Страница 19 из 86
Насяльник, оглядев на улице наше опухшее от выполнения боевых задач воинство, явно чем-то остался недоволен, после чего нас переместили на плац всего рембата, к еще четырем ротам. Посовещавшись с другими, насяльник походил между нами и нашел нарушителя. Им оказался приставучий дедок-Горлум, вечно синий и болтливый (я про него уже писал): на этот раз его инаковость чересчур сильно бросалась в глаза. Или в нос: уже 20 дней здесь он все время таскает один и тот же клетчатый свитер неопределенного цвета и фиолетовые джинсы, блестящие на коленях и заднице, как панцирь легионера (может, он доводит их до уровня бронештанов и бронесвитера?). Среди нас, одетых в разные оттенки зеленого, дедок явно хотел спрятаться, как в лесу, — но насяльник отправил его переодеваться.
Обнаружив слабое звено, коллективный командирский разум не успокоился. Один из командиров даже во всеуслышание перед четырьмя ротами заявил, что никого домой не отпускал, а самовольщиков будет искать прокуратура, — но тревожило его явно что-то другое, потому как говорил об этом с улыбкой: дескать, вое-питал орлов — их теперь попробуй найди!
В итоге весь рембат пошел на еще больший плац, где уже стояло много солдат и командиров. Мы проходили с внешней части плаца, и нам хорошо были видны задние ряды. Группа особо непримиримых бойцов решила бороться с синим врагом прямо на плацу и всасывала по очереди бутыль пивасика.
Наш насяльник подкрадывался к бойцам сзади, из-за чего, вероятно, его заподозрили в желании вклиниться вне очереди, — в результате синий враг в очередной раз показал свою коварность: бутыль как-то подлетела и накрыла бойцов пивным фонтаном, причем больше всего досталось самому насяльнику — в лицо и на форму. Реакция роты была предсказуемой — громкий ржач. К удивлению, насяльник вместо командирского мата тоже рассмеялся, приговаривая, мол, «ну, такого я еще не видел». Куда делась сама бутыль, тоже никто не увидел.
Я уже настроился внимать высокому начальству, но меня и еще четверых, у кого были гражданские куртки, заставили пойти обратно. Прояснилось, почему мы здесь, — в первую очередь в части зачисляют из тех учебок, где люди спят в палатках.
На Яворивском полигоне неделю шли дожди, в палатках стало настолько сыро, что только в Житомир привезли оттуда в пятницу-субботу 2500 человек (цифра от дядьки-западенца). В Десне самые комфортные условия проживания, поэтому нас могут тут держать хоть все положенные 40 дней, до середины марта.
Прошлись до складов, сдали зеленку и получили бушлаты с подкладкой (не всем повезло с размерами). Раньше вся территория складов была с колючей проволокой по краям и в середине, с окопами и охранниками на вышке — сейчас вся эта зоновская красота убрана, только следы остались от столбов.
Вечером встречался с офицером С, он уже в Десне появился, и спасибо, что находит время. Наконец-то я понял, как именно все это многочисленное обмундирование нужно на себя напяливать и подгонять.
Самая главная вещь, как я и предполагал, — это подушка, толь-ко называется она «поджопник». Очень тонкая и цепляется с двух сторон к ремню, чтобы было не холодно/жарко заднице/переднице (это если лежать на животе надо).
После нее — броник, потом фляга на три литра в рюкзаке, со шлангом ко рту, потом разгрузка.
Еще интересные вещи в аптечке (кстати, в двух аптечках), помимо натовских штучек: стерилий 15 %-ный, можно и лечиться, и обеззараживать воду: пластыри; бора крем для заживления; куча активированного угля; сульфацил, капли для глаз, и против газов, и против раздражения; химическая грелка — на область сердца; еще обезболивающее бутарфанол (привезли из автоаптечек РФ) — можно подсесть, как на наркоту; маркер; презервативы, на ствол автомата.
В казарме батальона готовятся к отправке в АТО — люди, как молодые 25–35, так и постарше, причем к себе они новых не берут. Вспомнилось, что придется много работать над выносливостью, накачивать спину, приседать, отжиматься, поскольку одна из главных проблем у людей там — это спина. Даже если просто ходишь месяц в бронике с нагрузкой, многие месяцами потом в госпиталях лежат— встать из-за болей не могут. Если же со всем этим 25-килограммовым добром протрусить 5 км ты не можешь, лучше сразу косить.
Так что вечером поприседал и поотжимался, остальное начну завтра. Если до распределения не смогу этот тест на 3 км сдать, не буду проситься из рембата на другие специальности.
Вечером увидел записяного синяка в комнате за дверью с решеткой, насяльник пообещал, что всех таких синяков будут сажать с завтрашнего дня туда же, вместе с ведром (в туалет оттуда не выпускают). Его возмутило, что того тащат и всячески воспитывают, а он кричит: «Верните пиво!»
В ответ я записался на завтра дневальным, мечтаю забить ту комнату до отказа — там десять мест. Засыпаю с мыслями о хорошей охоте.
Утром решили посушить матрасы — обнаружили симпатичных черных друзей на досках (то ли плесень, то ли грибок), не оттирается и перешло на матрас. Местами даже не верится, что еще неделю назад это были белые доски.
После обеда офицеры, глядя на эдакие красоты, посоветовали сразу после подъема матрасы скручивать и относить сушить. Поскольку у нас в казарме уже 27 деревянных кроватей, получается, 112 человек не сможет выполнять в течение дня нормативы по боевому храпу, дисциплинам «сон в секрете» и «послеобеденная сиеста».
Еще один удар огромной силы нанесло всем сообщение насяльника. что до обеда никого в город не выпускают. Все стандартные поводы вырваться в город разбивались о мою несокрушимую непреклонность. На самом деле это просто мне так хотелось думать, я же с 9:00 был дневальным. Непреклонным был насяльник — чуть голос не сорвала, ухохатываясь от очередного синяка-просителя: «Блин, ну цирк, ну придумай что-нибудь новенькое… Паспорт потерял, искать будешь? Молодец, держи конфетку за оригинальность, пойдешь после обеда искать — только я тебе сразу говорю, он под подушкой».
Забегая вперед, оглашаю самые популярные поводы походов в город: «банк» (имеется в виду банка пива, по-видимому), «почта» («посылочку» надо выпить и закусить, видимо), «КПП» (якобы на встречу с родственниками, на самом деле, конечно, с сельчанами из других рот — хотя кто знает, до какой степени родства там доходят их тесные посиделки?).
Об одном поводе надо рассказать подробнее: это — «военторг». Местный аналог шопинга — ходить в один из трех местных магазинов военного шмотья, мерять всякие зеленые штучки/ремешоч-ки, вздыхать, спрашивая: «А это по старому курсу?». Снова мерять, перетягивая под себя ремешочки и спрашивая: «А меня так стройнит?» И в результате через час уйти со словами: «А фиг с ним, мне армия все равно все на шарик даст, что я, дурак, что ли?»
Справедливости ради: сегодня один наш парень потратил там 4100 грн, так что, как и в случае с женщинами, шопинг — отличная вещь против безделья и лишних денег.
Народ загрустил и расселся, трезвый и тихий, смотреть на стене боевичок (у гаджетомана оказался проектор к ноуту).
Тут пришел С. из дебальцевского батальона. Я очень просил, чтобы он сегодня всем нашим адекватным пацанам показал все свои навороченные штуки, так что до обеда народ слушал с интересом и про обмундирование, и про то, как это все там применяется, с примерами и подробностями. Только некоторые отползли, напуганные количеством всего нужного («денег не наберешься»), остальные сказали «грамотный мужик, разбирается», «не так, як більшість — як на роду написано». Я много времени сидел на вахте, нового не услышал.
Зато вечером нам обещают настоящего бандерівця — дядьку с Майдана, политрука. Это тоже важно: например, приходит к нам местный помощничек — в лоб ему: «Слава нации!» Если ответа не знает, может быть провокатор.
Самый большой облом подстерегал мою звериную укрофашист-скую сущность, жаждущую наловить в «обезьянник» побольше синяков. Всю ночь я грезил, как с замогильным смехом главного злодея тащу по полу за ногу очередного жалкого, обписяного синячишку, а он душераздирающе сипит: «Нееееет……я еще на коня не выпил».