Время волка (ЛП)

— Это волшебное чувство, — продолжил Бастьен почти благоговейно.

— Но это люди, которых ты убиваешь! Люди, а не добыча!

Бастьен засмеялся, и на этот раз это был разочарованный смех, почти сострадательный.

— Ты все еще не понимаешь этого, да? Естественно, я вижу людей! Все же, я – не чудовище. У меня есть уважение к людям, многие даже любезны ко мне. Но как только я становлюсь Каухемаром, все меняется. В этот момент я вступаю в другой мир. Даже шумы звенят там иначе.

— Песни тоже?

Бастьен пожал плечами.

— Собаки любят их, я успокаиваю их иногда ими, если мы с готовой добычей. Мари знала их так много и пела их как ребенок. Если я насвистываю их, я думаю о ней. Больше всего она любила песню о Рикдин-Рикдоне, — при этих словах его голос стал мягким от горя.

Томас поежился. «Может ли убийца на самом деле чувствовать любовь? Скорбь?» Казалось, что так. Может быть, он поэтому перестал убивать несколько месяцев? Потому что печалился о Мари?

— Мари услышала эту песню ночью, когда умерла, — тихо сказал он. — Ты пел это своей собаке, и она увидела, так? Поэтому она должна была умереть?

Бастьен побледнел.

— Она насвистывала песню! И этим привлекла мою собаку! — с трудом сказал он. — Я собирался отвезти ее в один из тайников. На этот раз время было в обрез, охотники были совсем близко. Со мной была сука, и она не была на поводке, услышала свист и убежала от меня. Я догонял. И тогда девочка неожиданно там появилась. Сначала я подумал, это незнакомец, но потом… — Он с трудом сглотнул и умолк. Это был тот момент осознания, в который разорвалась последняя связь между Бастьеном и Томасом. Если он причинил что-то своей сестре, тогда…

— Где Изабелла? — кричал он. — Что ты с ней сделал?

Бастьен не отвечал. Молниеносно он двинул левой рукой свою винтовку вперед. Томас больше не размышлял, он рванул вверх свое ружье и со всей силы нажал на курок. Оно щелкнуло, когда кремень стукнул по запалу. Затем была тишина.

— Первое солдатское правило, — заметил Бастьен, оставаясь невозмутимым. — Оно гласит: никогда не выпускай свое оружие из рук!

Томас только почувствовал, как инстинктивно отталкивается и отскакивает в сторону, а затем в его ушах взорвался выстрел. Юноша споткнулся в прыжке, его ноги подкосились, он упал, покатился по каменистому склону вниз, и перевернулся. Камни и трава взметнулись вокруг словно стена. Издалека раздался второй выстрел и как будто кто-то закричал. Вьющиеся растения царапали его по рукам, а затем он так сильно ударился ребрами о ствол, что потемнело в глазах. Мир остановился, пока он задыхался. «Я должен идти!» Но еще несколько секунд он не мог передвигаться.

Как сквозь туман он увидел, как по траве по склону горы вниз скользит ружье. Еще один крик, а затем раздался стук копыт. Томас перевернулся на колени и встал на ноги. В его носу все еще был запах сгоревшего пороха, но, как ни странно, он нигде не чувствовал боль. Юноша ошеломленно осматривал себя. Никакого ранения, никакой крови. Снова прозвучал выстрел, еще более удаленно. Теперь юноша, спотыкаясь, побежал в гору, подобрав на ходу оружие Бастьена. Оно было всё ещё заряжено. «Значит, стрелял кто-то другой».

Лошадь Томаса больше не стояла рядом с домом, вздыбленная земля свидетельствовала о том, что с места взяли галоп. Капли крови висели на траве, значит, кто-то должен был быть ранен. Вдали стучал глухой топот копыт. Томас схватил ружье крепче и побежал.

Ему не нужно было долго искать. Уже через несколько минут он увидел вдалеке, как мужчина широкими шагами спускался с изрезанной ущельями и покрытой густым лесом возвышенности.

— Адриен! — парень поднял голову и на минуту Томас мог бы поклясться, что он станет в него целиться. Но Адриен не поднял винтовку, а побежал.

— Ты застрелил его? — крикнул ему Томас. — Откуда ты появился так неожиданно...

Он не пошел дальше. Адриен оказался рядом с ним, и почти в то же момент Томас оказался на земле от удара кулака в челюсть.

— На тот случай, если ты это забудешь снова, — кричал на него Адриен. — Я могу быть мошенником, лгуном и бабником! Но убийцей до сих пор не был!

На одном дыхании он схватил Томаса за руку и потащил его обратно на ноги. У Томаса гудел череп. «Это то, что я заслужил», — думал он удрученно.

— Этот чертов ублюдок! — прошипел Адриен. — Я подстрелил его в плечо, но он все-таки смог уехать на твоей лошади. Я не успел с перезарядкой. Теперь он уже далеко.

— Откуда... откуда ты пришел?

— Уже забыл? — к нему вернулось плохое настроение. — Из-за тебя я должен следить, чтобы они не посадили меня в тюрьму. Но я хотел лично поблагодарить тебя, — он сплюнул. — Пока поисковики рыщут повсюду, я должен был прятаться, но сразу подумал, что ты будешь искать погонщика. Когда я раньше проходил по лесу, то обнаружил его мулов, они привязаны к одной из руин вверх по склону. Вероятно, это должно было отвлекать от того, что он здесь, в доме, но я увидел твою лошадь. Когда я хотел подойти ближе, он как раз выходил из дома. С мешком пороха и ведром. Оно показалось мне испанским, но я никогда до этого и не доверял парню. И как я был прав! Он снял затвор из сошки (прим.пер.: или подсо́шник; или двуно́га, подставка (упор) для огнестрельного оружия) с винтовкой. А потом еще и опорожнил мешок пороха и наполнил темным песком из ведра и снова отнес все обратно. Затем он вышел, зарядил свое ружье и стал ждать, ходил взад и вперед и как будто думал. Ну, остальное ты знаешь. Сначала я думал прострелить ему винтовку, прежде чем он нападет на тебя.

— Спасибо! — тихо сказал Томас. — Я сожалею из-за подозрений, Адриен. Я думал, потому что Мари...

Адриен только слегка кивнул.

— Я мог бы поклясться, что это Эрик, — прорычал он. — Давай, мы должны позвать охотников. Они располагаются немного ниже по долине. В конце концов, он истекает кровью, ищейки найдут его в любом случае.

Глава 37

КРОВЬ Д’АПХЕРА

Адриен пошел вперед, вскинул на плечо сумку из козлиной кожи Бастьена и приготовил ружье к выстрелу. При каждом шорохе они останавливались и напряженно высматривали собак Бастьена. Томасу все еще было зябко от мысли о том, что Адриен и он нашли еще в корзинах. Под тканью, которая при более близком рассмотрении, оказалась женской одеждой, были канаты, треуголка и вуаль, которую носила Изабелла, чтобы прикрывать свои шрамы на шее. Затем он вспомнил о своей первой встрече с Бастьеном – тогда, в Сог, когда погонщик мулов привез к госпиталю в одной из корзин мертвеца – наконец-то, он смог собрать воедино то, что могло тогда произойти.

Он связал Изабеллу и увез в одной из корзин. И, наверное, корзины были объяснением того, как могли магическим образом собаки появляться и исчезать. Ни у кого не было подозрений в отношении погонщика мулов. Пока охотники пугали в лесу волков, Бастьен мог совершенно спокойно переносить бестий в корзинах с места происшествия. «Как часто он, вероятно, провозил через деревню после убийства одну свою бестию на хребте мула? И никто не знал, что у него с собой была смерть. И я еще удивлялся, почему даже его собственная дворняга не любила и избегала его!»

Он мог бы надавать себе пощечин за то, что не догадался об этом раньше. «Ведь на одежде Изабеллы не было крови». Это было единственное, что позволяло ему надеяться, что Изабелла еще жива.

Он был настолько погружен в мысли, что почти натолкнулся на неровную импровизированную лестницу. Она возвышалась из невысокой скрытой каменной стены. Лесорубы оставили здесь несколько своих инструментов. Томас также обнаружил стопку свеже тесанного дерева и два пустых ведра с длинными канатами.

Тем временем начали петь птицы. Адриен искал дорогу, которая вела под гору у небольшого водопада. Рядом с водопадом, который падал с маленького плато в ущелье, изрезанная ущельями скальная стена вела ее выше. Томасу бросилось в глаза белое, почти прямоугольное перо, которое прилипло к мокрому выступу.