Крушение надежд

Маленкову тоже было, чем крыть, он закричал:

— Копаешь под меня? Ты у нас самый чистый, да? Думаешь, я не помню, что, когда ты был первым секретарем Московского комитета, ты с 1935 года отправил в лагеря многих партийных, советских и военных работников и их жен, а детей отправил по специнтернатам?! За один тридцать седьмой год из ста тридцати шести секретарей райкомов партии в Москве и области по твоей вине осталось на своих постах лишь семь, все остальные исчезли. Думаешь, я не помню, как летом 1937 года на заседании Политбюро ты обратился к Сталину: «Я вторично предлагаю узаконить публичную казнь на Красной площади». Тогда даже Сталин тебе ответил с иронией: «А что ты скажешь, если мы попросим тебя занять пост главного палача Союза Советских Социалистических Республик? Будешь, как Малюта Скуратов при царе Иване Васильевиче Грозном».

Ты хочешь, чтобы это забыли, но я и другие — мы помним. И помним, что в 1938 году, когда тебя сделали секретарем ЦК Украины, ты написал Сталину телеграмму, — он достал из кармана бумажку и зачитал: — «Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. Прошу вас принять срочные меры. Любящий Вас Н.Хрущев». Тебе мало было двух-трех тысяч обвиненных, ты хотел еще больше, чтобы выслужиться перед Сталиным. Украинцы тебе этого не простили. Слушай меня, Никита, если я об этом расскажу и опубликую это в газете, народ тебе не простит.

Таких серьезных обвинений Хрущев испугался: все было правдой, другие об этом знали и могли помнить. Если Маленков напомнит им, это может стать опасным ударом. Маленков рассчитал хитро: если обиженные на Хрущева члены Президиума поддержат Маленкова, они могут выгнать Хрущева, как он сам выгнал Берию.

И ему пришлось на время отступить. Но он отдал тайное распоряжение: уничтожить в партийных архивах все следы его «чемпионства» в репрессиях и документы о его прежних «троцкистских» высказываниях. По сути, он сделал то, что делали до него все диктаторы, — уничтожил компрометирующие его документы. Все внимание исполнителей-чистильщиков было обращено на то, чтобы уничтожить кровавые следы именно Хрущева, поэтому в архивах, к счастью, остались другие важные документы.

Авторитет Хрущева быстро рос. К его шестидесятилетию 16 апреля 1954 года ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, наградили долгожданной Золотой звездой. Он обрадовался, нацепил ее на лацкан пиджака. Но взаимное недоверие между Хрущевым и Маленковым все возрастало — они мешали друг другу. Теперь Хрущеву надо было избавиться от Маленкова.

В народе Маленкова считали «добрым вождем», под его эгидой выходили указы, направленные хоть на какое-то улучшение условий жизни: он повысил закупочные цены для крестьян, снизил сельскохозяйственный налог и приказал выдать колхозникам паспорта, которых не было при Сталине, — крестьян наконец признали полноправными гражданами страны. Люди даже сочинили поговорку: «Пришел Маленков — поели блинков».

Но люди не знали, что за душой у него было больше преступлений, чем у других кремлевских руководителей. Как только Сталин сумел одержать победу над Троцким в 1928 году, недоучившегося инженера Маленкова назначили сотрудником оргбюро ЦК партии. В эпоху жестокой «ежовщины» в 1937–1938 годах Маленков наравне с Ежовым проводил массовые репрессии, по обвинению в измене были арестованы тысячи провинциальных партийных аппаратчиков, многих расстреляли. Однако потом Маленков предал и самого Ежова, написал про него Сталину докладную записку «О перегибах». Ежова сняли и расстреляли, и то же самое могли сделать с Маленковым, но он сумел стать другом и помощником нового министра внутренних дел Берии, помогал ему в новых репрессиях. Это его и спасло.

В 1944 году Сталин именно Маленкову поручил начать наступление на евреев. Тот написал директивный, так называемый «маленковский циркуляр» о вытеснении евреев с руководящих должностей, призвал к «повышению бдительности по отношению к еврейским кадрам» и составил список должностей, на которые не следует назначать евреев. Началась кампания снятия еврейских специалистов с ответственных постов.

В 1949 году Маленков участвовал в разборе дела Еврейского антифашистского комитета. «Дело» закончилось расстрелом известных евреев — деятелей искусства и науки. В 1950 году он же участвовал в разборе «Ленинградского дела», также закончившегося расстрелами, в 1952 году — в деле «еврейских врачей-отравителей». Но о его участии в этих антисемитских преступления никогда нигде не говорилось.

На пленуме ЦК партии в январе 1955 года хитрый Хрущев тоже не обвинил Маленков в этих преступлениях. Хотя к тому времени основной архив документов со следами его собственного участия в сталинских преступлениях был уничтожен, было бы слишком неосторожно поднимать обвинения за старые преступления, это могло «вызвать огонь» свидетелей на него самого. И Хрущев неожиданно обвинил Маленкова в другом: «Товарищ Маленков, находясь на посту председателя Совета Министров, ослабил развитие тяжелой промышленности за счет сектора легкой промышленности».

Это были как раз те практические начинания, за которые Маленкова хвалили в народе и которые впервые принесли улучшение уровня жизни. Хрущева поддержали Молотов и Каганович — они сами метили на место Маленкова. Его освободили с поста руководителя правительства с мягкой формулировкой — «недостаточный опыт ведения организационно-хозяйственной работы» — и перевели на второстепенную должность министра электростанций. Но совсем избавиться от Маленкова Хрущеву не удалось, его отстояли другие члены Президиума: он был нужен им для давно задуманной расправы с самим Хрущевым.

Семен Гинзбург пришел домой с заседания Совета Министров мрачный:

— Еще одна новость.

Августа и Алеша уставились на него, ожидая нового сюрприза.

— Помнишь, Авочка, когда арестовали Берию, ты процитировала мне строчки из Чуковского: «Волки от испуга скушали друг друга»?

— А что, опять кого-нибудь турнули?

— Вот именно, турнули. И не кого-нибудь, а самого Маленкова.

— Что, тоже арестовали?

— Нет, не арестовали, но турнули с кресла Председателя Совета Министров — он теперь министр электростанций и пересел ко мне поближе, на заседаниях сидит почти рядом со мной. Вот именно.

Пришли Павел с Марией, Семен рассказал новость и им.

Павел покачал головой:

— Итак, хитрый мужик Хрущев сумел устроить еще один переворот. Кончился послесталинский триумвират — Никита всех раскидал и остался один.

— Вот именно. Но на этот раз ему удалось все устроить без применения силы: Маленкова сняли с формулировкой «недостаточный опыт». Правда, в ведении электростанций у него нет вовсе никакого опыта.

— У кого же опыта больше — у Хрущева?

— Во всяком случае, опыта избавления от соперников у него больше. Пока на место Маленкова назначили безликого Николая Булганина, но я уверен, что это лишь временно. Это трамплин для Хрущева, чтобы самому сесть в кресло председателя правительства, быть, как Сталин.

Павел выпил водки, крякнул и засмеялся:

— А Хрущев-то становится настоящим кремлевским вышибалой.

Августа вздохнула:

— Все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно.

Все сидели грустные, озабоченные. Августа вышла в кабинет, там полки были уставлены собраниями сочинений классиков, которых много издавали в 1950-е годы. Она взяла из книжного шкафа книгу, принесла в столовую, раскрыла:

— Я хочу процитировать вам Анатоля Франса. Слушайте, это рассуждения аббата Жерома Куаньяра о строе правления: «Со всех сторон, из всех щелей выползут честолюбивые бездарности и полезут на первые должности в государстве… Зло это еще возрастет благодаря громким скандалам… И таким образом по вине некоторых будут заподозрены все»[20]. Написано прямо про наше время и наше правительство.

20

Из книги Анатоля Франса «Суждения господина Жерома Куаньяра».