Последние флибустьеры

Индеец, к которому был обращен вопрос, отрицательно покачал головой.

— Какие же мы глупые, — сказал баск. — Дикари спускаются по западному склону долины. Давайте поднимемся по восточному и займем оборонительную позицию. Если они собьются в кучу, мы забросаем их камнями.

— Именно это я и хотел предложить вам, — вступил в разговор индеец. — Уверен, что пожиратели человеческого мяса захватили только один склон каньона.

— Тогда пошли, — сказал Де Гюсак. — А там увидим.

Они пошли ускоренным шагом сквозь заросли, покрывавшие склон каньона, и через несколько минут добрались до леса.

Едва они поднялись, как настоящий каменный поток с дьявольским грохотом пронесся по дну каньона. И почти одновременно с ним стрелы полетели над долиной в направлении беглецов, но не доставали их, так как стрелам дикарей не хватало дальности полета.

Десятка два или три индейцев сейчас же показались на противоположном склоне каньона. Они потрясали кулаками и издавали угрожающие крики. Все индейцы были высокого роста, хотя и очень худые; головы их украшали разноцветные перья, а руки и ноги украшены браслетами, вероятно, из чистого золота. Странные многоцветные татуировки, поднимавшиеся от груди на лицо, придавали этим мужчинам неприятный вид. Некоторые из них были вооружены луками, другие яростно колотили своими деревянными палицами и пели на своем варварском наречии:

— Мы съедим вас! Мы съедим вас!

— Ты понял, Мендоса, что говорят эти краснокожие обезьяны? — спросил у баска дон Баррехо, после того как индеец из дарьенского племени перевел ему эти малоутешительные восклицания.

— Не глухой, — ответил флибустьер. — Кажется, они всерьез считают, что у них будут бифштексы из мяса белых людей. Похоже, они его никогда не пробовали.

— Не стоит бездействовать, друзья. Эти дикари так великолепно подставились под наши выстрелы. Попробуем испугать их. В своем ружье я уверен.

— Мы тоже, — в один голос ответили баск и Де Гюсак. — Если мы их не напугаем, они будут идти за нами по пятам до самой Маддалены.

И в этот момент жуткий порыв ветра пронесся над тропическим лесом. Ничто не предвещало такого шквала. Ветер раскачивал толстые ветки деревьев и зловеще завывал в листве.

— Что случилось? — спросил неисправимый шутник.

— Погода меняется, — объяснил индеец. — Идет торнадо.

— Поспешим, друзья. Момент подходящий.

Индейцы продолжали орать на противоположном склоне каньона, но спускаться не решались. Возможно, они уже познакомились с огнедышащими палками белых людей и теперь держались настороженно.

Трое авантюристов прижались для упора к стволу сосны и выстрелили — один за другим. Эхо этого залпа долго еще разносилось по долине, вызывая в памяти шум горного обвала.

Трое индейцев упали наземь, вытянувшись вдоль склона; другие, испугавшись, поспешили ретироваться в лес.

— Будем надеяться, что они дадут нам небольшую передышку, — сказал дон Баррехо. — Думаю, что пока достаточно.

— А мы тем временем спустимся к Маддалене, — вставил свое слово Мендоса. — Я уже слышу, как бьются ее быстрые воды.

Они немного подождали, чтобы проверить, не покажутся ли индейцы опять, и тогда были готовы дать второй залп, а потом устремились в лес и стали спускаться к равнине, омываемой большой рекой. Но чтобы показать пожирателям человеческого мяса обилие боевых зарядов, они время от времени постреливали в направлении каньона.

А пока они спешили спуститься к реке, к ним с поразительной скоростью приближался ураган. Небо, совсем недавно ясное, покрылось такой массой облаков, что стало почти темно.

Тысячи разнообразных шумов неистовствовали вверху. То казалось, что куда-то стремительно летят сотни повозок, загруженных до краев железными пластинами и влекомых горячими жеребцами, то чудилось, что грохочут пушки, и эху их выстрелов вторят завывания ветра.

Порывы ветра, обрушиваясь на лес, несли с собой разрушения. Ветки, гигантские листья, плоды летали в воздухе, как соломинки.

Ветер на несколько мгновений затихал, как бы собираясь с силами, а потом с еще большим бешенством злобствовал под огромным зеленым сводом, срывая одним порывом большие фестоны лиан и пригибая к земле роскошные кусты пассифлоры.

Индеец и трое авантюристов, оглушенные всеми этими шумами и испуганные бешенством торнадо, ускорили шаг, одновременно опасливо оглядываясь: как бы не получить от какой-нибудь сломанной ветки удар по голове.

Об индейцах они теперь почти и не думали.

Внезапно, когда они уже собирались повернуть в долину Маддалены, они услышали сквозь грохотание грома и вой ветра звуки ружейных выстрелов.

Авантюристы остановились и переглянулись.

— А не выстрелы ли это? — спросил Де Гюсак.

— Стреляют как будто в миле[110] отсюда, — ответил баск. — Ружейный выстрел никогда не спутаешь с громом.

Дон Баррехо расхохотался.

— Разве вы не понимаете, что это сеньор маркиз де Монтелимар решил взять на себя наши заботы? Его отряд встретился с людоедами и вступил в бой.

— В ожидании сражения с нами, — добавил Мендоса.

— Хотелось бы отметить один факт, дружище Мендоса.

— Какой, дон Баррехо?

— Наши ноги крепче испанских.

— Теперь немного отдохнем, а потом увидим Маддалену, — сказал Де Гюсак. — Чего ты хочешь?

Индеец поглядел на небо, которое то продолжало темнеть, то ярко освещалось ярчайшим светом многочисленных молний, а потом непререкаемо сказал:

— Еще вперед.

— Он все чувствует и все слышит, — сказал дон Баррехо. — Подмаслим ноги, друзья, если не хотим оказаться на вертеле или с петлей на шее.

Выстрелы слышались один за другим, смешиваясь с небесной канонадой. Видно, между испанцами маркиза де Монтелимара и пожирателями человеческого мяса шло настоящее сражение.

Авантюристы воспользовались этой неожиданной поддержкой и ускорили шаг.

Река была уже близко: слышался ее глухой рев в широкой долине.

Однако ураган сильно затруднял движение. Гигантские деревья, выдержавшие схватки с Бог знает сколькими торнадо, падали на землю под яростным напором ветра, увлекая с собой целые лесные участки. Беглецы чудом избегали этих колоссов; попади они под падающие деревья, так и остались бы под ними навсегда.

К счастью, лес становился все реже. Кончалась сьерра, начиналась узкая равнинная полоска, покрытая песком, редким кустарником и огромными кучами высохшей грязи.

Из последних сил индеец и трое флибустьеров добрались до этой равнины и бегом направились к реке, хотя нисколько не надеялись найти возле берега какую-нибудь шлюпку.

Изъеденная временем скала высотой в полдюжины метров, с большой выемкой с одного бока, приютила беглецов, и это было все, что они смогли получить, потому что поблизости не видно было ни одной, самой утлой лодчонки. И только они забрались в свой маленький грот, как полились небесные водопады: настоящий потоп, сопровождаемый раскатами грома, ярким блеском молний и завываниями ветра, с невероятной силой обрушился на Маддалену.

— Сочувствую испанцам, если они не нашли себе убежища, — сказал дон Баррехо, прижимаясь к товарищам, чтобы избежать неистовых потоков дождя. — Но это торнадо может оказаться полезным.

— Каким это образом? — спросил Де Гюсак.

— Обрушить какое-нибудь крупное дерево на голову маркиза, — ответил гасконец.

— Хм!.. Этому человеку везет, дорогой мой, — сказал Мендоса. — До сих пор он избежал стольких опасностей, увильнет еще не от одной.

И в этот момент выше по реке послышался грохот, разбившийся на тысячи мелких шумов. Индеец вскочил на ноги, проявляя все признаки беспокойства.

— Что там еще? — спросил дон Баррехо. — Ты что-то серьезное услышал и почувствовал; но ведь и я услышал это грохотание.

— Наводнение, — ответил дикарь. — Маддалена выходит из берегов.

Глава XXII

ПЛОТ

К счастью, ураганы редко налетают на Центральную Америку, но когда уж Юпитер[111] галопирует на облаке в компании верного Эола,[112] они достигают такой силы, какой мы, жители умеренных широт, не можем себе и представить. Они длятся недолго, но даже этих немногих часов достаточно, чтобы перевернуть вверх дном целые провинции, опустошить огромные плантации и — что самое худшее — выплеснуть реки из берегов.

110

Скорее всего, Мендоса, старый моряк, имеет в виду морскую милю (1852 м).

111

Юпитер — верховное божество в древнеримской мифологии; одновременно считался Громовержцем, божеством, которое распоряжается громами и молниями, а также насылает бури.

112

Эол — бог ветров в античной (греко-римской) мифологии.