Страница 6 из 7
Закон естественного отбора выражается в выживании более жизнеспособного, более совершенного и в исчезновении слабого. В этом его отличие подборов органического и социального. В органической жизни естественный отбор выражается в вымирании менее жизнеспособных. Невольно напрашивается вопрос, как же он выражается в общественной жизни? В социальной жизни естественный отбор проявляется аналогично: исчезают общественные соединения. Но это разрушение отличается от вымирания в органической жизни постольку, поскольку отличается общественное соединение от сложного организма.
Это отличие, как мы уже говорили в предыдущих главах, заключается в резко выраженной индивидуальности особей, составляющих общество, вследствие чего окончание существования общественных соединений вовсе не обусловливает смерть всех составляющих это соединение индивидов. Разрушение общественного соединения заключается в другом, именно в уничтожении связи, соединяющей индивидов, его составляющих, а это ведет к прекращению соответствующего потока социального подбора. Связь между людьми, составляющими данное общественное соединение, есть связь психическая, являющаяся частью сознательного и подсознательного «Я» каждого из этих людей. Поэтому борьба двух потоков социального подбора и действует в этом направлении. Сколько бы ни говорили о широкой терпимости и т.п. — это все верно только в известных рамках: сильная, здоровая народность всегда будет эгоистична. Этот эгоизм может не проявляться в виде грубой нетерпимости и порабощения в прямом смысле слова; культура в этом отношении сделала очень многое; но от своего национального мировоззрения ни один здоровый народ не в состоянии отказаться и всегда будет навязывать его другим. В истории мы видим иногда отказы от национальных начал, которые выражаются в терпимости, доведенной до безразличия, и в истории же мы увидим, что это всегда есть показатель разложения данной народности. Она превращается в то, что немцы характерно назвали «этнографическим материалом». Этому материалу при первом же представившемся случае более сильная нация неминуемо привьет свой духовный мир.
В войне, сказали мы выше, выражается в наиболее резкой форме естественный отбор между общественными соединениями. Более приспособленные к жизни, благодаря верному направлению своего социального подбора, народы поглощают других с уклонившимися от общего направления, предначертанного мировым законом, социальными подборами и прививают им свое мировоззрение. Вот почему только в изучении войны, как явления общественной жизни, и можно проследить путь мирового прогресса. А между тем ни одно из явлений общественной жизни не пользуется таким пренебрежением среди людей науки, каковым пользуется война. Война есть проявление и пережиток варварства, война — зло, от которого люди по мере своего развития освобождаются, — вот крайне распространенные взгляды не только среди простых смертных, но также и среди людей науки. Отсюда часто приходят к совершенно нелогичному выводу — опускают в исследованиях общественной жизни войну.
Последняя всецело предоставляется изучению военных. Но военные, как люди, стремящиеся к близкой практической цели, изучают войну с точки зрения теории военного дела и искусства. Поэтому-то война, как явление общественной жизни, очень мало исследована.
Допустим, что война есть зло. Но она все-таки до сих пор существовала, возможность ее продолжает существовать в настоящее время и, конечно, она имеет крупное значение в развитии народов. Кроме того, само понятие о добре и зле, с точки зрения положительной науки, совершенно условно. Сила положительной науки, успехи, к которым она привела человечество, являются результатом как раз того, что она отказалась от изучения вещей «в самих себе». Метафизика руководствовалась обратным; стремясь познать сущность вещей, она выходила из пределов достоверности, а потому все ее рассуждения, основываясь на посылках научно недоказуемых, приводили к выводам условным. Слабость метафизики заключалась не в применении дедукции, а исключительно в ненаучной предвзятости идей, положенных в основу дедукции. Понятия о добре и зле не могут считаться в числе идей, на которых может обосновываться положительная наука. Война существует; социология обязана с ней считаться и отвести место для ее изучения. Мы думаем что свет, который внесет это изучение, значительно раздвинет рамки понимания общественной жизни и избавит социальные науки от многих односторонностей. При изучении же очень сложных явлений так легко впасть в односторонность. Ни одному естествоиспытателю не пришла бы в голову мысль делать выводы об изучаемом целом, устранив совершенно от исследования одну из важнейших частей этого целого. А ведь социологи, исключающие из своего поля зрения войну, поступают совершенно аналогично. Повторяем, изучение войны как явления общественной жизни внесет существеннейшие коррективы в общее понимание социальной жизни.
Основным выводом, к которому пришла военная наука, является закон главенства духа в явлениях войны.
Бой прежде всего представляет собой величайшую драму. В душе бойца идет сознательная и подсознательная борьба двух стремлений: положительного, ведущего его к победе, и отрицательного, вытекающего из инстинкта самосохранения и толкающего его к уклонению от борьбы. По мере увеличения опасности более слабые субъекты уклоняются, то есть отказываются от дальнейшей борьбы. В особенно резкие формы выливается душевная борьба в группе бойцов по мере превращения этой группы в «психологическую толпу». Этому превращению содействует само течение боя (опасность). Под влиянием внушения (духовная зараза, подражание) в толпе, психологически объединившейся, одно из чувств становится всеобщим и доходит до крайнего напряжения. Подвижное равновесие в духовном отношении, которое до этого превращения существовало, в эту минуту нарушается; борьба между стремлениями прекращается; одно из них получает окончательное господство. Это нарушение подвижного равновесия в «психологической толпе» выражается в крайне резких формах: «толпа» способна — или на героизм или на панику, середины для нее нет.
Этот период боя, характерными чертами которого является решительность, скоротечность и стихийность, для данной группы бойцов, для данного очага боя является кризисом; отрицательным выражением последнего является «массовый» отказ от дальнейшей борьбы.
Крайне интересно в этом отношении изучение боев древности, которые представляли собой каждый только один очаг боя, а потому и всецело управлялись законами «психологической толпы». Это изучение показывает, что каждый древний бой кончался отказом от борьбы одной из сторон.
Таким образом, в каждом очаге боя конец является результатом не исчерпания всех материальных средств, а отказом от борьбы одной из сторон.
Современный бой есть явление значительно более сложное, чем бой древних времен. Он представляет собой сочетание разбросанных в пространстве и времени множества мелких очагов боя.
Ввиду того что в каждом из этих очагов конец боя является результатом отказа от борьбы, то победа в современном бою, в конце концов, также является следствием отказа от борьбы одной из сторон.
Цифры общих потерь в главнейших сражениях различных эпох показывают, что относительная величина потерь становится все меньшей по мере приближения к современной эпохе. Таким образом, «отказ от борьбы» в современном бою проявляется не в меньшей мере, чем раньше. Поэтому я и предложил формулировать закон главенства духа в явлениях войны в следующих словах: каждый бой кончается отказом от борьбы одной из сторон[8].
Из этого основного закона войны следует, что на первом месте среди факторов мирового прогресса следует поставить духовный мир человека. Наиболее яркой формулировкой этой идеи можно считать слова Гизо: «Мир создается преимущественно человеком. От его чувств, идей и умственных наклонностей зависит устройство и движение человеческого мира; от его внутреннего состояния зависит и видимое состояние общества»{6}.
8
Подробному исследованию этого вопроса посвящен мой труд: «Исследование боя. Исследование деятельности и свойств человека как бойца».