Время волка (ЛП)

— Уже не за горами, — кричал Адриен. — Поисковая команда, наверное, уже снова на ногах.

Томас торопился догнать его. Все же, что-то его беспокоило и заставляло снова и снова поворачиваться к водопаду, до тех пор, пока он не исчез из вида и можно было слышать только лишь шум воды.

«Вода». Бастьен использовал проточную воду, чтобы сбить ищеек со следа. Но это не было тем, что заставило его остановиться через несколько минут. «Перо». Оно было слишком прямоугольным. Почти как...

— Адриен? — крикнул он. — Я должен вернуться к водопаду и кое-что рассмотреть. Не жди меня! Я догоню.

Не дожидаясь ответа, Томас повернулся и снова полез в гору. Прошла вечность, пока мужчина достиг плато. Ему пришлось пройти по узкому краю, который головокружительно высоко поднимался вдоль бездны, когда он был совсем рядом с выступом. То, что юноша посчитал белым пером, все еще было приклеено на мокрой стене. И когда он подошел туда и присмотрелся, его пронзил шок: это была полоска бумаги.

На которой были изображены башня, белый кот и странник. Вдруг он увидел и услышал все удивительно отчетливо. И, наконец, также вспомнил то, о чем рассказал ему Бастьен, когда они еще были друзьями.

«Тогда я часто ходил в горы в одиночку, к водопаду. И там я с широко открытыми глазами мечтал. И во мне был мир, который принадлежал только мне. Я начал ходить туда каждый раз, когда мог. Там я хорошо себя чувствовал, все было отлично, я был сильным и властелином моих братьев. Это место, в котором я непобедим».

Томас выпрямился. «Где-то здесь», — подумал он. Это должна быть пещера или укрытие. Бумага могла упасть сверху. Или Изабелла оставила её на тропинке, а ветер принес к воде. Его взгляд бродил вокруг, и он заметил еще вторую неприметную тропинку по ту сторону водопада. Она вела наверх в горы между плотно стоящими соснами.

***

Лафонт знал, что сегодня представлял собой странное зрелище: под одной рукой у него была свернутая шкура кабана, под другой пятнистая сумка из козьего меха. Снаружи перед палаткой стояли Адриен Бартанд и Жан Хастель, которые были частью поисковой партии и позволяли Лафонту суетливо это вносить. Взгляд Хастеля помрачнел, когда молодой граф прошел мимо него. Д’Апхер игнорировал седого мужчину и вошел в палатку, не удостоив того взгляда. В этот момент Лафонт обрадовался, что отнял у хозяина трактира винтовку. С тех пор как д’Апхер выслал жену трактирщика в Веле, Хастель едва ли мог скрывать свою злобу против графа.

Жан-Жозеф д’Апхер выглядел так, как будто этой ночью не смыкал глаз. Он был бледным, со следами беспокойства о своей сестре. Разумеется, никто точно не знал ничего подобного о господах. Возможно, ему представлялось, что д’Апхер и к тому же, дворянка, впервые могла стать жертвой бестии, гораздо больше основывалось на том факте, что она была ему близка.

— У вас есть новости? Ее нашли? Она еще жива?

— Мы этого не знаем, — спокойно ответил Лафонт. — Но у нас есть не только след, но, в конце концов, это бестия. И мало времени.

Граф резко втянул носом воздух, но естественно, овладел собой. Он знаком приказал двум мужчинам перед палаткой, чтобы они удалились. Только когда мужчина смог остаться с Лафонтом с глазу на глаз, заговорил свободно.

— Кто это? — проговорил он.

— Бастьен Хастель.

Он также мог бы поручиться графу, что его сестра будет найдена мертвой. Тот стал белым как полотно и стиснул зубы. На мгновение Лафонт испугался, что граф потеряет выдержку.

— Вы уверены?

— У меня нет никаких сомнений, — Лафонт отложил свои собственные объяснения. Он слово в слово повторил то, что передал ему Адриен Бартанд от Томаса. — Как вы можете увидеть, мой осведомитель Жан Блан привел также вещественное доказательство. Он нашел эту шляпу в хижине Хастель в Ле Нуазэт.

Лафонт открыл сумку и достал помятую треуголку и вуаль.

— Я уверен, ее горничная подтвердит, что они принадлежат мадемуазель.

— Кто мне скажет, что мы можем доверять этому Жану Блану? Возможно, он сам является преступником и хочет отвести от себя подозрения?

— Я даю вам слово, — энергично ответил Лафонт. — Я уже давно, очень давно сотрудничаю с месье Бланом. Иногда он слишком горяч и действует не слишком умно, но у него есть замечательное чутье. Что также подтверждают вещественные доказательства, отнятые им у преступника, — он вытащил тяжелую шкуру кабана и развернул ее. Теперь было видно, что это приспособление, которое было снабжено кожаными поясами, с помощью которых ее можно было закрепить на теле как покров. — Для того, чтобы преступник защищал своих собак, прежде всего, если он позволяет им свободно бегать, что, очевидно, он иногда делает. Неудивительно, что наши ищейки были сбиты с толку множеством различных следов и поэтому бежали в пустоту. Может быть, он накладывал её намеренно. Шкура не спасет ноги и голову от пуль и пик, но она защищает грудь и шею от очень серьезных ран. И от некоторых пуль, которые были выпущены с дальнего расстояния, удерживает их в безопасности от всех. Неудивительно, что люди думали, что это было неуязвимое волшебное животное с двойной шкурой. Адриен Бартанд думает, что мы должны начать искать в водотоках, и начать с маленького водопада в миле отсюда. Он также принес куртку Бастьена Хастеля, чтобы собаки могли взять его след. Кроме того, Хастель был ранен и истекает кровью, что облегчает дело, — Лафонт откашлялся. Теперь начиналась щекотливая часть. — Как вы видите, убийца действовал с интеллектом одного из д’Апхер.

Граф выглядел так, как будто кто-то ударил его в живот. Лафонт пожалел его. В этот момент он был просто растерянным, абсолютно истощенным молодым человеком, для которого бремя его семьи стало слишком тяжелым. Конечно, он точно знал, на что намекал Лафонт. Но синдик сохранял невозмутимость и продолжил свое объяснение.

— Простите мою откровенность, но, по меньшей мере, в Бескве это не секрет, что ваш отец с кормилицей вашей сестры родили бастарда.

Было заметно, насколько чувствительно встретилась фраза, которую Томас написал ему на клочке бумаги и вдвойне подчеркнул. Молодой граф поджал губы. В нем медленно поднималась ярость.

— Почему это именно Хастель? — кричал он. — А потом еще и это? Это не может быть!

— К сожалению, это так. И, месье, я могу представить собственную оценку дела?

Д’Апхер кивнул.

— Плохо вот что: убийцей является Хастель, но в его жилах течет благородная кровь д’Апхер. Вы... знаете, что это значит.

Д’Апхер горько засмеялся.

— О, да. Это распространится по всей провинции. И в конце это будет больше не Хастель, который совершал убийства, а д’Апхер. — Он провел пальцами по волосам. — Я устал, месье Лафонт. — выпалил он. — Я страдаю за прегрешения моего отца. Как долго еще Бог будет наказывать меня за это?

«Ну, в первую очередь, Бог наказал бедных людей, которые должны были умереть», — подумал про себя Лафонт. Но он редко видел, чтобы аристократ позволил себе такой момент слабости перед свидетелем.

— Я хорошо понимаю вашу ситуацию, — сказал синдик дипломатично. — И я знаю, что вы хороший, справедливый господин и делаете все для вашей страны и для тех, кто вам доверен. Мы согласны с тем, что этот кошмар, наконец-то, должен закончиться. И мы знаем, что никто не должен узнать, кто это был в действительности.

— И Хастель будет молчать? — насмешливо ответил граф. — Кто еще знает об этом?

— Только люди, которым есть что терять. И я гарантирую вам мое молчание. Потому что у меня нет интереса в том, чтобы в провинцию ворвались беспорядки. Месье Хастель будет молчать, потому что убийца носит его имя. Является он кровным сыном или нет – он также сорвет часть семьи Хастель в пропасть. И, возможно, вы гарантируете себе его лояльность дополнительно тем, если позволите Терезе Хастель вернуться к семье. И я могу позволить еще одно предположение? Никто не ориентируется в горах лучше, чем Жан Хастель. Он был там егерем и приложит все силы, чтобы найти Бастьена. Он намекнул, что знает некоторые места, куда обычно Бастьен удалялся ребенком. И знает, что делал Бастьен. И это тоже не тайна, что он ненавидит этого сына как раз из-за крови д’Апхер. Окажитесь великодушным и дайте Хастель ваше слово, что позаботитесь о том, чтобы имя его семьи было не запятнано, и отправьте его по следу. Если Бастьен должен встретить пулю и, к сожалению, мы не можем исключить этого, ибо добровольно это вряд ли получится, тогда вы совершенно сделаете из этого несчастный случай на охоте и оправдаете стрелка. И мы убьем собак Бастьена и представим одну как бестию. Для того чтобы ваша репутация была восстановлена. Народ будет возносить вас, так как вы избавили его от этого ига, что не был в состоянии сделать даже король.