Страница 29 из 34
В голубом далеке.
Красота, величавость
И содружество льдин.
На минуту, случалось,
Оставался один.
Навсегда не останусь
В одиночестве я..;
В вас моя первозданность,
Сущность, вечность моя.
И речист и невнятен,
Весь я в вашей судьбе.
Я без вас не понятен
Ни другим, ни себе.
Все едино, все цельно,
Все, чем жил я, любя.
А представишь отдельно —
Не узнаешь себя.
Не видать человека
Без людей одного.
Я — из этого века.
Я ничто без него.
1960
ЦВЕТА НАШЕЙ ОСЕНИ
Я душой ноябрь приемлю,
Пусть он парки оголил, —
Он присыпал снегом землю,
Будто солью посолил,
Чистой солью, не иначе,
Не земля, а хлеба кус.
Снег — на крышах, на антеннах,
Снег давно укрыл траву.
Голубой его оттенок
Переходит в синеву.
Незаметно синий вечер
Все окутал, все обвил.
Это вечер новой встречи,
Вечер дружбы и любви.
Буря праздничного танца,
Перекличка всех имен,
Цвет девичьего румянца,
Цвет вина и цвет знамен.
И летят снежки тугие,
И синеет высота,
И пылают дорогие
Нашей осени цвета.
1960
* * *
Я не видел вас в жизни, я знаю,
Но зато я услышал ваш клич.
И еще я теперь вспоминаю
Вашу кепку, Владимир Ильич.
Так носил свою кепку рабочий,
Так, я помню, отец мой носил.
Он в забое с утра и до ночи
Камень бил изо всех своих сил.
Камень бил, вот и вся–то работа,
От тяжелого взмаха устал.
Но, наверное, думал он что–то
И, должно быть, о чем–то мечтал.
Так оно, вероятно, и было.
Дни за днями стремительно шли,
И простая рабочая сила
Стала главною силой земли.
И его исполнялись желанья,
И с тех пор я запомнил навек:
Нет почетней рабочего званья,
Всех сильней трудовой человек.
И какой бы манерою новой
Ни писали вас в том далеке —
На груди у вас бант кумачовый
И рабочая кепка в руке.
1960
ПИГМАЛИОН
Была невидная девчонка,
Но и не так что бы урод.
Бездумно взвихренная челка,
И зверски выкрашенный рот.
И всякий хлам на ней нанизан,
Что не подступишься к нему.
И вся она была–как вызов,
Быть может, богу самому.
И ведь нашелся смелый парень,
Как говорят, средь бела дня
Он расхрабрился и ударил
И высек искру из кремня.
И осветил девчонку эту,
И сам горит на том огне,
Который год неся по свету
Любовь, заказанную мне.
1960
* * *
Что я знаю? Только ваше имя.
Постояв немного у крыльца,
Бродим переулками ночными…
Я не вижу вашего лица.
Лунный след на Волге не дробится,
Но могу я, ночи вопреки,
Как слепой, по голосу влюбиться,
По прохладным линиям руки.
У меня такое состоянье,
Будто я всю зиму проболел
И весной впервые расстоянье
В три шага вдоль стенки одолел.
У меня такое состоянье,
Будто я впервые разгадал,
Что никчемно звездное сиянье,
Если так любви не увидал.
У меня такое состоянье,
Будто жизнь немыслимо легка,
Будто все имеет обаянье —
Нежный голос, легкая рука.
Что в нем — в вашем голосе, не знаю,
Что в ней — в вашей маленькой руке?
Темнота редеет… Начинаю
Различать предметы вдалеке.
В нашей жизни так еще бывает —
Не скажу, конечно, что с любым, —
Что один с рассветом прозревает,
А другой становится слепым.