Страница 39 из 56
Еще раз хочу подчеркнуть, что археология — это фрагменты. Вот ткани не сохраняются, а хорошо сохраняются... надгробия из белого камня. Да, я не оговорился. Своеобразие Москвы было еще и в том, что до петровских указов в каждом храме или церкви с конца XIII века хоронили особо известных или почитаемых мирян и клали на место могилы надгробные плиты. В домонгольской Руси их не было. В Москве же с конца XIII — начала XIV веков они появляются, и в это же время формируется особый стиль и тип плит, который сохранится в течение нескольких веков. Если снова попытаться перекинуть мостик через неизвестное и малопонятное, думаю, можно сказать, что эти надгробные мраморные плиты с выразительным орнаментом, очень пропорциональные, стильные, гармоничные, рождаются вместо романских соборов, которые не случились на Руси из-за монгольского завоевания. Это, быть может, намек на то, что могло быть и чего не было. Московские надгробные плиты, хоть и вобрали в себя балканские мотивы,— абсолютно оригинальны. К XIV—XV векам их становится все больше и больше. И к этому времени надгробные плиты в Москве — это уже одна из устойчивых традиций, которая будет развиваться, в результате чего и сложится одна из специфических московских черт.
С. Чернов: — Менялись места и формы расселения, менялись предметы быта, городская застройка — шел процесс сложения нового варианта древнерусской культуры. Вот что важно понять, имея дело лишь с остатками, осколками прошлого. Однако изменения эти совершали люди, общество в целом. Можно ли в таком случае говорить, что оно оставалось прежним? А если нет, что изменилось в нем? Каково оно было вообще в конце XIII — первой половине XIV веков? Каковы в первую очередь были формы отношений в этом обществе?
Главное, пожалуй, что общество этого времени весьма существенно отличалось от классического феодального общества синьориального типа. Мы хорошо знаем его по документам, письменным источникам (и прежде всего актовым материалам) второй половины XIV — середины XV веков. Но комплексы старовотчинных земель, фиксируемые актами XV века, складываются не ранее середины XIV века. В более же ранний период господствующей формой материального обеспечения боярства являлась передача в кормление волостей, которые реконструируются археологически как компактные группы поселений, складывавшиеся на протяжении второй половины XIII — первой половины XIV веков. Выводы археологов по этому вопросу хорошо согласуются с выводами историков, в частности С. М. Каштанова, о раннефеодальном характере раннемосковского общества, основанными на изучении формуляра актовых источников и финансовой системы Московского княжества. Выводы эти очень важны еще и потому, что позволяют реально представить себе, в какой среде складывались базовые элементы материальной культуры и некоторые весьма важные московские традиции. Например, археологическое изучение малых монастырей Московского княжества позволило предположить, что «монастырская колонизация», которая является ярчайшей церковной и культурной традицией московской земли, зарождается не без влияния обычаев православного населения раннемосковских волостей.
Таков был культурный и социальный фон, на котором разворачивались события, сделавшие Москву местопребыванием митрополитов всея Руси (1328) и великих князей владимирских (1329). Представляется принципиально важным, что общество, в недрах которого сложилась раннемосковская культура, обладало большими адаптационными возможностями. Именно в силу этого в эпоху Ивана Калиты и митрополита Феогноста Москва смогла воспринять культурные традиции, которые получила из рук палеологовской Византии.
Рост города в унаследованных от прошлого градостроительных формах, зарождение новых черт в условиях сменившихся внешних связей и постепенное формирование самобытных традиций — вот основные особенности культуры Москвы второй половины XIII — первой половины XIV веков. Подобные процессы шли и в других русских землях. Но нише они не дали столь значительных результатов, проявившихся в следующую эпоху, как в Москве. •
НАУКА И ТЕХНИКА - ГОРОДУ
Лидар придет на помощь
В августе этого года на территории Всероссийского выставочного центра откроется выставка «Наука и техника — городу», приуроченная к 650-летию основания Москвы. Один из будущих экспонатов выставки — новый многообещающий прибор для контроля за состоянием атмосферы, разработанный в филиале Института атомной энергии имени И. В. Курчатова.
Сегодня для этой цели используют локальные датчики, а взятые пробы воздуха неделями исследуют в лабораториях. Неудивительно, что когда в токийском метро произошло отравление пассажиров ядовитыми газами, определить их состав удалось лишь спустя неделю. Новый прибор лидер сочетает в себе возможности лазера и спектрографа. Луч. посылаемый аммиачным лазером, несет полную информацию о той прозрачной среде, через которую он прошел.— в данном случае о воздушных загрязнениях, изменяющих спектр луча. Считанные секунды требуются новому лидеру, чтобы безошибочно обнаружить и измерить несколько загрязняющих примесей одновременно благодаря многовалковому диапазону, в отличие от обычного, работающего на одной длине волны и способного определить газообразное вещество только в том случае, если спектр его поглощения совпадет с этой волной. Теперь отпадает необходимость в применении нескольких лидеров одновременно либо в перестройке одного и того же на разные волны при исследовании множества газообразных компонентов.
Управление лидером и вся обработка данных осуществляются с помощью компьютера. В компьютерном банке хранятся данные о тысяче сложных химических соединений в том числе и обо всех боевых отравляющих веществах, что крайне необходимо при борьбе с терроризмом, волна которого, увы, докатилась и до Москвы.
В отличие от локальных датчиков, устанавливаемых непосредственно в местах загрязнения, скажем, на заводской трубе, лидеры, работающие на дистанционном принципе, можно использовать для мониторинга воздушной среды в масштабе всего города, разместив их, например, на высотных зданиях, где радиус их действия будет достигать десяти километров. Огромную помощь окажут лидеры и при контроле воздушной среды вокруг правительственных зданий и объектов, в аэропортах, вокзалах, на стадионах и станциях метро, а также во время проведения массовых мероприятий — митингов и демонстраций. Остается лишь добавить, что излучение лидера безопасно для глаз.
МОСКВА! КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ...
Лубянская площадь. Фотография из собрания Э. В. Готье-Дюфайе
Да будет свет!
Уличное освещение появилось в Москве в 1730 году. На улицах в пределах Земляного города, то есть до нынешнего Садового кольца, на столбах были поставлены фонари, в которых применялось конопляное масло. Эти фонари зажигались лишь в период с сентября по май. Кроме того, по царскому указу москвичи обязаны были выставлять в окнах своих домов свечи.
В 1663 году в Москве было введено керосиновое освещение, а в 1866 году, после постройки газового завода, на улицах поставили и газовые фонари. В 1882 году, во время открытия Всероссийской промышленной выставки, москвичи увидели в саду «Эрмитаж» электрические лампы. В 1683 году, перед коронацией Александра III. на Софийской набережной была построена первая электрическая станция, и 10 мая 1883 года на площади перед храмом Христа Спасителя загорелись первые электрические фонари. Во время коронации 15 мая Кремль был иллюминирован, причем на колокольне Ивана Великого было размещено 3500 ламп. В 1806 году к коронации Николая II было полностью электрифицировано освещение Тверской улицы, для чего установили 99 фонарей. Острые на язык москвичи отметили появление уличного электрического освещения таким четверостишием: