Страница 21 из 46
Белладонна резко вдохнула, и я с трудом подавила желание сделать то же самое. Он был настолько костлявым, что я затруднилась бы сказать, мужчина передо мной или женщина, взрослый человек или ребенок. Он был завернут в тонкую белую ткань, материя которой только акцентировала внимание на его торчащих костях и неровных впадинах там, где должны были быть мышцы.
Трясущимися от натуги руками раб протягивал серебряное блюдо. Он осторожно произнес:
— Реквием желает пообедать вами. То есть, пообедать с вами.
Я подскочила к нему и схватила блюдо. На нем был лишь свернутый листок бумаги с именем Беллы. Я отдала ей этот листок, и она его развернула.
— Просит пообедать с ним. Снова. — Она бросила записку, шагнула в смежную комнату и взяла пару кусочков фруктов. — Возьми, съешь это. Мне больно смотреть на тебя.
Она всучила фрукт рабу, который уставился на нее, а потом упал на колени, засовывая фрукт в рот. Он ел и плакал, и я не могла смотреть на него. Это была ужасная правда об Ундинах. Они и без правления Реквиема не находили ничего страшного во владении рабами. Даже тот пожилой человек, которого я встретила прошлой ночью, хотя и казался добрым. Но все же, и у него, скорее всего, были рабы в услужении.
Я сбросила полотенце и пошла за своей одеждой, которой уже не оказалось на полу, где я ее оставила. Я снова сгребла свое полотенце, обернула его вокруг себя и закрепила на груди. Вдруг, на глаза попалось пятно белой материи за дверью.
Кажется, люди-рабы очень быстро справляются со своими обязанностями.
— Они все принесут обратно, — сказал Эш. — Рабы очень хорошо выполняют свою работу.
У меня отвалилась челюсть, и Белладонна сильно пихнула меня локтем.
— Ну конечно. Посмотри, Ларк, они даже принесли нам одежду.
На кровати лежало два комплекта одежды. Или что у них в Глубине принято считать одеждой. Отрезы черного и ослепительно белого шелка были разложены рядом друг с другом поперек кровати. Белый был цветом одежды рабов.
Я взяла отрез белого шелка понимая, что надеть его, значит признать свою ничтожность. Реквием знал, что была бастардом.
— Хочешь угадать для кого из нас этот шелк?
Белладонна резко втянула воздух.
— Ему не следовало заходить так далеко.
Я пожала плечами.
— Мы ничего о нем не знаем кроме того, что он, по крайней мере, дважды пытался убить нас и трижды — меня.
Мне была ненавистна мысль, что я не понимаю игры и политику, но Белладонна знала этот мир лучше меня. Я сжала челюсти, но смогла произнести:
— Ты думаешь, мне следует надеть это?
Она ткнула в ткань.
— Нет, думаю, я надену это. Этот цвет мне больше идет, черный слишком грубый.
Эш тихо фыркнул:
— Что ты задумала, Белладонна?
Она взглянула на него, хлопая ресницами.
— Что ты имеешь в виду, Эндер? Я лишь хочу показать Реквиему, что готова услужить ему, пока я здесь. Как ты думаешь, белый мне подходит?
Умная, умная девочка. Губы дернулись, но я подавила улыбку, пока помогала ей обернуть белый шелк вокруг тела. Она была права — белый фантастически смотрелся в сочетании с ее темными волосами и дымчатыми глазами. Ее рука взметнулась к зубу грифона, все еще висящему у нее на шее.
— Это так безвкусно смотрится с шелком. Лучше ты надень его, Ларк. — Она чуть ли не швырнула в меня ожерелье. Я поймала его и надела через голову. Почему она вернула его? Может, оно ей на самом деле не нравилось, а может, она действительно думала, что это безвкусно — надевать его с белым шелком.
Конечно, она не знала, что оно обладало магической силой.
Одевшись так, как задумала, Белладонна протянула руку Эшу.
— Пойдем. Давай исследуем это место.
Эш замешкался, взглянул на меня все еще в полотенце, затем взял ее за руку.
— Конечно.
Вышколенный как Эндер, он и не думал о нарушении правил, об ослушании приказа вышестоящей персоны.
Как только за ними закрылась дверь, я сбросила полотенце, совсем позабыв о рабе, принесшем послание. Он прочистил горло:
— Госпожа, вам помочь одеться в шелк?
Я кивнула.
— Да, пожалуйста. Я не подумала попросить об этом, пока они были здесь.
Он подошел ко мне, и я задалась вопросом: сколько ему еще осталось. Даже с тем притоком калорий, что он сейчас получил, я понимала, что сил у него не более, чем на несколько дней. Все же его руки до сих пор были достаточно сноровистыми, чтобы плотно обернуть черный шелк вокруг моего тела, закрепив на талии.
— Ну вот. Просто превосходно.
— Как тебя зовут?
Он улыбнулся, взгляд стал отсутствующим.
— Не уверен, помню ли я свое имя. Это было так давно.
Я облизала губы.
— Рабам всегда было настолько тяжело?
— Нет, госпожа, не всегда. Но будет еще хуже. — Он мельком взглянул на меня карими глазами. — Вам лучше уйти, пока у вас есть такая возможность.
Он неуверенно поклонился и попятился из комнаты.
— Подожди. Камеры, где они? Как мне добраться до них?
Раб замер и указал пальцем на пол.
— Пожалуйста, — взмолилась я, — я хочу все исправить. — Это было не совсем так, но я бы сказала что угодно, лишь бы заставить его поверить мне.
Он стоял и дрожал. Закрыв глаза, он произнес:
— Помещения для рабов. Они располагаются над темницей. Но я слышал, что на том же уровне, где находится кухня, есть потайной ход. Это все, что я могу сказать вам.
Я полезла под подушку и достала свой единственный кинжал. В то же время у Эша осталось все его оружие, у него ничего не забрали. Это было еще одно очко не в его пользу, и осознание этого факта больно ранило.
Покопавшись в шкафу, я наткнулась на шипованный ремень. Он был слишком большим для моей талии, так что я надела его на бедра наискось и нацепила на него кинжал в ножнах. Выйдя из комнаты, я повернула налево. От Айю помощи ждать не приходилось, а кроме Дольфа я никого не знала. Камеры должны были быть на нижних уровнях. В этом был смысл, а еще тайный проход… Он мог быть лучшим вариантом для меня.
Я испытывала странное ощущение, прочесывая пустые коридоры. Никого не было, кроме того самого пожилого человека, которого я встретила накануне вечером. Мы несколько раз пересекались в разных местах, приветствуя друг друга не более чем кивком головы.
Один раз я нашла его спящим на скамье напротив входа в кухни. Некому было остановить меня, когда я скользила пальцами по стенам по всем углах в поисках трещин в штукатурке. Часы летели, и напряжение нарастало. Я сильно вспотела, черный шелк прилипал к коже, плотно облегая все тело.
— Эндер Ларк?
Я медленно повернулась и увидела Арчина, сына Дольфа, позади себя. Насколько я могла ему доверять?
— Арчин? Тебя ведь так зовут, не так ли?
Он кивнул, и его щеки приняли странный сиреневатый оттенок, который, учитывая цвет кожи Ундин, можно было принять за румянец. Я положила руку на стену и медленно вдохнула, и шелк обтянул грудь. Сейчас было самое время попробовать одну из хитростей Белладонны. Арчин так уставился на меня, что у него чуть глаза из орбит не вылезли.
— Закрой рот, мальчик, это всего лишь грудь.
— Простите, я только… наши женщины не одеваются, как…
Прищурившись, я посмотрела на него.
— Как кто?
Он побледнел, как полотно.
— Как люди.
Меня затрясло от еле сдерживаемого желания влепить ему пощечину. Он думал, что я оделась, как человек, потому что должна была?
— Они бы одевались, если бы им всем пришлось выбирать лишь из прозрачных тканей.
Он с трудом сглотнул и попятился. Я приблизилась к нему и пальцами схватила его за подбородок.
— Где камеры, в которых держат заключенных?
— Почему вы хотите попасть туда?
Сжав сильнее подбородок, я притянула его ближе. Нужно отдать ему должное, он не отвел глаз от моих, когда они вспыхнули от еле сдерживаемого гнева. Возможно, в нем было больше характера, чем показалось в первый раз.
— Арчин, мне нужно знать, где находятся камеры.
— Реквием не желает, чтобы туда ходили. Я не могу вам помочь. Мне жаль.