Страница 4 из 18
Сравнение
«Посмотри, как Оливия тихо сидит и ждет своей очереди!»
А ваш ребенок отвечает: «О боже, я изо всех сил постараюсь быть похожей на Оливию!» Скорее всего, ему захочется дать Оливии подзатыльник.
Нотация
«Почему, как только твой брат берет игрушку, тебе немедленно ее хочется? Она была тебе не нужна минуту назад. Ты просто хочешь отобрать игрушку у брата. Это нехорошо. И вообще, это игрушка для младенцев, а ты уже большая девочка. Тебе надо быть терпеливой с маленьким братом».
И где тот ребенок, который ответит: «Продолжай, дорогая мамочка. Мне так интересно и полезно все, что ты рассказываешь. Погоди только, я запишу кое-что себе на iPad, чтобы не забыть».
Так и слышу, как вы говорите: «Ну хорошо, хорошо. Но эмпатию легко проявлять к взрослому приятелю. Взрослые – культурные существа! Маленькие дети не такие. Они почти лишены логики. Взрослые не заставляют меня бодрствовать всю ночь. По крайней мере, большинство из них. Их не надо отводить в школу, чистить им зубы, прекращать драки между ними…
Нет, не получится представить, что мой ребенок – взрослый человек. Если взрослый поведет себя, как мой ребенок, то он больше не будет мне другом».
Ладно, я согласна. Мы не можем обращаться с детьми так, как со взрослыми. Но если мы хотим, чтобы дети сотрудничали с нами, а не сопротивлялись, то нужно понимать их чувства, когда они расстроены или страдают.
Давайте посмотрим, что есть в нашем наборе инструментов, и определим, как эти инструменты можно применить.
В следующий раз, когда ребенок скажет что-то плохое:
1. Сожмите зубы и удержитесь от немедленного возражения!
2. Подумайте о том, какую эмоцию он может переживать.
3. Попробуйте назвать эту эмоцию, описать ее.
Если повезет, то накал отрицательных эмоций снизится.
Важно понимать, что положительные эмоции не появятся, пока не уйдут отрицательные. Если вы проигнорируете отрицательные эмоции или сделаете попытку подавить их, градус накалится до предела, и эмоции станут намного сильнее.
Например, когда ребенок говорит: «Я ненавижу Джимми. Я больше никогда не буду с ним играть», вместо того чтобы сказать: «Конечно, будешь. Джимми твой лучший друг! И вообще, мы не используем слово ненавижу», попробуйте сказать так:
«О, похоже, ты здорово рассердился на Джимми!»
Или:
«Вижу, Джимми тебе сильно досадил!»
Когда ребенок говорит: «Почему мы всегда должны есть оладьи? Ненавижу их», вместо: «Тебе же так нравятся оладьи! Это твой любимый завтрак», скажите:
«Кажется, тебе не нравятся оладьи на завтрак. Наверное, ты бы съел что-нибудь другое, да?»
Когда ребенок говорит: «Этот пазл такой сложный!», вместо: «Ничего подобного. Это легко. Я помогу тебе. Смотри, вот уголок», скажите:
«Да, пазлы могут вывести человека из равновесия! От этих кусочков можно свихнуться!»
Таким образом вы учите ребенка обращаться к исключительно важному словарю, описывающему чувства. Если он скажет «Я расстроен!», вместо того чтобы кусаться, пинаться и драться, то вы испытаете миг истинного триумфа!
Все чувства можно принять. Но некоторые действия должны быть ограничены!
Я не призываю вас стоять в стороне и ухмыляться, когда младший бьет Джимми по носу, или немедленно начать готовить омлет с грибами и сыром, если ребенок кривится от оладий. Просто согласитесь с его чувствами. Иногда простого признания чувств достаточно для того, чтобы предотвратить истерику.
Для тех случаев, когда признания недостаточно, есть другие инструменты, которые вы найдете во второй главе. (Что? Вам не терпится? Вы хотите всю книгу впихнуть в первую главу? Понимаю! Последовательное изложение материала иногда раздражает. Если бы я могла изложить все в одном абзаце, я бы это сделала.)
Такая штука, как принятие чужих эмоций, проще описывается, чем выполняется. Ниже я вспомню несколько (среди многих) случаев, когда мне было трудно сделать три, казалось бы, простых шага: удержаться, подумать, назвать. Что же, бывает. Вы, как и я, можете сойти с пути, окунуться в болото, вытащить себя за волосы, расчесать комариные укусы в кровь – и опять вернуться на дорогу. Расчесы зарастут, грязь отмоется, и ваш путь снова будет приятным до новой критической ситуации.
Когда дело шло к конфликту, моя мама проводила в воздухе рукой, словно стирая с доски, и говорила: «Сотри и напиши снова!» Но это старая школа. Мама принадлежит к поколению школьных досок и мела, но сейчас мел не везде используют. Некоторые родители говорят: «Перемотай назад!» С этими словами они выходят из комнаты, потом снова входят и видят уже другую, более приемлемую картину. Но и это звучит старомодно, потому что кассеты ушли в прошлое. Что сделать современным эквивалентом второго шанса? Возможно, надо крикнуть так: «Control Alt Delete!» или «Перезагрузка!», и сделать вид, что вы нажимаете на воображаемую кнопку?
Очень важно давать себе бесконечные шансы, какой бы воображаемый образ вы ни выбрали.
Вот несколько примеров из того времени, когда мои дети только начинали ходить. Тогда я пыталась изменить направление течения и сохранить свой маленький материнский плот от потопления жестокими водами.
Сэму три года. У него есть такое яйцо из губчатого материала, которое можно бросить в теплую воду, и оно спустя некоторое время превратится в маленькую зверюшку. Сын буквально свел меня с ума вопросами: «Когда?» На третий день показались две маленькие лошадки, склеенные носами.
Сэм: Что это такое?
Я: (Терпение!) О, смотри, милый, мама-лошадка и ее жеребенок.
Сэм: Нет, неправда. Я не вижу их лиц.
Я: Да нет, видишь. Смотри, они целуются.
Сэм: Мне они не нравятся.
Я:(Расстраиваюсь.) Я могу нарисовать им носы ручкой.
Сэм: Они мне никогда не понравятся!
Я:(Упорно настаиваю.) Я могу разрезать их ножницами, и тогда ты увидишь их лица.
Сэм: ОНИ НИКОГДА, НИКОГДА МНЕ НЕ ПОНРАВЯТСЯ! ОНИ ПЛОХИЕ!
Я:(Наконец-то до меня дошло.) О, смотри. Тебе не нравится, как они склеились лицами.
Сэм: Да уж. Я лучше поиграю с пингвинами.
Почему я отказывалась признать чувства Сэма так долго? Я в отчаянии старалась изменить их, сделать лучше, решить проблему, защитить моего ребенка от огорчения и разочарования. Но, честно говоря, я хотела защитить себя от его огорчения! Кому понравится ноющий ребенок? Однако Сэм так же отчаянно нуждался в том, чтобы его разочарование поняли, прежде чем он сможет прийти в более веселое расположение духа.
Вот еще один случай, когда Сэм расстроился, а я с трудом приняла его чувства.
В то время Дэну было пять, а Сэму три года.
Я: Дэн, я записала для тебя серию «Билл Най – научный парень».
Сэм: А для меня ты записала «Кармен Сан-диего»?