Не ждали… (сборник)

– Вдвоем?

– Будет втроем, если согласитесь, – оскалился Егор.

– Остряк. – Официантка окинула их пренебрежительным взглядом, заметила: – Хоть бы помылись, а то как в свинарник, ей-богу. – И удалилась.

Баринов помог отцу сесть, сам расположился напротив, взял меню.

– Как насчет супчика, отец?

– Хочу супчик, – слабым голосом ответил Кеша, внимательно глядя на сына.

– А на второе?.. Мясо?

– Мясо… второе. – Кеша коснулся головы. – Голова… Очень болит голова. – Он неуверенно дотянулся белой рукой до руки Егора, слабо сжал: – Сынок?

– Да, сынок.

– Я давно тебя не видел, сынок.

– Я тебя тоже, батя… Теперь мы вдвоем.

– Вдвоем?.. А мама?

– Мама? – переспросил Баринов, отложил меню. – Мамы, Кеша, нет.

– Мамы нет?.. А где она?

– Будем считать, уехала.

– Куда?

– Откуда не возвращаются.

– Ты ее видел?

– Нет, не видел. Сходим на могилку, увидим.

Отец смотрел на сына длинно и неподвижно, из глаза выкатилась слеза, медленно и извилисто поползла по щеке.

– Нина… умерла?

– Да, Нина умерла.

– А почему мы не дома?

– Позавтракаем и пойдем домой.

Подошла официантка, Егор молча ткнул в меню на выбранные блюда, повернулся к отцу. Тот вытер рукавом мокрые щеки, неожиданно спросил:

– А я… где я был все это время?

– В санатории, – усмехнулся сын.

– Отдыхал?

– Можно и так сказать.

– А ты?

– Тоже в санатории. Но в другом.

Официантка поставила перед ними тарелки с горячим дымящимся супом, спросила:

– Второе через сколько?

– Скажу. – Баринов взглянул на грязные руки, поднялся, предупредил отца: – Сейчас приду.

Пересек зал, нашел туалетную комнату, отрегулировал воду в кране, стал с удовольствием умываться под тугой струей. Оторвал приличный кусман туалетной бумаги, вытер лицо, пригладил перед зеркалом волосы, покинул комнату.

Вернулся к столику, Кеши на месте не было.

Баринов метнулся к официанте, маячившей на кухне:

– Тут отец был… старик… не видала, куда ушел?

– Ну ушел, – пожала та плечами. – На улицу, кажись, ушел.

– Когда?

– Да только вот.

Егор кинул на стол какие-то деньги, сгреб рюкзак и опрометью кинулся на выход.

Кеша не шел, почти бежал по улице. Ноги плохо слушались, попадали в выбоины, налетали на бордюры, цеплялись друг за дружку. От сбившегося дыхания приходилось иногда останавливаться, делать передышку, присаживаясь на первую попавшуюся скамейку или опираясь о дерево.

Он хорошо ориентировался в улицах, нагловато, без всякой осторожности перебегал улицы, подчас едва не попадая под колеса несущихся автомобилей, но уворачивался и спешил дальше.

Свой дом он нашел легко. Подошел к калитке, тронул, она поддалась. Во дворе коротко огляделся и быстро направился к веранде.

– Эй, дед! – послышался окрик охранника Сергея. – Далеко засобирался?

Кеша остановился, с искренним удивлением уставившись на него.

– Заблудился или потерял чего? – подошел поближе охранник.

– А вы кто? – спросил Кеша, высокомерно глядя на него.

– Вот те гля!.. Сам-то чего тут делаешь?

– Живу.

– Не понял?

– Иннокентий Михайлович Баринов!

– Ну и что из этого?

– Отойдите… Дайте пройти.

Старик шагнул дальше, Сергей перехватил его.

– Дед, ты чего?.. Совсем с катушек?

– Это мой дом, молодой человек, – внятно и определенно произнес Кеша. – А вы непозволительно со мной разговариваете.

– Хватит шутить, придурок. Катись откуда явился!..

– Сейчас же позовите Нину Георгиевну!

– Какую еще Нину Георгиевну?

– Мою супругу.

– Нет тут никакой Нины Георгиевны.

Охранник схватил Кешу за руку, тот резко оттолкнул его:

– Не сметь касаться!

– Чего-о?

– Это мой дом! Я здесь живу! А вы убирайтесь вон!

Охранник схватил незваного гостя за плечи, развернул, принялся толкать к калитке.

– Давай, двинутый, дуй!

– Кто двинутый? – вдруг обозлился Кеша и свирепо ринулся на него. – Как вы смеете?.. Мой сын сейчас разберется с вами!

Завязалась короткая неравная потасовка, которую прервал голос Натальи Петровны с веранды:

– Сергей, что происходит?

– Да вот приперся дедуган, – со смехом ответил Сергей. – Говорит, домой явился.

– Кто такой?

– Без понятия, Наталья Петровна.

– Отпусти, пусть пройдет.

– Так ведь?..

– Отпусти!

Охранник отпустил старика, тот поправил одежду, одернул пиджак, с негодованием бросил:

– Сам двинутый! – И направился к веранде.

Поднялся по ступенькам, остановился перед Зайцевой, старомодно склонил голову.

– Баринов Иннокентий Михайлович… Собственной персоной.

– Баринов? – переспросила Наталья Петровна.

– Так точно, Баринов…

– Кеша?

– Кеша – для близких. Для вас – Иннокентий Михайлович. Солист местной филармонии. А вы, мадам, кто?

– Зайцева Наталья Петровна.

– Очень приятно, Наталья Петровна… А что вы здесь делаете, уважаемая?

– Я здесь живу.

– Как это понимать?

– Живу. С мужем, с дочерью.

– Наверно, шутите… Здесь живу я. Я, мой сын Егор, и супруга Нина Георгиевна. Если не затруднит, позовите Нину Георгиевну.

– Здесь нет никакой Нины Георгиевны.

– Не надо врать! – взмахнул ладонью перед лицом Зайцевой Кеша. – Ваши шутки отвратительны! – И направился в дом.

Кеша первым вошел в дом, посреди гостиной остановился. Внимательно оглядел висевшие картины, ткнул на одну из них.

– Портрет моего прадеда!.. Если не ошибаюсь, восемнадцатый век! – повернулся к растерянной женщине, ткнул в следующую: – А вот прабабушка! Но картина висит не на том месте. – И распорядился: – Снять!.. Снять немедленно и перевесить!

– Я не смогу этого сделать, – тихо пролепетала Наталья Петровна. – Такие дела решает муж.

– Какой муж?.. Чей?

– Мой.

– Вы замужем?

– Да, так получилось.

Старик медленно опустился на стул, сложил лодочкой ладони между коленей, стал методично раскачиваться:

– Что делать?.. Что делать?

– Могу предложить чай, – произнесла хозяйка.

– Нет! – мотнул он головой. – Нет! – вытянул руки, показал длинные тонкие пальцы. – Взгляните!.. Они соскучились!.. Они каждый день должны касаться клавиш! – поднялся, решительно направился к лестнице, ведущей на второй этаж. – Каждый день.

– Куда вы? – кинулась следом Наталья Петровна.

– Рояль!.. Я должен услышать Рахманинова! Иначе сойду с ума! – вдруг натолкнулся взглядом на стоявшего в дверях охранника, раздраженно спросил: – Кто это?

– Охранник.

– Пусть уйдет.

Кеша исчез на втором этаже, Наталья Петровна бросила:

– Срочно звоните Дмитрию Олеговичу. Объясните все.

Кеша пересек просторную гостевую комнату, подошел к стоявшему возле окна роялю, некоторое время нерешительно и затаенно смотрел на него, провел легонько ладонью по покатой сверкающей поверхности, открыл крышку.

Тронул клавишу, прислушался к звуку, восторженно оглянулся на остановившуюся в дверях женщину, пододвинул вращающийся стульчик, легко и привычно уселся на него, пружинисто изогнув спину.

– Позовите Нину, – попросил он. – Она должна послушать.

– Нина занята.

– А Егор?

– Сейчас будет.

– Хорошо. Очень хорошо. – Старик некоторое время молчал, закрыв глаза и откинув назад голову, затем вытянул руки, положил тонкие сухие пальцы на клавиши, осторожно взял первые два аккорда.

Музыка зазвучала сначала вкрадчиво, осторожно, заполняя пространство снизу доверху, через несколько аккордов она уже освоилась и вытеснила все малейшие ненужные звуки, а чуть погодя плескалась, билась, трепетала во всех мыслимых и немыслимых уголочках.

Старик играл вдохновенно, красиво, с отдачей, бросая по-птичьи руки на клавиши, роняя туловище назад и тут же едва ли не пластаясь по инструменту.

Замер, когда кто-то решительно и резко закрыл крышку рояля.