Марбу

Важнейшее животное Севера все же северный олень, благодаря ему и возможна жизнь многих народов в субарктике. Сначала на него охотились, а потом стали разводить. Дикие северные олени водятся в некоторых горных областях Норвегии, а также и других северных странах, в Финляндии же вряд ли. Во всяком случае охота на северных оленей потеряла свое значение, в то время как разведение :их приносит большую пользу многим народам.

Олень, как мы называем его для краткости, очень неприхотлив, но он не может долгое время обходиться совсем без пищи, как, например, медведь. Иначе он мог бы проспать всю зиму и не терпеть лишений. Как только начинается первая вьюга и земля покрывается снегом, олень должен разгребать все более толстый снежный покров, чтобы отыскивать олений мох, которым он питается всю зиму. Никто не помогает ему в этом, потому что у кочевника от сотни до трех тысяч животных и он не может заботиться о каждом из них в отдельности.

Если даже глубина снегового покрова достигает метра, олень не погибнет от голода. Когда он пасется, то почти не виден в глубокой траншее из разрытого снега. Лишь лед и наст быстро отнимают силы у оленя, он слабеет и может стать добычей хищных зверей. Здоровый олень уходит от медведя и принимает бой с волками, причем в большинстве случаев заканчивает его успешно. Горе волку, который нападет на здорового оленя. Как правило, он будет нанизан на рога и подброшен в воздух.

Езда на отдохнувших оленях - большое удовольствие, но требует от ездока много ловкости. Полудикие животные сначала мчатся очень быстро. Бывает, что олени, нарты и ездок образуют запутанный клубок, причем иногда трудно угадать, кто из всего этого выйдет победителем. Местному ездоку никогда не придет на ум выпустить поводья из рук, иначе он останется один посреди широкой тундры и несколько дней проищет свою упряжку.

Перед поездкой в тундру нужно научиться ездите на самых скверных животных, чтобы быть готовым ко всему. Во время моего «ученичества» мне ежедневно давали разных оленей, и уже через четырнадцать дней я не уступал в езде ни одному саами.

По моей просьбе старый скольт рассказал об оленях:

«Наши предки были охотниками на оленей. Они, вероятно, позже чем саами перешли к их разведению. Еще пятьдесят лет назад мы ловили диких оленей и с их помощью освежали кровь животных наших стад, потому что скрещивание оленей одной и той же породы дает малорослое потомство. Ловили диких оленей, загоняя их в ограды, которые ты можешь увидеть недалеко от нашего селения в лесу».

Я действительно проходил мимо поломанных и поросших мхом столбов и жердей.

«Саами, с которыми мне приходилось встречаться, использовали своих оленей лучше,- продолжал он.- Наши женщины хотят покупать красивые ткани, а нам для выездов нужно одеваться только в меха. Раньше олень давал нам все, в чем мы нуждались, то есть одежду, нитки, чулки, обувь, кости для резьбы, шкуры, кожу и многое другое».

И действительно, если при сорокаградусном морозе носить льняные платья, как мне это приходилось видеть, можно легко простудиться. Самых здоровых кочевников я встречал в чумах.

Когда я упоминаю об этом, я совсем не отхожу от темы об оленях, потому что оленеводство определяет образ жизни саами и скольтов и оказывает большое влияние на сохранение здоровья людей.

Если здесь не обрабатывать землю и не ловить рыбу, то приходится иметь дело с оленями. Все держится на них. Причем пришелец едва ли их увидит, ведь олени пасутся в далекой тундре и на холмах, куда редко заходит гость. Кому же удавалось их видеть и наблюдать, как они тянутся по бесконечным снежным пустыням или пасутся под полуночным солнцем, того всегда будет тянуть к ним, потому что часы эти незабываемы.

ХЕЙКА РЫБАЧИЛ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ

Теперь он жевал, потягивал горячий кофе и чувствовал себя уютно. Комаров не шлепал, потому что не ощущал их укусов. Я их давил только тогда, когда они слишком плотно облепляли затылок или руки, впрочем, у меня тоже был против них иммунитет.

Во время еды Хейка не говорил. Зачем ему делать два дела одновременно? День велик.

Я кончил быстрее, чем он, потому что он ел много хлеба. Поэтому он брал с собой целую сумку хлеба - черного, серого и анисового - по своему вкусу. По мне серый был лучше всего.

- Еще одну рыбу, Эрих? - спросил он вдруг. И мы испекли еще по одной. Если знаешь свое дело, не приходится сидеть долго с удочкой. Рыба будто ждет крючка.

Для себя мы брали не всякую. Нет, только хорошо упитанную, не слишком старую и большую, не слишком маленькую И тощую, и не ту, что жила в илистых ме-стах, так как это портило ее вкус. Когда дело касалось собственной еды, мы были очень разборчивы. А для продажи летело в бочку все, что попадало на крючок или извлекалось из сети.

- Iаhа, мы знаем толк в еде!-похвалил Хейка, засовывая нож в ножны и вытирая жирные пальцы о брюки. Я подумал уже, что он набьет трубку и снова будет двадцать раз прикуривать, однако на этот раз он разобрал ее и стал чистить заботливо и не торопясь. При этом он говорил:

- Приходи зимой, когда я прорублю лед. Тогда буду ставить сети под лед. Это требует большого труда.

- Тебе, стало быть, нужен помощник? - подтрунивал я над ним.

- Нет, я не об этом думаю! Ты бы мог это заснять на кинопленку. Тут прорубь и там прорубь, а между ними стоит сеть.

- Мокрые пальцы и тридцать градусов мороза не каждому по вкусу,- возразил я.- Ты зависишь от рыбной ловли?

- Нет, это ты неправильно представляешь. Зимний лов мне больше по душе. При колке льда еще никто не замерзал, так что мокро бывает, стало быть, только при вытаскивании сети. Впрочем, в избушке всегда тепло. Зато зимой большое преимущество в том, Эрих, что рыба может долго лежать, не теряя качества. Лучшие цены я получаю зимой, когда рыба самая вкусная. Чтобы ее отвезти, я одалживаю лошадь и катаюсь на ней туда и обратно. Легче для меня и не может быть.

- А кто покупает рыбу?

- Ее берет каждый торговец, а также и потребительское общество. На форелей спрос большой.

Мы вытащили сверток из золы, разрезали ножом обуглившуюся бумагу и извлекли из нее рыбу. Она почти таяла во рту.

- Ты слышал, Хейка, будто бы здесь поблизости тоже совершали жертвоприношение? - сказал я, внезапно вспомнив об интересовавшем меня вопросе.

Он кивнул, немного пожевал и произнес:

- Это как и везде: старые саами приносили жертвы. Я знаю, что здесь у них была молельня на той горе, которую ты видишь, а также внизу у озера, где стоит высокий камень. Старый Эйко рассказывал мне, что он ловил со своим отцом рыбу и попал в сильную бурю. Чтобы уцелеть, они обещали своему доброму божеству много рыбы. Тут буря улеглась, и они благополучно добрались до берега. И вот отец Эйко подумал, что теперь-то уж с ними ничего не случится, и назвал жертвоприношение старомодной глупостью. В это мгновение лодка наскочила на камень, дала течь и затонула. Они оба, правда, спаслись, но все же потеряли лодку и рыбу. Я думаю, что подобных рассказов здесь вокруг полно.

- Да, я слышал их у саами и скольтов. Говорят, что жертвы приносились еще совсем, недавно.

- Эрих, наш край велик, и в нем происходят иногда удивительные вещи. Никто не верит в призраков, и все же иногда можно перепугаться.

Я лишь кивнул, потому что знаю страну и людей. А как было с одним стариком из Варангер-Фьорда? Он тоже тайно жертвовал рыб и его бог принимал жертвы. А что оказалось на самом деле? Приходил Оула, старый плут, и клал принесенную в жертву треску в свой горшок!

Воистину, Хейка, много чудес в тундури!

В ПОЛОВОДЬЕ

Когда проходит темное зимнее время, дни становятся длиннее, а о ночи не может быть и речи, тогда в более южных странах расцветают первые весенние цветы. И когда там стар и млад радуются маю, здесь, на Севере, еще царит суровая зима. Снег лежит на целый метр, а то и больше, потому что с самого ноября он ни разу не таял, а из-за постоянных морозов стал крепким. Даже теплые солнечные дни не в состоянии его растопить.