не даст ей покоя!

Волчица повернулась к подругам, видно молчаливо вопрошая о совете.

— Пожалуй, он прав! — очень редко слышал от брюнетки слова или проявление эмоций. В этот раз девчонка сняла кепку с головыи взлохматила волосы. Без кепки хоть на представительницу слабого пола стала похожа. Вторая белобрысая рядом на кровати неловко пожала плечами в не знании.

Волчица вновь вернула внимание ко мне со словами:

— Анька нас пристрелит!

— Диман нас тоже! — подвел я итог, а потом ехидно улыбнулся. — Правда потом расцелует!

Прода в четверг. Спасибо за внимание к книге.

И что же у нас задумала гоп-компания? И главный вопрос — где?

За награды спасибо Olinelin, Валерия ********, Ольга Ногачева