Рассвет тьмы

Так случилось, что высшие силы не дали им возможности иметь детей. И последние несколько лет Гулькевичи жили, как соседи. От развода их берегла только многолетняя привычка быть вместе и осуждение общественности, что плохо сказалось бы на карьере Олега Васильевича. Рождение мелкого, да еще наречение его в честь именитого деда Гулькевичей, дало возможность больше не считать себя бездетными. Ванька был принят всем семейством безоговорочно. Он был свой по дню рождения, по имени, да и просто потому, что он есть. Это было настолько естественно, что по-другому, просто, и быть не могло.

Чуть позже на огонек заглянул ректор со словами:

— В силу своей должности, я просто обязан проконтролировать своих подчиненных! — и расположился на диване рядом с Ванечкой.

— Надеюсь, ты не всех подчиненных собрался курировать, родной? — подколола его Лика и поцеловал в нос. Это казалось намного более интимным, чем поцелуй в губы.

Они уже не скрывали своих отношений от друзей, а остальные сотрудники, особенно проживающие в общежитии № 1, хоть и догадывались, но старательно делали вид, что ничего не замечают. Никто не желал нарываться на неприятности. Ректор, почему-то, оберегал Лику, как зеницу ока.

Буквально за пару минут до того, как компания собралась за столом, вернулось с работы семейство Де Морель. Ребята продолжали работать в университете. Бутылочка молодого французского вина, которую они принесли к ужину, должна была расслабить и порадовать дам. Какой цели должны были послужить еще три бутылочки вина и бутылка виски, постепенно перекочевавшие из комнаты полуфранцузов на стол, остается только догадываться.

Весь вечер народ делился впечатлениями. Основными темами для разговора стали Крутовский и Армас. Они накануне вернулись с горнолыжного курорта и еще не успели поделиться впечатлениями. Фотографии, воспоминания, эмоции взахлеб. Лика не заметила, как в пылу рассказа перебралась на колени к ректору и положила руку на плечи. Михаил Павлович обнял девушку за талию.

— Я догадывался, что вас что-то связывает. Уж слишком неординарные у вас отношения, — задумчиво сказал Олег Васильевич, — Но никак не мог предположить, что это любовь.

— Просто, Олег Васильевич, вы были ненаблюдательны. Евка нас быстро спалила, — рассмеялась Лика, — Да и большая часть универа уже давно эту новость обсуждает.

— Ева, ты знала и молчала? — не удержалась Лиска.

— Лика тоже про меня молчала. Она тоже о многом догадывалась. И ты молчала обо мне. Да и вообще, это не мое дело. Видите, прошло всего два года, и они рассказали обо всем сами, — осадила любопытную подругу Ева.

— Семь… — сказал Крутовский.

— Что семь?

— Семь лет мне понадобилось, чтобы понять, что я не имею права потерять её.

— Хотите сказать, что Вам понадобилось семь лет, чтобы понять, что вы любите Лику? — все-таки не удержалась Зайцева — Дю Морель.

— Что люблю Лику, я понял сразу, а вот на то, что не могу потерять, ушло семь лет.

— Подожди, как семь? Лика у нас работает всего четыре года… или это та самая история? — присвистнул Олег Васильевич.

Вчерашние студенты притихли, было страшно спугнуть разомлевших преподавателей. А узнать эту романтическую историю хотелось неимоверно. Когда еще представится возможность узнать ректора и с этой стороны. Лиска боялась даже пикнуть, только пучила глаза и прикрывала рот ладошкой, а для неё это было поистине героическим поступком. Но мужчины продолжать не спешили.

— Да, та самая…

— Но ведь, Лика слишком молода, чтобы быть участницей той истории, — не унимался Гулькевич.

— Олег Васильевич, мне скоро тридцать, — рассмеялась девушка.

— Подожди-подожди, все равно не сходится, говорили, что та студентка была старшекурсницей с филфака и…

— Аспиранткой, — перебила Лика, — Это была я, не сомневайтесь.

— И ты защитилась?

— Угу, тема диссертации: «Эволюция и поэтика «малых» жанров в литературе северных народов».

— А почему же ты не преподаешь, а работаешь секретаршей?

— Не секретаршей, а помощником ректора. Миша без меня пропадет. Да и преподаю я. У вечерников в пед-университете зарубежную литературу читаю. У меня все под контролем, Олег Васильевич, — улыбалась во все тридцать два зуба Лика.

— Михал Палыч, а как вы поняли, что без нашей Лики не сможете? — не унималась Лиска.

— Как только лицо Лутака на выставке увидел, понял, что могу на его месте оказаться, и страшно стало… Извини, Ева…

— Угу… — Ева ошарашено осмысливала сказанное ректором. Что такого увидел Крутовский на лице Андрона, чего не увидела она, Ева?

— Мы на море отдыхали вместе с Лилей Лутак, — не к месту ляпнула Шанина.

— О, и как? — Крутовский и Армас оживились, они были рады избавиться от повышенного внимания.

Лисонька же, когда дело касалось новостей, вела себя как двухлетний ребенок, переключалась с темы на тему быстро и без сожаления. Остальные же были еще под впечатлением от услышанного, и переваривали предыдущую информацию, поэтому их реакция временно притормаживала.

— Нормально вроде. Ванечка не отлипал от неё, так и таскался за своей бабой, рассмеялась Ева, — Сейчас фотографии покажу.

— Даже так? Теперь нам следует ждать паломничества новых родственников с целью знакомства с Ванюшей? — напряглась Лика.

— Вряд ли. Лилия Валерьяновна обещала никому не говорить ни о Ванечке, ни обо мне. Почему-то, я ей верю, — подытожила девушка.

Расходились уже за полночь. С Юлией договорились встретиться через два дня, она должна была «вступить в права няни», так как у Евы заканчивался отпуск.

Лика тоже уехала, вместе с Михаилом Павловичем. Последнее время она не часто оставалась в общежитии, и с каждым разом необходимости в этом было все меньше и меньше, а большая часть вещей уже перекочевала на квартиру Крутовского.

Глава 14

Лилю Лутак в аэропорту встречал водитель Германа Архиповича, совсем молоденький парень, не старше двадцати.

— Добрый день, Лилия Валерьяновна! Отлично выглядите! Хорошо отдохнули?

— Добрый, Василий, — улыбнулась Лилия, — Спасибо! Отдохнула замечательно. Что там Герман Архипович? Ничего не просил передать?

— Нет, только сказал, что сам Вам позвонит. У них там какое-то совещание важное. Народу было море, поэтому и не смог ничего передать.

— Неужели внеочередное собрание акционеров?

— Не похоже, я там Малиновского видел, Эдера с зятем, короче, чужих много. Может, проект какой новый, не знаю, — болтал без умолку Василий. Водителю нравилось возить Лилию Валерьяновну, с этой женщиной можно было оставаться собой и не особо напрягаться по поводу служебного этикета. По крайней мере, к болтовне водителя женщина относилась снисходительно, — Что-то Вы больно задумчивая сегодня. Устали? Или, может, влюбились? — тараторил мальчишка.

— Влюбилась? Да, можно и так сказать, — нежная улыбка коснулась губ Лилии при воспоминаниях о внуке.

— А как же Герман Архипович? — изменился в лице Вася.

— Вася, — с упреком в голосе хохотнула Лилия, — Это не то о чем ты подумал, моему супругу ничего не угрожает.

— А-а-а, — неуверенно протянул водитель, — Ну, тогда ладно, — и замолчал до конца поездки, видимо, переваривая услышанное.

Дом встретил Лилю тишиной. Женщина осмотрелась, отнесла чемодан в свою комнату, прихватила домашние вещи и отправилась в ванную, смывать с себя дорожную пыль. Герман вернулся с работы раньше обычного, Лиля только успела после ванны сварить себе кофе, включила музыку и собиралась наслаждаться уединением.

— Здравствуй, родная! Ужасно соскучился по тебе, — чередуя слова легкими поцелуями, приветствовал супругу Герман.

— Вижу, вижу, — смеялась Лиля, — Совсем одичал без ласки.

— А ты больше не оставляй меня так надолго. Подумать только, три недели! Ты раньше без меня никогда не уезжала дольше, чем на неделю. Расскажешь, кто там тебя задержал?

— Почему «кто», а не «что»?

— Разведка донесла, — неуверенно улыбнулся Герман.