Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 40

Семен обнял жену:

— Ты умница, конечно, это очень похоже. Вот именно.

На другой день Моня Гендель сказал Алеше:

— Если у главы правительства не было опыта, как же он правил нами? Напиши эпиграмму, чтобы в деревнях распевали, как частушку. Можешь?

Алеша сочинил:

Алешину частушку пели потом по всем деревням.

На этом закончилась история возвышения Хрущева, рассказанная Семеном Гинзбургом.

14. Герой Александр Иванович Фисатов

Племянник Павла по материнской линии Саша Фисатов закончил юридически факультет Московского университета в 1956 году. Это произошло через семнадцать лет после его первой неудачной попытки поступить туда в 1939-ом. Следующие годы ушли у Саши на войну и заключение в лагере для бывших военнопленных. Да, какие только пути порой не ведут в адвокатуру…

Летом 1953 года в воркутинском исправительном лагере особого назначения неожиданно ослабили строгости и улучшили питание. Зэки поняли: произошло что-то необычное, не иначе, как сам «батька» Сталин сдох.

Почти все они являлись бывшими военнопленными немецкой армии. В первые два года войны немцы сумели окружить и разгромить советские войска на всех фронтах и взяли в плен 5,7 миллионов солдат, 57 процентов из них были убиты или умерли от истощения в невыносимых условиях. Все выжившие и вернувшиеся в Россию из плена подвергались «фильтрации» органами СМЕРШа и почти всех обвинили в измене за то, что они сдались в плен. По статье 58 п. 10, общей для обвиненных в шпионаже, их выслали в специальные исправительные лагеря на десять лет. В западной части России было девяносто девять лагерей ГУЛАГа[21], из них сорок восемь — для осужденных советских солдат. Одним из самых жутких лагерей был воркутинский.

Еще через полгода после улучшений, в октябре 1953 года, зэки заметили, что хмурые охранники ходят с повеселевшими лицами, тихо переговариваются и дружно смеются. Они повторяли что-то вроде частушки: «Берия, Берия, вышел из доверия…», и люди поняли: кончилось для них время тирании. Так дошла и до лагерников эпиграмма Алеши Гинзбурга.

Посмеивался вместе со всеми и зэк Александр Фисатов, ветеран посадки 1945 года. После отбоя он с ребятами обсуждал на нарах, что будет с ними дальше. По сроку ему оставалось еще два года, но начались чудеса — кое-кого стали освобождать до срока. Сашу Фисатова тоже вызвали к коменданту, конвоир приказал: «С вещами!»

Вещей, собственно, никаких не было — мешок с запасными портянками и тряпьем. В кабинете коменданта на стене он увидел на месте бывшего портрета Берии темное пятно, а под ним сидел незнакомый капитан госбезопасности и заинтересованно смотрел на заключенного. Перед ним стоял навытяжку исхудавший до предела немолодой уже человек, с седой арестантской стрижкой, кожа на лице серого оттенка — следствие работы глубоко под землей в никелевых рудниках. На грязном бушлате нашивка «Ф 454». В общем, старик стариком, а по документам ему всего тридцать один год.

Капитан покачал головой:

— Вольно, не тянитесь. Вас сейчас отведут в санпропускник мыться, выдадут новую одежду и накормят. Потом поедете со мной.

Впервые за восемь лет с ним разговаривали на «вы», впервые дали чистое белье и выдали новый комплект обмундирования, да не серого, арестантского, а зеленого, солдатского, шинель и новые сапоги. А главное, все без нашивки «Ф 454». Капитан повел его в офицерскую столовую, посадил с собой за стол, и официантка принесла им горячую еду в тарелках, а он и тарелок давно не видел, одни алюминиевые миски.

— Кушайте, пожалуйста.

Саша давно не видел молодых женщин, засмотрелся на фигурку с белым передником.

— Спасибо большое, — вежливо поблагодарил он.

Капитан удивленно посмотрел на него, а Саша смотрел на тарелку, как бы изучая ее. Все было, как во сне. Такой вкусной еды он не ел восемь лет. Ему хотелось есть медленно, наслаждаясь каждым глотком и куском, но он едва мог сдерживать себя.

Капитан сочувственно предупредил:

— Ешьте спокойней, не накидывайтесь на пищу, чтобы не заболел желудок.

Саша подумал: «Неужели он беспокоится о моем здоровье?» — и поблагодарил:

— Спасибо большое, гражданин начальник.



— Зовите меня «товарищ капитан».

Саша удивленно замигал — восемь лет он обязан был говорить всей охране «гражданин начальник». Сказал еще вежливей:

— Благодарю вас, товарищ капитан. Вы очень добры.

Капитан даже застыл, так поразился его вежливости и мягким манерам, не идущим к образу закаленного зэка. И буркнул в ответ:

— Не за что.

— Нет, нет, товарищ капитан, я действительно очень вам благодарен…

Совсем странным Саше показалось, что капитан вежливо пропустил его у двери вперед. Они сели в «Победу» начальника лагеря — такой красивой машины Саша никогда не видел. Машина проехала ворота, и вот он впервые оказался за колючей проволокой. Что же это происходит? Осторожно, только краем глаза, Саша посматривал по сторонам на улицы в снегу и с интересом рассматривал красивую обивку и панель управления машины.

Потом на вокзале подошли к поезду, но не с товарными вагонами для заключенных, а к пассажирскому. И вот в купированном вагоне Саша впервые за много лет спал на простыне, укрывался одеялом с пододеяльником и клал голову на свежую подушку. Капитан просто ехал с ним, не командовал, относился к нему внимательно, кормил в вагоне-ресторане, наблюдал, чтобы Саша не слишком жадно ел горячие супы и мясные блюда. Смотрел на него капитан подолгу, словно рассматривал, но почти не разговаривал. Главные опасения Саши прошли. Ему хотелось узнать, куда и зачем они едут, но долгое подневольное существование приучило не задавать вопросы офицерам. Он только вежливо и мягко благодарил после каждой еды: «Благодарю вас… Спасибо большое… Очень вкусно, спасибо…»

И капитан все удивлялся. Перед последней остановкой он сказал, впервые улыбнувшись Саше:

— Ну вот, подъезжаем к Москве.

Саша даже воскликнул:

— К Москве? Неужели к самой Москве?..

На такси капитан довез Сашу до громадной гостиницы «Москва», на прощанье пожал ему руку и проговорил на ухо:

— Теперь ожидайте чудес. За все благодарите генерала Судоплатова, начальника контрразведки. Это ему вы передавали из Дрездена сведения о немецких эшелонах…

Только теперь Саша понял: раз упомянули Дрезден и обращаются с ним как с почетным гостем, значит, судьба его изменилась, и он должен за это благодарить генерала Судоплатова. Но где его найти?

К Саше приставили более разговорчивого майора и поселили в большом номере верхнего этажа гостиницы, с видом на Красную площадь, Мавзолей Ленина и Сталина и Спасскую башню Кремля. От этого вида у Саши захватило дыхание.

Он решился спросить майора:

— Извините за беспокойство, как я могу найти генерала Судоплатова?

Майор, тоже удивляясь вежливости его обращения, объяснил:

— Этого я не могу вам сказать. Вас вызвали по указанию председателя Президиума Верховного Совета. Наверху только недавно узнали о вашем подвиге в Дрездене и представили вас к правительственной награде.

Опять упомянули Дрезден. Что это значит? У Саши даже не было чувства радости от предстоящей награды. Его душа была измучена существованием в заключении, от радости он отвык и думал об одном: как узнать о судьбе мамы и сестер в Витебске, оставшихся в оккупации? Но спрашивать не решался. Он хотел увидеть генерала Судоплатова, ждал, что его представят генералу, тогда он и спросит.

Майор повел его в парикмахерскую на втором этаже, там приятно пахло одеколоном. Его стригла пожилая парикмахерша, но не наголо, как все годы, а сделала ему короткую прическу. Потом майор отвез его в пошивочную мастерскую для командного состава при Военторге на улице Калинина, и ему за день сшили новую темно-зеленую военную форму из дорогой ткани «диагональ», пришили к ней непривычные погоны сержанта. Когда Саша служил в Красной армии, погон еще не было, носили петлицы с красными треугольниками.

21

Главное управление лагерями НКВД, Министерства внутренних дел и Министерства юстиции СССР.