Страница 63 из 109
«Вдоль по степи голубой…»
Вдоль по степи голубой вороной ветер! Вот прильнул — назад отпрянул — вороной ветер… Вышла в поле жать я хлеб. Гром гремит, туча! Ой, не все с войны вернулись — вороной ветер… Глянет солнце, как дитя, а в селе голод! Ходят матери, как тени — вороной ветер… На чужбине, где-то там, без креста, ворон… Будьте прокляты с войною! — вороной ветер… 1918МАТЬ СКОРБЯЩАЯ
Памяти моей матери
I По нивам проходила не пашнями — межами. Печаль пронзала сердце колючими ножами. Взглянула — всюду тихо. Лишь чей-то труп средь хлеба… Колосья ей спросонья: возрадуйся, о Дева! Колосья ей спросонья: побудь, побудь Ты с нами! Склонилась Матерь Божья, заплакала слезами. Не лунно и не звездно, и словно не светало. Как страшно! Наше сердце до бездны обнищало. II По нивам проходила — побеги молодые… Ученики навстречу: возрадуйся, Мария! Возрадуйся, Мария: мы ищем Иисуса. Ты укажи ближайший нам путь до Эммауса. Она подъемлет руки, бескровные лилеи: не в Иудею путь ваш, не в землю Галилеи. Туда, на Украину, и там вам в каждой хате, быть может, и покажут хоть тень Его — распятье. III По нивам проходила. Могилы все далече,— а ветер ей навстречу — воскрес Сын Человечий! Христос воскрес? — Ужели? Не ведаю, не знаю. Вовек не будет рая для нив кровавых края. Христос воскрес, Мария! Цветами зверобоя из крови мы гурьбою взошли на поле боя. Вдали молчали села. Земля в могилах млела. И лишь былинка пела: хоть Ты б нас пожалела! IV По ниве проходила… — И как погибнуть краю? — Где он родился снова, Где он любил без краю? Взглянула — всюду тихо, Лишь злаки трепетали: — За что Тебя убили, За что Тебя распяли? Не выдержала скорби, не выдержала муки,— упала на тропинку, крестом распявши руки!.. Колосья все над Нею «Ой, радуйся» — шептали. А ангелы на небе — не слышали, не знали. 1918ХОДИТ ФАУСТ…
Ходит Фауст по Европе, Сплетник, лгун и вертопрах,— И молитвенник в руках,— Размышляет грамотей, А навстречу Прометей. — Прометей, здорово, друг мой! А, бунтуешь? Ну бунтуй! Я за бунты не хвалю: что ты думаешь, восстаньем осчастливить бедный люд? Я вот тайны неба знаю, Я философов читаю, Я умело подсчитаю факты смерти и нужды — ну, а ты? Что стоишь ты? Я ношу в душе вериги, не чуждаюсь и религий, не бунтую — только книги все пишу, пишу, пишу — ну, а ты, что стоишь ты? Новый мир творишь охотно? Почему ж ты безработный? — Потому что ты не Фауст! Ты — мечтатель, фантазер! Вот схвачу я свой топор! А, бунтуешь? знаю, знаю. Я не Фауст? — Так и есть. До свиданья; ну, прощай…— Ходит Фауст по Европе, и молитвенник в руках. 1923ПЛУГ
Евгению Тычине
Ветер. Не ветер — буря! Валит, ломает, с землей вырывает… За черными за тучами (горючими, гремучими!), за черными за тучами миллион миллионов мускулистых рук… Катит. И в землю вонзает (город, шлях впереди или луг) — в землю плуг. А на земле люди, звери и сады, а на земле храмы и боги: о, пройди, пройди и строго рассуди! Слабые — в лесах плутали, в темноте пещер голосили. — Что за страх, что за сила? — шептали. Никто из них песен, улыбок не знал (огненного коня ветер гнал, огненного коня — как в ночи гроза), и только их раскрытые мертвые глаза отражали всю красу нового дня! Глаза. 1919