Страница 24 из 87
Я вытянула руки и увидела, что я тоненькая, как лань, и бледная, как молоко Босси. Моя кожа была как взбитые сливки. Среди зеленого клевера мои босые ноги казались сметаной среди зелени. Я коснулась лица, скользнула по губам, щекам и челюсти и поняла, что их форма сильно отличается от моих. У меня был маленький вздернутый носик, который хотелось бы увидеть в зеркало. Переливчатый смех сорвался с моих губ. Я выглядела так, как должна была.
Мои ноги все еще были босыми, а теперь немного грязными. Я пошевелила пальцами ног в свете утреннего солнца, а потом спрятала ноги под объемную юбку зеленого платья, сшитого дома. Развязав ленту на шее, я сняла соломенную шляпу и взлохматила рыжие волосы, а потом запустила руки в широкие карманы фартука, повязанного на моей талии, и обнаружила, к своей радости, горсть земляники.
Я опустила в рот пухлую ягоду, наслаждаясь сладостью.
— Надеюсь, ты оставишь мне одну, — сказал знакомый голос.
Я хотела ответить, но не могла. Кто-то другой заговорил за меня:
— Всегда, красавчик.
Ахмос сел рядом со мной, обвил рукой мою талию и открыл рот, ожидая ягоду. Я вытащила еще одну из кармана, оторвала зеленую верхушку и притворилась, что собираюсь дать ему, но сунула себе в рот и рассмеялась.
— О, ты за это заплатишь, — сказал Ахмос.
— Да? — дразнила его я. — И кто же здесь осмелится сделать такое?
— Ты, кроха, сомневаешься в моем мужестве? — сказал Ахмос в притворном гневе, он толкнул меня на траву, мои волосы рассыпались по земле. Его руки оказались по бокам от моей головы, он опустился, пока его губы не оказались в паре дюймов от моих.
Сильные черты Ахмоса были гладкими, расслабленными. Напряжение в его челюсти и скулах пропало. Он склонился и нежно поцеловал мои губы, двигаясь так, словно хотел запомнить их форму прикосновением. Подняв голову. Он прошептал:
— Я говорил тебе, как ты прекрасна?
— Да, дьявол со сладкими речами. Наверное, ты решил, что лесть поможет тебе получить львиную долю земляники?
Его беспечный смех согрел мое сердце. Он сел, поднимая меня. Держа меня за талию, он устроил меня на своих коленях и прижимал к себе, уткнувшись носом в мою шею. Ахмос сводил меня с ума поцелуями, двигаясь от уха по челюсти на другую сторону и обратно. Я задрожала, когда он коснулся губами нежной точки за уголком моей челюсти.
Он поднял голову, я дрожала, и он широко улыбнулся и раскрыл ладонь, показывая, что вся земляника теперь была у него.
Я охнула.
— Ты не просто сладкоголосый дьявол. Ты еще и вор.
— Лучше вор, чем нищий, когда дело касается любви. Ты хочешь, чтобы я молил о твоих сладких поцелуях, Эш, или мне украсть их?
— Ты думаешь, что можешь одурманить меня сладкими словами, но я сильнее этого. И злой вор не тратит время на слова, он просто берет. Ты меня не обманешь, Ахмос. Ты попрошайка, а не вор.
Его улыбка была свежей, как зеленые яблоки в саду у ручья. От одного взгляда на него мои губы дрожали, словно я успела съесть незрелый фрукт. С Ахмосом я выдержала бы все кислое, что только бывает, только бы испытать хоть немного сладости с ним.
Его глаза цвета зимнего моря манили меня ближе, и я прижала губы к его. В этот раз поцелуй был глубже, опаснее, словно волна, вызванная луной, забрала меня туда, где я не знала пути, но загадка и очаровывала.
Когда мы разделились, он погладил мои волосы. Его улыбка была красивой и печальной.
— Нам пора идти, любимая.
— Не хочу, — я схватила его за руку. — Мы не можем остаться здесь? В спокойствии, где я могу быть с тобой сама?
— А Лили? Ты можешь ощущать сейчас боль ее сердца, как и я. Она страдает, видя нас такими.
— Лили найдет свой счастливый конец. Это мой.
— Эшли, — его упрек был мягким, как легкий дождь, но она ощущала его эффект еще долго. — Я удивлен, что девушка, живущая, потому что за нее отдали жизнь, готова бросить остальных. Ты нужна Лили. В этом месте легко забыть о настоящем мире. Скрыться, не обращать внимания на солнце. Думать только о любви и смехе. Но этот луг — не реальность. Животные, камни и ручей нас не видят. Они не живые. Я хочу жить с тобой, — продолжал он. — Жить, хотя бы попытаться изо всех сил, — Ахмос коснулся моего подбородка, и я посмотрела на него. Слезы стояли в моих глазах, мое сердце, казалось, разобьется. Он продолжал. — Эш, ты говорила мне как-то, что делиться проще, когда любишь. И хотя я рад сну с тобой, следовать по твоему пути, девушка, которая не бросит своих друзей, которых считает сестрами, страдает одна.
Я громко всхлипнула.
— И что будет со мной? С нами?
— Не знаю, — честно ответил Ахмос, обнимая меня. — Хотел бы я знать. Хотел бы я видеть путь ясно, но он останавливается на Уасрет. Неизвестно, что будет дальше.
— Я не хочу потерять тебя.
— И я не хочу терять тебя. Мы не можем изменить направление ветра, любимая, но мы можем держаться, и он нас не разделит.
— Ты… пообещаешь мне кое-что?
— Что угодно.
— Если… со мной что-то случится, не забывай меня. Такой, какая я сейчас. Ладно?
Ахмос обхватил мои щеки большими ладонями и сладко улыбнулся.
— Я не забуду тебя такую. Даже если я буду жить тысячу лет, закрывая глаза, я каждый раз буду видеть во сне твое милое лицо.
Я прижала ладони к его рукам.
— Хорошо. Я готова, милый.
Луг вокруг меня исказился, и мое тело поднялось в воздух и оказалось в вихре.
* * *
Кружение прекратилось, мир изменился. Вместо голубого неба и пушистых облаков было черное пространство, озаренное звездами. Вокруг меня была долина с бесконечными травами. Эшли пропала, а с ней и ее сон. Место в моей голове, где она теперь жила, ощущалось пустым, это было неправильно. Но мысль ушла так же быстро, как появилась.
Высокая трава покачивалась на ветру, который пах рекой и сильными ароматами цветов, что цвели по ночам, и акации, согретой солнцем. Крылатые существа летали сверху, их крики разносились над саванной, они охотились на насекомых, что выбрались на закате. Я была единственным хищником, насколько было видно. Хотя мысль мне нравилась, от этого было и одиноко.
Лили, часть меня, знала, что чего-то не хватает, что мое сердце болит, но эта часть не была сейчас главной. Это был сон Тии, и она была… умиротворенной. Дома. Я погрузилась в ее сон, как в свой, и испытывала каждый вкус, запах и звук, как она. Я шла по траве, щекочущей мои босые щиколотки, забралась на камни, пока не оказалась на ровном выступе. Мои руки и ноги были сильными, кожа — мягкой и темнее, чем камни, по которым я взбиралась.
Я нашла хорошее место и села на плоский камень, все еще теплый от жара летнего солнца, а потом отклонилась на ладони. Прикрыв глаза, я дремала и думала, какой теперь была. Удивительно, что в своем сне я была человеком. Мне не хватало хвоста, острых зубов, но мне нравился изгиб моих обнаженных плеч и моих бедер. Я хотела побежать и проверить свои длинные ноги, тянущиеся из-под короткого платья цвета моего меха.
У меня теперь была грива. Я часто жаловалась, ведь за ней требовался уход, но эта была идеальной. Густые волосы были убраны со лба и доставали до плеч. Я могла провести по ней руками и быстро распутать, особого ухода не требовалось. Я не знала, какого она цвета, но мне было почти все равно.
Ветер зашуршал высокой травой, и я села. Свет звезд блестел на моей коже. Я не могла насмотреться на свои руки. Они были моими. Мое лицо, моя кожа, высокое тело и мой запах. Мое. Не Лили. Я не знала, почему это было так важно, почему это так ранило безмолвного зрителя во мне, но это было так. Очень-очень важно.
Тени камней напоминали чернильные пруды на земле, листья тихо шуршали. Ветерок летал мимо них, целовал каждый и шептал секреты, а потом двигался дальше. Он ласкал мое новое тело, и кожу покалывало, волоски у шеи вставали дыбом. Он на что-то намекал.
— Вот ты где, — сказал голос с земли внизу. Удивительно, что я не заметила его приближение. В этом минус человека.