Страница 9 из 115
Подъемъ нацiональнаго чувства въ массахъ явленiе очень сложное. Чѣмъ культурнѣе эти массы, тѣмъ понятнѣе для нихъ общегосударственныя нужды. Когда русскiй крестьянинъ-солдатъ въ 1917 году не захотѣлъ драться на фронтѣ, потому что врагъ былъ еще далеко отъ его деревни, мы могли убѣдиться воочiю въ томъ, насколько чуждъ былъ ему сознательный патрiотизмъ британца, француза, нѣмца. Этотъ же русскiй крестьянинъ въ теченiе трехъ предшествующихъ лѣтъ хорошо дрался въ рядахъ армiи, пока соцiальная жизнь страны шла въ привычныхъ для него рамкахъ. Но какъ только революцiя сломала этотъ привычный для него обиходъ, предъявила къ нему требованiе къ активному, сознательному патрiотизму, онъ оказался совершенно несостоятельнымъ.
Сознательный, активный патрiотизмъ воспитывается въ теченiе нѣсколькихъ поколенiй. Переживаемая нынѣ Россiей смута, заставляющая призадуматься надъ судьбами нашего отечества даже обывателя самаго глухого захолустья, послужитъ отличнымъ воспитателемъ народнаго самосознанiя. Поэтому можно съ увѣренностью утверждать, что возрожденiе Россiи не будетъ протекать среди такого же безразличiя массъ, какое имѣло мѣсто раньше.
Событiя послѣднихъ лѣтъ побуждаютъ очень многихъ относиться съ большимъ пессимизмомъ къ боевымъ качествамъ русской армiи.
Мы не будемъ ссылаться на побѣдоносную исторiю русской армiи со времени создателя ея Петра Великаго, хотя подобная ссылка сама по себѣ можетъ заставить призадуматься пессимистовъ. Измѣненiе основныхъ чертъ народа не происходитъ въ теченiе одного-двухъ десятковъ лѣтъ. Мы предложимъ вниманiю отзывъ о свойствахъ русской армiи, формулированный въ Германскомъ Большомъ Генеральномъ Штабѣ въ 1913 году. Въ вопросѣ, подобномъ нами разсматриваемому, русскому изслѣдователю очень трудно сохранить научную объективность. Въ этомъ случаѣ особенно вѣрно положенiе, что наблюдающiй со стороны видитъ яснѣе. Когда же таковымъ является такой внимательный наблюдатель, какъ Германскiй Большой Генеральный Штабъ, отдававшiй себѣ отчетъ о серьезности назрѣвающей войны съ Россiей, когда мнѣнiе этого наблюдателя высказано до тѣхъ фактовъ, которые въ общихъ чертахъ подтвердили его заключенiе, то послѣднiе получаютъ не только большой интересъ, но и большую научную цѣнность. Въ своемъ трудѣ "Der Deutsche Generalstab in Vorbereitung und Durchfurung des Weltkrieges" генералъ фонъ Куль, одинъ изъ видныхъ работниковъ Германскаго Большого Генеральнаго Штаба[4] приводитъ слѣдующую оцѣнку боевыхъ свойствъ русской армiи, изложенную въ документахъ этого штаба въ 1913 году.
"Армейскiя операцiи русскихъ будутъ такъ же, какъ и раньше, медлительными. Нельзя ожидать быстраго использованiя русскими военноначальниками выгодной оперативной обстановки такъ же, какъ быстраго и точнаго выполненiя войсками приказаннаго маневра. Тренiя, которыя возникаютъ во всѣхъ инстанцiяхъ при отдачѣ, передачѣ и исполненiи оперативныхъ приказанiй очень велики. Вслѣдствiе этого при встрѣчномъ столкновенiи съ русскими нѣмецкое командованiе можетъ позволить себѣ такiе маневры, на которые оно при равноцѣнномъ противникѣ рѣшаться не должно[5].
"Солдатскiй матерiалъ въ общемъ, такъ же, какъ и раньше, хорошъ. Русскiй солдатъ физически силенъ, нетребователенъ и неустрашимъ. Съ другой стороны онъ тяжелъ на подъемъ, духовно мало развитъ и несамостоятеленъ. Сильныя стороны русской пѣхоты могли проявляться въ большей степени раньше при примѣненiи сомкнутыхъ строевъ, нежели въ современной боевой обстановкѣ. Внѣшнимъ впечатленiемъ русскiй солдатъ относительно мало поддается. Послѣ неудачъ русская войсковая часть сравнительно быстро поправляется и способна вновь къ упорной оборонѣ[6].
Мы увѣрены, что всякiй, кто участвовалъ въ минувшую войну согласится съ правильностью этой общей характеристики. Но это признанiе не должно непремѣнно повлечь за собой проповѣдь необходимости для Россiйской армiи доктрины, проникнутой оборонительно-позицiоннымъ духомъ. То, что русская армiя способна провести въ жизнь и подвижную, наступательную доктрину, порука нашъ Суворовъ съ его "смѣлой нападательной тактикой". Вопросъ заключается лишь въ томъ, чтобы отрицательныя въ этомъ отношенiи стороны нашей армiи были бы тщательно изучены, насколько возможно искоренены и, во всякомъ случаѣ, ихъ вредное влiянiе парализовано.
Вдумываясь въ вышеприведенную характеристику, мы увидимъ, что главная причина малой маневренной способности нашей армiи лежала не столько въ свойствахъ солдата, сколько въ неподготовленности команднаго состава и Генеральнаго Штаба.
Въ самомъ дѣлѣ: маневренно способная армiя — это высшее выраженiе качественно хорошей армiи. Возможность достиженiя этой высшей ступени обуславливается, кромѣ данняхъ общаго политическаго и соцiальнаго порядка, о которомъ мы уже упоминали, еще данными, если можно такъ выразиться, профессiональнаго характера. Эти данныя могутъ быть сгруппированы въ три категорiи:
1. Данныя, увеличивающiя увѣренность солдата въ своихъ силахъ.
2. Данныя, увеличивающiя увѣренность солдата другъ въ другѣ и въ своихъ начальникахъ.
3. Подготовленность и сила кадровъ.
Данныя первой категорiи въ значительной мѣрѣ зависятх отъ сознанiя бойца въ своей физической силѣ. Въ здоровомъ тѣлѣ — здоровая душа. Въ смыслѣ физической силы и выносливости солдатскiй составъ русской армiи находится въ очень благопрiятныхъ условiяхъ. Это констатировали въ 1913 году и нашѣѣи враги.
Въ эпоху Суворова, когда бои рѣшались исключительно шокомъ холоднаго оружiя подготовка нашего отличнаго матерiала была очень проста: она ограничивалась обученiемъ колоть штыкомъ, пикой, рубить саблей. Нынѣ условiя усложнились. Несомнѣнно, что подобное обученiе, какъ это и было упомянуто выше, имѣетъ педагогическое значенiе, чтобы заставить бойца не бояться послѣдняго момента сближенiя — рукопашной схватки. Но этого сейчасъ слишкомъ мало и, какъ мы уже говорили выше, ошибка нашихъ "штыкопоклонниковъ" и заключалась въ томъ, что они упустили изъ виду, что въ современную эпоху бойцу нужно еще внушить увѣренность въ возможности для него пройти то огненное пространство, которое отдѣляетъ его отъ противника. Во времена Суворова эта задача рѣшалась броскомъ впередъ черезъ полосу узкую въ сто саженъ, полосу дѣйствительнаго огневого пораженiя, психологически — внушенiемъ презрѣнiя къ огню ("пуля дура, штыкъ молодецъ"). Въ настоящее время подобное же тактическое рѣшенiе невозможно, психологическое — крайне вредно. Внушая пренебреженiе къ огнестрѣльному оружiю, мы подсѣкаемъ его вѣру в свое собственное ружье, пулемет, пушку. Между тѣмъ, вѣра въ нихъ, въ то, что именно посредствомъ ихъ онъ можетъ совершить свое движенiе впередъ и, болѣе того, такъ потрясти морально противника, что придется врага только забирать въ плѣнъ, является теперь самой существенной частью подготовки активнаго духа бойца. Это требуетъ, въ свою очередь, не только умѣнiя хорошо владѣть своимъ огнестрѣльнымъ оружiемъ, но въ еще большей степени умѣнiя тактически примѣнять его.
Такимъ образомъ, на важнѣйшее мѣсто является подготовленность бойца къ проявленiю въ широкой мѣрѣ личнаго почина. Нельзя отрицать того, что нѣмцы правы, указывая на "пассивность", нашего солдатскаго матерiала. Но мы будемъ оспаривать заключенiе, что эта пассивность прирожденная. По нашему глубокому убѣжденiю она является слѣдствiемъ малаго просвѣщенiя. Малопросвѣщенный человѣкъ легче теряется въ сложной обстановкѣ. Болѣе того: даже въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ обладаетъ большимъ волевымъ посыломъ, его усилiя для общей работы пропадаютъ. Разительный примѣръ подобнаго явленiя можетъ служить хотя бы слѣдующiй фактъ.
4
Во время войны ген. фонъ Куль занималъ на фронтѣ высшiя должности Генеральнаго Штаба, онъ былъ начальникомъ штаба 1-й германской армiи (генерала фонъ Клуга) въ началѣ войны, а затѣмъ начальникомъ штаба Кронпринца.
5
Страница 62.
6
Страница 68.