Рассвет тьмы

— Я поняла, Ева, поняла. Не надо никого наказывать. Я сделаю все, что бы ты была спокойна. Сюда никто не приедет, обещаю. Я сегодня же позвоню мужу и скажу, что отдыхаю с подругами.

— Обещайте, что ни ваш сын, ни ваш муж, ни Малиновские не приедут сюда. Вы им не скажете, что я здесь отдыхаю, — отчаянно просила Ева, — Нам действительно нужно отдохнуть…

— Обещаю. Только позволь мне побыть эти несколько дней рядом с вами, — Лиля указала на заснувшего ребенка, — Хочу познакомиться с внуком.

— С чего вы взяли, что Ванечка Ваш внук? — все еще защищаясь, выпалила Ева.

— Он как две капли воды похож на Андрона, — улыбнулась Лиля, — Я потом тебе его детские фото покажу, если захочешь.

Ева снова окуклилась и начала строить вокруг себя стену.

— Ева, Ева, я тебе обещаю, что никто ничего не узнает! Не придумывай себе ничего, — поспешила успокоить Еньку женщина. И немного тише добавила, — Просто буду верить, что ты сама ему однажды скажешь о сыне… Если посчитаешь возможным. Да, и Ванечке это будет нужно.

Сердце Евы защемило. Лилия действительно была единственной во всей этой истории, кому могла хоть немного доверять девушка. Да и если у Ванечки появится любящая бабушка, будет здорово.

— Хорошо, оставайтесь. Но я вам ничего не обещаю — ни внимания, ни дружбы, ни встреч в будущем.

— Меня все устраивает, — улыбнулась Лутак. Первый бой был выигран.

— И еще, с Ванечкой будете видеться только в моем присутствии. И даже не думайте его украсть! Я лично придушу каждого, кто примет участие в этой затее!

Лиля зависла. Она и не предполагала, насколько глубоко недоверие к Лутакам.

— И в мыслях не было, — растерянно произнесла она, — Ева, неужели все так плохо? Неужели ты думаешь, что Лутаки способны на уголовное преступление?

— Лилия Валерьяновна, изнасилование является уголовным преступлением?

— Да, является…

— Тогда — да! Способны.

— Ты хочешь сказать, что Андрон тебя изнасиловал? Тогда? На даче?

— На даче Артемьева не было ничего, я уже не раз говорила об этом. Изнасиловал он меня позже. Но говорить об этом я не хочу.

— Прости, — крупная слеза покатилась по щеке Лили. Это был удар под дых. Она поняла, когда это случилось, и уже представляла, как это было, — Я вырастила мерзавца…

— Лилия Валерьяновна, если вы думаете, что я куплюсь на эту театральщину, то недооцениваете меня. А если хотите отдыхать в нашей компании, то Вам лучше не затрагивать темы, связанные с Евгенией Малиновской или Андроном Лутаком ни по отдельности, ни вместе. Мы с Ванечкой приехали сюда отдыхать, а не рефлексировать.

***

Ваня Лилю признал сразу. Он таскался за своей бабулей хвостиком, постоянно норовил забраться на ручки. И плавать соглашался только с ней. Когда Ванечка просыпался, то звал свою «бабу», и только когда видел её, готов был умываться и завтракать. Из-за капризов Ванечки, женщины расставались только после того, как ребенок засыпал, а появлялась Лиля в номере у Шаниных раньше, чем просыпалась Ева.

Сначала молодую мамочку обуревала жуткая ревность, но потом она вспомнила, как легко ребенок шел на контакт с сотрудниками и со студентами, и её отпустило. А буквально через пару дней, она оценила помощь Лилии и сдалась. Правда, время от времени, порыкивала то на одну, то на другого. Но больше так, для порядка. Лилия видела все это и принимала линию поведения Евы. А о сверх-коммуникабельности своего внука она ничего не знала, поэтому таяла от внимания Ванечки.

Лиля Лутак вообще в эти дни стала образцовой свекровью и бабушкой. Она была готова на многое, чтобы «приручить» девушку. Только доверие дорого стоило, а профуканное доверие стоило еще дороже. Вот Лилия и старалась. Только так был шанс в будущем помирить сына с Евой. А этому великовозрастному идиоту могла подойти только такая, как Ева, сильная и независимая. Другие будут сбегать на второй день после свадьбы. Да и общий ребёнок у них уже есть. Так что семья готова, осталось только собрать её, как конструктор.

С Германом Архиповичем Лилия общалась почти каждый день. Она рассказывала почти все, что происходило вокруг неё, но, как и обещала, ни разу не проболталась о своей настоящей компании. По совести сказать, Герман даже не обратил на это внимание, его даже не удивило, что его активная и любознательная, если не сказать любопытная, супруга ни разу за все время отдыха не съездила ни на одну экскурсию. Только однажды, в самом начале отдыха, Гера поинтересовался, каким образом женщина собирается разгребать ошибки сына и о каких ошибках идет речь. На что Лиля ответила:

— Ты же мне доверяешь, милый? Вот придет время, тогда узнаешь!

Зная из личного опыта, что супругу можно пытать каленым железом, но она все равно не проболтается, Герман замолчал и больше не задавал лишних вопросов.

Глава 13

Отпуск Евы подходил к концу, отношения с Лилей были ровными, позитивными. Они уже давно перешли на «ты» и не разбегались по своим комнатам сразу после того, как засыпал Ванечка. Теперь вечерами обе мамы отдыхали на балконе в номере Евы, попивали красное вино, болтали о своем, о женском…

— Я поначалу очень боялась, что ты сообщишь Малиновским обо мне. Так не хотелось снова куда-то бежать, прятаться. А Ванечке просто необходимы солнце и море, чтобы зимой не болел… Жутко боялась, что Римма Малиновская приедет. Это было бы пострашнее гражданской войны, — рассмеялась Ева.

— Я же обещала, да и Римма не приехала бы, — пожала плечами Лиля, — Ты давно родителей по фамилии называешь? Обижаешься на них?

— Давно. И никак иначе больше называть не получается. Это не обида. Обиду можно простить. Это что-то другое. Не знаю, как называется. Просто мы чужие.

— Ты преувеличиваешь, Ева. Как могут быть чужими люди, которые тебя вырастили, воспитали? Они столько в тебя вложили!

— Да, что касается финансовых вложений, тут возразить нечего. Но воспитывала и растила меня бабуля, — она замолчала, вспоминая её улыбку, — Лиля, не могут родители ненавидеть ребенка, а ребенок не может презирать родителей. Это неправильно.

— Наверное, — снова пожала плечами женщина, — Мне трудно судить. Но, кажется, ты ошибаешься.

— Насчет Риммы?

— И на её счет тоже.

— А почему ты считаешь, что она не приехал бы?

— Она на лечении.

— И что с ней? — напряглась девушка.

— Это долгая история, а я обещала тебе не поднимать темы из прошлого, — грустно улыбнулась Лилия.

— Да что уж теперь, рассказывай. Можно сначала и по порядку…

— Мы обнаружили твое исчезновение двенадцатого августа. Я попросила, чтобы Андрон в обед заехал к тебе на квартиру. Дверь никто не открыл. Вечером тоже. Я пыталась дозвониться, но твой телефон был вне зоны доступа. Позвонили Римме. Они с Борисом съездили на квартиру и ничего там не обнаружили, даже мебели. Уже к двенадцати дня во вторник мы знали, что ты обнулила счета. Написали заявление в полицию. Там, как обычно, предложили подождать пару дней. Они сказали, что молодежь часто бежит за приключениями, а как только заканчиваются деньги, возвращаются домой.

Борис тут же нанял частного детектива, но тот тоже выдвинул версию, что ты сбежала с любовником. В пользу неё говорили снятые со счетов деньги и то, что ты не покупала билеты. То есть, либо ты затаилась в городе, либо уехала на машине. Для девушки нашего круга это не комильфо, ты же знаешь. Можно делать много, но чтобы никто не знал. А тут все шло к оглашению.

Вот тут у Риммы и случился первый удар. Инсульт был несильный. Доктора её быстро на ноги поставили. Но Борис не на шутку испугался, поседел. Гера говорит, что если б не работа, то Борис загнулся бы. Ты же знаешь, как он любит твою маму. Почти весь первый год после твоего исчезновения Римма провела в больницах и санаториях.

Тебя не переставали искать даже после того, как пришли отрицательные ответы на абсолютно все запросы полиции. Там же, в полиции, предположили, что тебя уже нет в живых. Но никто не хотел в это верить.