Страница 11 из 15
– После гостей. Давай одеваться. – Егор вынул из сумки одежду – брюки, пиджак, сорочку, туфли, – стал натягивать носки.
Ноги не слушались, не сгибались, Кеша смотрел на действия сына, пытался время от времени помешать ему, отодвигая руки, дыша часто и неровно.
– Чего как оболтусы? – ткнул санитаров Василий. – Подмогните.
Те дружно и привычно заломили больному руки, надели сорочку, приподняли его, сбросили больничный халат, стали надевать брюки.
Кеша упирался, неумело отбивался, бормотал:
– Не надо… Не надо.
– Батя, потерпи, – вмешался сын. – Переоденемся и поедем. Потерпи.
Кеша вдруг свирепо оттолкнул Егора и пытался дотянуться пальцем до его лица, бормоча:
– Из-за тебя!.. Из-за тебя!.. Из-за тебя…
– Знаю, батя… Все знаю. Прости… Сейчас, главное, уехать.
– Не поеду! – рванулся Кеша. – Никуда не поеду! Нельзя!
– Кеша! – Егор крепко обхватил его, прижал к стене. – Успокойся… Уедем, и все будет хорошо.
– Будет хорошо… – пробормотал тот, вытирая ладонью мокрые губы. Потом переспросил: – Все будет хорошо?
– Да, батя. Хорошо… Машина ждет.
Кеша внимательно посмотрел на Баринова, неожиданно спросил:
– Егор?.. Сын?
– Да, папа… Сын. Егор.
– Мой сын?
– Да, твой сын.
Баринов обнял его, крепко прижал. Санитары воспользовались паузой, натянули на деда пиджак, застегнули на все пуговицы.
– Готово… Хоть прямиком на свадьбу, – сострил один из них.
– Вместе с тобой, – оскалился охранник, махнул: – Вперед.
Егор перехватил отца за талию, попробовал сдвинуть его с места. Тот не поддавался.
– Пошли, Кеша…
Старик молчал, медленно переводя взгляд с одного лица на другое.
– Отец, нам пора…
Кеша продолжал стоять.
– Ну, чего замерли, гопники?! – снова прикрикнул на санитаров Василий. – Действуйте!
– Не надо, – остановил их Баринов, взял лицо отца обеими ладонями, повернул к себе. – Все хорошо, Кеша. Мы уедем и больше сюда не вернемся. Ты хочешь уехать?
– Да, – кивнул тот.
– Вот и прекрасно… Уедем и забудем этот дом. Понимаешь?
– Понимаю. Уедем и забудем, – повторил больной, радостно засмеявшись. – Я понимаю…
Сын снова обнял отца за талию и осторожно, мелкими шажками повел его к выходу.
Микроавтобус трясся по привычной дороге, за окнами плыла непроглядная густая ночь, изредка разбиваемая дальними городскими огнями.
Егор сидел напротив отца, придерживал его за колени, чтобы меньше болтало и кидало из стороны в сторону.
Кеша неотрывно смотрел в черное окно, словно забыв про сына, про «уазик», про дорогу.
– Так куда едем? – вдруг громко крикнул моложавый шофер. – На дачу Василия, что ли?
– На дачу! – отозвался Баринов. – Адрес знаешь?
– Отыщем!
Кеша оторвался от окна, стал смотреть на сына, шевеля тяжелыми, вспухшими от лекарств губами, пытаясь что-то произнести.
– Что, отец? – напрягся Егор.
Кеша молчал, дыша часто и напряженно.
– Успокойся. Скоро приедем.
Старик вдруг снял руки сына с коленей, поднялся, направился в сторону выхода.
– Папа, подожди… – Баринов перехватил его, попытался вернуть обратно. – Потерпи!.. Осталось немного!
Кеша упирался, едва разборчиво бормотал:
– Остановите! Никуда не хочу! Хочу выйти!
– Остановить, что ли? – снова гаркнул шофер. – До ветру захотел? Посикать?
– Заткнись! – крикнул Егор. – И больше ни слова. Ни слова, сказал!
Он с трудом вернул отца обратно, опустился рядом, обнял за плечи, дожидаясь, когда тот постепенно притихнет, успокоится.
Загородный домик охранника Василия был низенький, в один этаж, с крохотным, давно не убиравшимся участком.
Микроавтобус укатил, мигая в темноте задними подфарниками. Егор осторожно, оступаясь на неровностях и колдобинах, ввел отца во двор, достал из кармана ключи, принялся ковырять в замке.
Кеша какое-то время наблюдал за его действиями и, лишь когда дверь распахнулась, вцепился в сына обеими руками, стал часто бормотать:
– Не хочу, не надо! Я буду хорошо себя вести, не надо!
Егор отвел его назад, почти на ощупь усадил на трухлявую скамейку, примостился рядом.
Отец молчал, дыхание выравнивалось, дрожь уходила.
Баринов обнял его, прижал к себе, стал гладить по голове, успокаивая и располагая. Кеша не очень уверенным движением нашел его руку, приложил к своим губам и так затих…
Он уснул. Спал крепко, с ровным постаныванием и неожиданным вздрагиванием, как это случается во сне с маленькими детьми.
Дорога от дачного поселка была узенькой, затерянной в зябком осеннем поле, и вряд ли здесь можно было ожидать какой-то попутный транспорт.
Баринов держал отца за руку, вел за собой, не давая ему возможности споткнуться, зацепиться за корягу или влезть неуверенными ногами в не высохшие еще лужи.
Кеша остановился, тихо пожаловался:
– Плохо.
– Потерпи, – попросил Егор. – Скоро придем.
– А куда мы?
– Хочу покормить тебя.
– Да, хочу кушать, – согласился тот.
Двинулись дальше, ноги больного подкашивались, ступали неровно, неуверенно.
Вдруг зазвонил мобильник, от неожиданного сигнала оба остановились, вопросительно уставились друг на друга.
– Это Нина, – слабо улыбнулся отец.
– Не думаю. – Егор включил связь. – Слушаю.
– Ты где? – послышался резкий голос Марины.
– Тебе какая разница?
– Ты забрал Кешу?
– Пошла ты…
Баринов выключил связь, натолкнулся на удивленный и укоризненный взгляд отца:
– Это ты с матерью так?
– Нет, Кеша, это другая женщина.
– Кто?
– Не имеет значения.
Кеша поднял палец, погрозил:
– Никогда не груби матери… Ты меня понял?
– Не буду.
– Неубедительно ответил.
– Понял, говорю.
Они зашагали дальше, отец остановился, о чем-то напряженно задумался, вдруг произнес:
– Теперь я вспомнил… Ты Егор. Мой сын.
– Да, отец, я твой сын.
– Тебя долго не было… Ты вернулся?
– Как видишь.
– А Нина?.. Где мама?
– Пошли, батя, потом все расскажу. – Егор взял отца за руку.
Снова зазвонил мобильник, Баринов придержал шаг, яростно нажал на соединение.
– Что нужно?.. Какие проблемы?
– Не отключайся!.. Выслушай меня! – прокричал голос Марины. – Отцу звонили из дурдома, Кеши там нет. Говорят, ты увез!.. Он сейчас с тобой?
– Со мной!
– Скажи где, я сейчас подъеду!
– Сам разберусь! И больше не звони!
Снова поплелись, Кеша негромко и болезненно произнес:
– Голова… Очень болит голова. Ничего не помню.
– Может, и хорошо, – усмехнулся сын. – Начнем с чистого листа.
– Ты вернулся?
– Да, да, вернулся! – с необъяснимым раздражением выкрикнул Баринов. – Сейчас все расскажу. Соберись, отец, не расслабляйся. Скоро все закончится.
– А куда мы сейчас?
– В город. Видишь, виднеется. Сядем в кафе, поговорим.
Отец некоторое время смотрел на сына с удивлением и недоверием, затем развернулся и тяжело побежал в обратную сторону.
Баринов кинулся следом. Догнал, не удержался на ногах, вдвоем они рухнули на грязную мокрую дорогу.
– Не хочу в город… Никуда не хочу. – Кеша пытался освободиться от объятий сына. – Хочу поговорить с Ниной!.. Хочу поговорить со своей женой!
Егор молчал, не отпускал его, и так сидели они до тех пор, пока старик не отстранился, спросил сына с некоторым укором:
– Ты не посеял ключи?
– Какие ключи? – удивился тот.
– От нашего дома… Если посеял, придется опять вызывать слесаря.
– Обойдемся без слесаря, отец, – усмехнулся Егор.
В фойе кафе Баринов отряхнул одежду отца от налипшей и уже засохшей грязи, привел себя тоже в порядок, и они вошли внутрь. Кафе оказалось крайне милым, небольшим, светлым, уютным.
Вышедшая навстречу немолодая рыхлая официантка окинула взглядом пришедших, поинтересовалась: