Страница 29 из 34
КОРСАР. "КТО КОМУ ЗЕМЛЯК, ДА?"
Когда Корсар завернул за угол и очутился перед винтовой лестницей, его спина под камуфляжкой взмокла так, словно он прошел не по относительно прохладному коридору, а прогулялся внутри раскаленной и душной парилки. С трудом сдерживая порыв уж теперь-то, вне зоны видимости стража, броситься бегом, он принялся все так же спокойно и размеренно двигаться вниз. Это была не та лестница, по которой его конвоировали в "студию", но вела она скорее всего туда же, во внутренний двор. Каждая ступень была ниже предыдущей сантиметров на двадцать, спуск получался очень крутым, но быстрым. Один оборот, второй, третий... Корсар поймал себя на том, что считает обороты лестницы примерно с тем же чувством, с которым считал в училище витки штопора. "А ведь точно, словно в штопор свалился! Иди знай, выйду - не выйду... Корсар вспомнил лицо Наташи и строго приказал себе: - Выйдешь. И никак иначе!" Оказалось, что лестница сделала ровно семь витков, прежде чем окончилась дверью, из щели которой ощутимо тянуло жарой. Немного наклонив голову вниз, чтобы хоть как-то скрыть лицо, и взяв поудобнее узел, чтобы его, наоборот, было видно с любого ракурса, он взялся за ручку и потянул дверь на себя. Действительно, это был тот самый внутренний двор, только теперь беготня людей через него шла в удвоенном темпе. Быстро сориентировавшись, Корсар направился к воротам... И лишь отойдя достаточно далеко от двери, понял, что его поджидает неприятный сюрприз: теперь около ворот стояло четыре охранника с автоматами наготове. Трое из них были все теми же "воинами", а четвертый - явно из командиров. Пятнисто-желтая камуфляжная форма сидела на нем с особым шиком, а оправа темных очков издали посверкивала чем-то блестящим и дорогим. В тот момент, когда Корсар искоса его разглядывал, офицер внимательно выслушивал, что ему говорят по маленькой рации. И он, и его подчиненные не были похожи на толстомордого "воина" в коридоре, способного купиться на простейшую "телегу". "Не пройти..." - Корсар непроизвольно остановился на полушаге и тут же понял: обратно тоже не повернуть. У двери, из которой он только что вышел, занял позицию еще один патруль, выглядевший не более гостеприимно, чем тот, в воротах. Требовалось принимать решение - а решения не было! Опустив мешок на землю, Корсар присел рядом, изображая, что подтягивает его завязки, а на самом деле исподлобья по новой оглядывая двор в поисках хоть какого-то выхода. "Ворота? Нет!.. Главный вход? И вновь в студию?! Заполоскать мозги парням у двери? Не катит! А что еще? Что?!!" Было похоже, что весь этот муравейник сейчас живет одной мыслью: найти и поймать "грязного собаку". Весь - кроме двух парней у транспортера; казалось, что им на все тревоги наплевать. Они продолжали ковыряться все с тем же катком: только теперь высокий держал лом, а коренастый молотил кувалдой. Корсар поднялся на ноги, кинул мешок на плечо и двинулся дальше, чуть изменив направление. Решение, которое он принял, не было целиком сознательным, хотя, конечно, он отдавал себе отчет в своих действиях. По любой логике, он не должен был так поступать, и все-таки... - Слышь, земляк... - тихонько позвал Корсар по-русски, когда очутился рядом с транспортером. Высокий парень от неожиданности отпустил лом и обернулся. Каток подался вниз, и последний удар кувалды пришелся мимо него, да так, что весь корпус зазвенел. - Кыто каму тут зэмляк, да? - первым заговорил коренастый, сощурив и без того узкие глаза. Кувалды из рук он не выпустил и теперь вновь держал ее чуть приподнятой, чтобы при случае пустить в ее ход. - Погоди, Рустам... - остановил его высокий. Несмотря на загар, его широкое, голубоглазое лицо было настолько свойским, родным, что Корсар отбросил всякие сомнения и быстро заговорил, перемежая слова короткими, нервными вздохами: - Ребята, я - тот самый, которого ловят. Свой я, русский, из России, попал в переплет как кур в ощип... Помогите, а? Рустам раскрыл было рот, но высокий сделал знак рукой и, смерив Корсара с ног до головы быстрым взглядом, сказал: - Лезь в жестянку! Только без кипишу, чтоб никто не подумал... Там на полу ляжешь, просек? Корсар сделал несколько шагов назад, нагнулся, словно завязывая шнурок, сдвинулся поближе к распахнутому заднему люку и, улучив момент, нырнул внутрь транспортера. Если на открытом воздухе было просто очень жарко, то про внутренности транспортера можно было сказать, что там царит настоящее пекло. Гусеничная машина, изготовленная еще во времена Варшавского договора в некогда братской Польше, не была даже минимально приспособлена к действиям в жарком климате. Духота, разогретый металл, никакой вентиляции... Корсару в первую секунду показалось, что он не выдержит здесь и минуты, но он тут же подбодрил себя: "Ничего, сколько надо, столько и просидишь... Ребята же могут?" И тотчас же ребята напомнили о себе могучим ударом кувалды - процесс ремонта продолжался. Как скомандовал высокий, Корсар действительно лег на пол, хотя и не очень представлял себе, зачем это нужно - ведь вряд ли кто-то будет разглядывать через узкие бойницы, что творится в транспортере, а глянувший в люк увидит человека, хоть тот лежи, хоть тот сиди. - Бам-м-м!!! Бам-м-м!!! - удары продолжались, и корпус транспортера вздрагивал им в такт. "Еще полчасика так - и меня можно будет выносить!" обеспокоенно подумал Корсар. Он с испугом ощущал, как с каждым ударом все утоньшается и утоньшается стена, отделяющая его мозг от той боли, которая терзала его меньше суток назад. К счастью, до этого не дошло. Через десять минут и несчетное число ударов снаружи донесся голос высокого: - Хорош пока... - и Рустам ему ответил: - Ай, Борис, давно уже харош! "Борис, значит... - отметил Корсар. - Хорошее имя. Как же это его сюда-то занесло?" Тем временем Борис с Рустамом запрыгнули на броню (ботинки звучно стукнули по крыше, хотя до сочности звука кувалды им было далеко), и Борис уселся, спустив ноги в верхний люк. Словно бы ни к кому не обращаясь, он проговорил негромко: - Лады, земеля. Теперь рассказывай, только смотри: шлепну ногой вот так, Борис легонько стукнул каблуком об каблук, - умолкай и нишкни. Мало ли кто припрется. Корсар вытер рукавом пот со лба и перевернулся на спину. Теперь он имел возможность видеть узкую полоску пронзительно-синего неба, маленький кусочек стены и большую часть ног Бориса. По возможности коротко, без излишних подробностей пересказав свою историю, Корсар закончил ее так: - Словом, мне тут не на кого надеяться. Только вот вас, ребята, встретил. - Ну что ж, земеля... - после недолгого раздумья проговорил Борис. - Раз, говоришь, подставили тебя, грех не помочь. Только не прямо сейчас, сам понимаешь. До вечера-ночи просидишь тут, а потом сообразим что и как. Мы с Рустамом обещаем. Точно говорю? - Ай, отстань, да? - недовольно пробурчал коренастый. - Что "точно говорю"? Ты меня сначала спросил? Все сам придумал, сам сказал, а теперь про "точно говорю" спрашиваешь! - Брось бухтеть, узбек, - слово "узбек" высокий произнес как давно приклеившуюся кличку. - Я тебе потом все объясню. Ну? Рустам хотел еще что-то сказать, но Борис коротко зыркнул на узбека, и тот сказал явно совсем не то, что собирался: - Ладно... Ты сказал - я тоже сказал. Только зачем, не знаю! - А сейчас топать надо... Ты, земеля, - обратился Борис к Казаку, - лежи тихо-тихо. Я специально люк открытым оставлю, чтобы никто не подумал, что тут прячется кто. А ты... под откидную скамейку забейся, что ли. Если специально искать не будут, а мельком глянут - все нормально будет: там светло, здесь тень, да еще и очки у всех темные. Только не высовывайся ни хрена! А то и сам гикнешься, и нас подведешь. Уразумел, братан? Корсар тихонько буркнул "да", и Борис с Рустамом соскочили на землю. Послышались удаляющиеся шаги, и он остался один. Лежать тихо-тихо оказалось очень трудно. Корсар чувствовал себя, как котлета в духовке, и вся разница была в том, что котлету вынули бы через полчаса, а вот когда удастся выбраться ему... Не меньше жары и духоты его мучила и неизвестность. Первый порыв, заставивший Корсара подойти к ребятам, обронившим пару слов по-русски, уже угас, и его место заняли сомнения. Особенно беспокоила реакция второго парня, как его там - Рустам? Он с самого начала отнесся к беглецу враждебно, да и потом тоже особой радости не высказал. Хорошо, если просто ради сытного куска хлеба здесь парится, а ну как окажется идейным фанатиком? Хоть в этой парочке верховодит, конечно, Борис, но если дело дойдет до религиозных принципов, тут никакое верховодство не поможет! Да и кроме идейных соображений - поймавшему "гангстера" наверняка полагаются какие-нибудь пряники, а после голодного Узбекистана или Таджикистана у парня еще долго будет рефлекс: хватай, что можно! Единственным источником информации о происходящем во внешнем мире были звуки, и Корсар внимательно вслушивался в то, что доносилось до него через открытый верхний люк. Голоса... Команды... Натужный рев автомобильного двигателя, словно в этот дворик загнали тяжелый грузовик. Снова голоса - теперь можно даже различить слова. Кто-то на плохом английском орет, не иначе перед строем, о том, что "неверный пес" где-то скрывается, и скорее всего ему помогают некие предатели. Этим предателям будет то же самое, что и искомому "псу", только в двойном размере... Уже более спокойные голоса, видимо, после инструктажа и накачки бойцам разрешили разойтись... Густой басок покровительственно сочувствует некоему Альфонсу, что тому придется сидеть до ночи, а Альфонс мелодичным и красивым голосом отвечает, что ему как раз повезло, потому что есть кондиционер... Летчик завистливо поцокал порядком пересохшим языком: чего бы он сейчас не отдал за кондиционер! "Хотя, сказать по чести, и отдавать-то особо нечего", - трезво оценил свои мысли Корсар. - Ценного имущества при мне сейчас - разве что моя жизнь, да и ту ребята в арафатках намерены отобрать бесплатно. Боюсь, этот Альфонс, кем бы он ни был, не согласится на сделку!" С этими мыслями Корсар снова принялся прислушиваться к происходящему во дворе, пытаясь не думать о том, что в этой железной коробке можно элементарно сомлеть от жары и быть взятым хоть голыми руками. Снова двигатель - грузовик, или что там приехало, развернулся и облегченно замолчал... Пару раз проехала машина поменьше... Накатил и откатил шум пролетевшего вертолета... Корсар лежал, глядя в низкий потолок десантного отделения, и напряженно старался определить, что же на самом деле происходит сейчас в лагере. А заодно - сколько еще времени осталось до спасительной ночи. "Не знаю, как от врагов, а от жары ночь меня спасет точно! - повторял он про себя уже в который раз, как заклинание. - И все будет хорошо... Все получится..." Но пытка неизвестностью была еще мучительней, чем пытка жарой, и через час или полтора она стала невыносимой. Каждый новый звук, каждый новый выкрик снаружи казался Корсару знаком того, что его убежище обнаружено и в следующую секунду какая-нибудь спецкоманда кинется выковыривать его из металлической скорлупы. А он, обалделый от духоты, будет до последнего мгновения прятаться под дурацкой лавкой? Ну уж нет! Коли уж заявятся гости, встретить их надо будет лицом к лицу. "Реального проку, конечно, никакого. Надо будет - возьмут как миленького, хоть трепыхайся, хоть нет..." - попытался заставить себя рассуждать здраво Корсар. Но в то же время вопреки здравым рассуждениям все его существо восставало против мысли сдаться просто так, без сопротивления. И Корсар не выдержал. Дождавшись, когда голоса на улице в очередной раз стихнут, он осторожно выдвинулся из-под узкой лавки и оценил свое убежище со стороны: "Ха, тоже мне укрытие... Это ж насколько темные очки должны быть, чтобы меня не заметить? Как у кота Базилио?" Согнувшись в три погибели, он сделал короткий шаг и оказался около одной их бойниц в борту десантного отделения - но она оказалась закрытой бронестворкой. Рукоятка с красной пластиковой нашлепкой маячила рядом, но Корсар сдержался и продвинулся к следующей амбразуре. Здесь ему повезло больше - створка была сдвинута, и через отверстие сочился внутрь разогретого корпуса слабый сквознячок, дающий хоть какую-то иллюзию свежести. Корсар подставил ему лицо и даже зажмурился от удовольствия, и лишь потом посмотрел, чтобы изучить обстановку. Тот узкий сектор двора, который он получил возможность обозревать, никакой новой информации не дал. Камень, пыль и никого. Но кто же тогда только что отдавал команды? Уже уверенней Корсар перебрался к третьей, последней бойнице. До боли вжав голову в броню и скосив глаз, он смог разобрать маленький кусочек бампера машины, стоящей вне поля обзора. "Вот ведь дурацкая конструкция! Не то что стрельнуть, даже увидеть ничего нельзя как следует!" - возмутился он. Мало ли что там придумает Борис - а может быть, эта машина на дворе и есть тот самый шанс на успешный побег?! Оставалась, правда, еще одна возможность посмотреть, что к чему. Корсар внимательно осмотрелся: за десантным отделением маячила пожарная перегородка моторного отсека, в крышу упирались два широких короба воздухозаборников, а между ними был узкий лаз - ровно настолько, чтобы один человек смог перебраться в переднюю часть машины. - Вот уж воистину, все для человека, все для блага человека... усмехнулся Корсар вслух. - Что ж, попробуем стать этим человеком. Переднее отделение бронетранспортера оказалось рассчитанным на трех человек - водителя, командира и стрелка. Здесь все люки были закрыты, дневной свет пробивался лишь через смотровые щели и стояла приятная для глаз полутьма, хотя прохладнее от этого и не было. Первым делом Корсар осмотрел пулемет и разочарованно вздохнул: кроме нескольких пустых звеньев патронной ленты, лежащих на полу, никаких признаков боеприпасов здесь не оказалось. "Ладно... Не очень-то и хотелось", - вздохнул он, хотя на самом деле иметь под рукой хоть какое-нибудь оружие очень хотелось. "А теперь основное, зачем и пришел!" Корсар перебрался на командирское сиденье, и на уровне его лица оказался полукруг из нескольких обрезиненных перископов - то, что нужно. Он наклонился, приблизив глаз к переднему, и вздохнул снова: машина, стоящая посреди двора, шансом на бегство не была. С первого взгляда этот мастодонт напоминал инкассаторский броневик, из тех, что во множестве бегают по Москве и другим городам - маленькие, толстые стеклышки окон, спрятанные за броней колеса, и даже цвет похож, такой желтый, противный. Только зеленой полосы не хватает. Но у инкассаторских машин нет на крыше плоских башен с шестиствольными пулеметами и спрятанными в глубине линзами телеприцелов. "А экипаж небось сидит в холодке! - позавидовал Корсар. - Не иначе, это и есть место дежурства того самого Альфонса, которому сидеть там до вечера. Постучаться бы туда по-наглому! Кто дверь откроет, тому в глаз, а потом все само пойдет..." Он представил себе эту заманчивую картину и невесело усмехнулся: мечтать, конечно, не вредно. Но и не полезно. Ничем другим "новеньким" обстановка не порадовала, разве что караул в выездных воротах теперь был усилен еще тремя солдатами. У одного из них на плече висел противотанковый гранатомет. Офицер с усами "а-ля Саддам" развалился на раскладном креслице, а солдаты стояли кто как, в основном в тени, прислонившись к стенам въездного проема. "Уважают, - отметил Корсар - Или уже догадались, где я сижу? Нет, вряд ли. Чтобы выковырять меня, безоружного, из этой чертовой духовки, гранатомет не нужен. А к вечеру, похоже, и выковыривать не придется, а под локотки выносить..." Словно в издевательство, прямо перед перископом с потолочного бронелиста свисал на коленчатой ножке небольшой вентилятор. Корсар добросовестно заставлял себя не смотреть на него и все-таки то и дело возвращался взглядом к маленькой кнопочке на его пластмассовом боку. И через несколько минут он не выдержал. "Блин! В конце концов, я что теперь тут, испечься должен? Да и кто услышит звук вертушки через броню, через закрытые люки!" Палец летчика решительно ткнул в кнопку, но лопасти остались неподвижными. - Твою мать! - с ненавистью выдохнул Корсар. Конечно, все правильно - не будет же стоять машина на ремонте со включенной электрикой... "Хорошо, - постарался успокоиться он. - Предположим, если бы это был "жигуль" какой-нибудь, надо было бы сначала зажигание включить. Ключом. Или впрямую провода замкнуть - правда, тогда первым, что заработает, будет сигналка. Здесь вряд ли все так сложно и должен быть не ключ, а просто какой-нибудь тумблер, и будем надеяться, что без сигнализации". Корсар глянул на приборную панель - и справа, и слева от рычагов управления разнообразных переключателей было штук двадцать, а пояснительные надписи даже если и были, то давно уже стерлись. Чем-чем, а глубоким знанием гусеничной техники Корсар похвастать не мог. Был бы это самолет - другое дело, но транспортер, да еще польский пришлось действовать наобум. Корсар пересел на водительское сиденье и начал щелкать всем подряд. Включить какие-нибудь фары или сирену он не опасался: а как чего включишь, если тока нет? А каждый последующий тумблер он старался аккуратно переставлять в прежнее положение. С каждым новым щелком переключателей Корсар злился все больше и больше как же! Размечтался! Здесь небось и аккумулятора-то нет! Но десятый или двенадцатый по счету тумблер все-таки привел к желаемому результату: на приборной доске неведомо зачем вспыхнула подсветка, а вентилятор тихонько, словно сквозь зубы, взвыл и принялся перемешивать душный воздух. Корсар блаженно откинулся на сиденьице и счастливо улыбнулся, а затем и удивился сам себе: "Вот ведь странно человек устроен! Сижу, можно сказать, в дерьме по уши, что дальше - полная темень, но вот включил ветерок, и рад, как ребенок мороженому". Он поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и вдруг в какой-то момент услышал новые звуки, почти неразличимые на фоне шуршания вентилятора. Корсар повертел головой - сначала звуки перестали быть слышны совсем, а потом, когда он повернулся в другую сторону, вновь появились. Он наклонился и вскоре обнаружил источник: маленькие наушники на непропорционально толстом "военном" проводе лежали между двумя сиденьями. Вскоре обнаружилась и радиостанция, которая оказалась лет на десять моложе самого транспортера и поэтому была посажена не на штатное место, а просто наскоро приспособлена в какой-то паз на задней стенке. Вернее, это не было рацией в полном смысле слова, скорее беспроводная переговорка с раз и навсегда установленными каналами, да и самих этих каналов было тоже - раз-два и обчелся. Вспыхнувшая было у Корсара надежда как-то связаться со своими угасла, но тем не менее он пристроился так, чтобы видеть в перископах происходящее снаружи, надел наушники и принялся слушать, о чем говорят "воины пустыни". Вдруг удастся услышать что-нибудь полезное? Отрывистые фразы, короткие доклады - половина радиообмена велась по-английски, и слышимость оказалась вполне пристойной. К удивлению Корсара, о "сбежавшем гангстере" не помянули ни разу - то ли информация была секретной, то ли ловцы общались на каких-то других частотах. Здесь же разговаривали между собой какие-то водители, какие-то снабженцы, что-то кому-то должны были привезти и все никак не везли... "Небогато, - оценил Корсар улов, когда, в очередной раз переключив канал, наткнулся на темпераментную арабскую речь. - Из этого каши не сваришь". Оставалось сидеть, ждать вечера и ночи. Вентилятор по-прежнему гнал струйку относительно свежего воздуха, сидеть на командирском кресле было почти удобно, а в призмочках перископов продолжала виднеться уже привычная картина: патруль в воротах и броневик посреди двора. Корсар потянулся, насколько получилось - не лимузин все-таки, - и пробормотал под нос: - Ну чем не санаторий? Ирония - иронией, но Корсар и на самом деле почувствовал, как нервное напряжение постепенно отпускает его. "Это и хорошо и плохо, - думал он. - Хорошо - потому что никто и никогда не сможет долго держаться во взвинченном состоянии. Тем более я, после предварительной-то обработки. Но если сейчас накатит расслабуха, а в следующую секунду придется подпрыгнуть и куда-нибудь бежать? Тоже не дело..." Однако реакция организма брала свое, и вскоре Корсар понял, что в любом случае достаточно резко "подпрыгнуть и бежать" у него не получится. Откуда-то вылезла боль в руке, которая до сих пор не напоминала о себе, поврежденный глаз под повязкой вдруг заныл, как в первые дни после операции, да и вообще, общее свое состояние Корсар сейчас бы оценил на тройку с минусом. "Правильно. Так себя, наверное, двигатель после чрезвычайного режима и чувствует. Но у меня есть одно преимущество: мой движок умеет сам себя в порядок приводить. Вот и пусть приводит". Для полной иллюзии санаторной жизни не хватало мелочи - официантки с обедом на подносе. Корсар прислушался к своим ощущениям и неожиданно понял, что прямо-таки умирает от голода. То есть он, конечно же, знал, что без особого ущерба для организма может поголодать еще денек-другой, но бурчать в животе от подобных успокоений не переставало. Чтобы отвлечься от этого, Корсар вновь напялил на голову наушники и принялся вслушиваться в переговоры, словно от них бог весть что зависело. Когда голоса замолкали, в сотый раз разглядывал в перископы двор-площадь. Так прошло еще около часа или двух - трудно было сказать. Корсар уже запомнил имя дежурного мастер-сержанта, был в курсе, что сегодня на ужин в солдатской столовой и во сколько придет цистерна с питьевой водой. Полюбовался и на красавца Джафара, который быстрой походкой пересек двор в сопровождении двух автоматчиков. Судя по тому, как почтительно расступилась застава в воротах, араб был здесь большой шишкой. Тень от стены медленно удлинялась, и это значило, что время все-таки идет. Или, вернее сказать, ползет... Замолчавшие было наушники вновь подали голос. Корсар слушал вполуха, но вдруг в разговоре прозвучало знакомое название. - Транспортный контейнер под второе "Желтое пламя" был доставлен еще утром. Почему до сих пор ничего не готово? - возмущался кто-то начальственным басом. Корсар не удивился: если здесь учебный лагерь, то радиоуправляемая мишень "Желтое пламя" вполне может входить в состав оборудования. Достаточно универсальная, способная имитировать и крылатую ракету, и самолет - он и сам несколько раз управлял такими, пока другие летчики на своих "Су" гонялись за ними, условно "сбивая" каждую по несколько раз. Получается, "Желтое пламя" популярно не только в российских частях? Он поплотнее прижал ухо к пластику. - Да, да, погрузка идет, - отвечал новый голос. Говорил он со странно знакомым акцентом - не русским, но все равно знакомым. - Что уже готово? - властно поинтересовался собеседник, и голос с акцентом ответил: - Первый аппарат уже в контейнере, второй тоже скоро будет готов. Комплекты управления пойдут следом - Каждую готовую машину отправлять сразу же Катер уже ждет! - Понял. Первый камион будет у пристани через час. Корсар почувствовал, как его сердце екнуло. Не зря акцент показался таким знакомым - сербское слово "камион", проскочившее в речи, расставило все на места. Значит, в разношерстной братии, собравшейся в рядах "воинов пустыни", есть и уроженцы Балкан. "Из тех, что не навоевались! - с неожиданной злостью подумал Корсар. Или, наоборот, навоевались до такой степени, что ничем другим уже заниматься не могут". - Через час?! Мне все равно, как вы это сделаете, но весь комплекс должен прибыть на Рас-Джазир к завтрашнему утру. Корсар напряг память, но это название ему ничего не сказало. "Да, наверное, и неважно это все, - успокоил он себя. - Ко мне эти перевозки явно отношения не имеют. Но все-таки, неужели арабы так легко списали меня в беглецы? Ох, не верится в это! Чудеса, они только в сказках бывают, и нечего без толку сидеть неподвижно, ожидая, пока чудо свалится сверху". Но, с другой стороны, кроме неподвижного сидения, Корсару почти ничего другого не оставалось... И он решил заняться этим "почти". Он перепробовал все возможные режимы радиостанции, вплоть до того, что включил и сразу в испуге выключил попискивающий радиомаяк. Потом еще раз, но уже более внимательно осмотрел приборную доску, но ничего полезного там как не было, так и не появилось. Перебрался на сиденье стрелка и нагнулся к покрытому черной резиной окуляру прицела. Под левой рукой оказался небольшой рычажок. Интересно, а что это? Корсар осторожно надавил на него. Раздался мягкий щелчок, и картинка, видимая в окуляре, резко надвинулась, а прицельная сетка стала другой. Теперь поле зрения наполовину ограничивалось расплывчатым контуром борта броневика, а дальше виднелась часть стены "дворца" с открытой дверью, в которую его поначалу введи. Лучи заметно опустившегося солнца освещали даже начало лестницы, караульного-негра на ее ступеньках и немалую часть коридора, уходящего дальше вглубь. Караульный сидел на ступеньках в беззаботной позе, положив автомат у края лестницы, а на широком лице его были написаны сосредоточенность, азарт и наслаждение. В руках негр держал маленькую желтую коробочку и попеременно нажимал то одну, то другую кнопку на ней: то ли кормил электронного щенка, то ли изощрялся, мучая его, последнее время такие игрушки тоже появились в продаже. Локти караульного поднимались и опускались в такт нажатиям. "Во африканыч наяривает! Кот из дома, мыши в пляс, - Корсар вспомнил ушедшего "Джафара" и усмехнулся: - Такое впечатление, что он тут не только самым главным, но и вообще единственным командиром был. Чем черт не шутит - может быть, и впрямь земляки вытащат? О! А вот и они..." Действительно, в глубине прохода показались две знакомые фигуры. Причем Борис решительно шел вперед, а Рустам еле поспевал сзади и что-то возбужденно говорил. Борис остановился и тоже начал говорить на повышенных тонах - караульный подхватил автомат, обеспокоенно глянул вниз через перила, но, увидев всего лишь Бориса с Рустамом, потерял всякий интерес к происходящему и вновь уселся на ступеньки. А "земляки" спорили не на шутку. Слова, само собой, не доносились, но в оптику прицела было хорошо видно, что ссора разгорается все сильнее и сильнее - и в конце концов Борис с силой толкнул Рустама в грудь, так что тот покачнулся, и, не теряя момента, врезал боевому товарищу кулаком снизу в подбородок. Тот осел, а когда кое-как поднялся на ноги, Борис уже все той же решительной походкой поднимался по лестнице наверх. "Чего это они не поделили, а?" - удивился Корсар, но дальнейшее удивило его еще больше: Рустам кое-как поднялся и осторожно глянул вверх. Негр продолжал самозабвенно играть. Тогда узбек медленно протянул руку и, нащупав цевье лежащего на ступеньках автомата, тихонько приподнял его. Держать автомат так было неудобно, и Корсар ясно различил, как напряглись мышцы парня, но все же тот умудрился вытянуть "Калашников" к себе, ни разу не брякнув им о камни лестницы. "И что же это он делать собрался?" - Какими бы ни были порядки в лагере, стащить чужое оружие вряд ли здесь считалось невинной шуткой. И что бы там Рустам ни задумал - это должно быть что-то весьма серьезное. А тот небрежно перехватил оружие и бодрым шагом двинулся прямо к бронетранспортеру - казалось, что еще несколько шагов, и его смуглое лицо упрется в стекло прицела. Корсар отпрянул, потом спохватился, вернул рычажок в прежнее положение, и сразу же Рустам оказался довольно далеко, еще только-только выходя из двери. Башенка с пулеметом на крыше броневика беззвучно повернулась в сторону идущего, но он не остановился, а лишь поднял голову, чтобы можно было как следует разглядеть его лицо. Экипажу бронемашины этого вполне хватило, и Рустам беспрепятственно двинулся дальше. "Что он хочет?" - никак не мог понять Корсар и вдруг увидел, как пальцы парня, как бы случайно оказавшиеся около рукоятки автомата, сноровисто перебросили предохранитель и передернули затвор. Все стало на свои места: Рустам шел выловить "гангстера" и получить за это какую-нибудь награду. А Борис перед этим пытался его удержать, но не смог или не поверил, что узбек действительно сделает такую подлость. Корсар стиснул челюсти так, что зубам стало больно: похоже, все. Отбегался. С такой поддержкой, как желтый броневик за спиной, да с "калашом" в руках Рустам может не опасаться сопротивления клиента. "Хотя, похоже, - злобно скривил губы Корсар, - он решил все сделать сам, без посторонней помощи, чтобы премию не делить". - Правильно. Умный мальчик, только не передумай, ладно? - прошептал летчик уже вслух, словно надеясь, что Рустам его услышит, и тут же спохватился: сейчас любой неосторожный звук мог приблизить развязку. Сообразив это, Корсар остановил вентилятор и, чуть помедлив, вообще отключил аккумуляторы транспортера. "Конечно, теперь ясно, что финал моих веселых приключений будет слегка грустноватым. Но конкретно этот красавец получит от меня свое. Задолго до выплат от командования". По крыше десантного отделения громыхнули ботинки, потом скрипнул люк. "Сейчас он заглядывает внутрь и удивляется, что меня там нет..." - отметил Корсар и тут же услышал тихий, осторожный отклик: - Эй, пилот... Ты где, да? Корсар молчал, вжавшись в переднюю стенку двигательного отсека так, чтобы его не было видно через лаз. "Поволнуйся, поволнуйся немного. А вдруг меня уже забрали без твоего участия? Или сам сбежал?" - Ты здесь, нет? - уже более обеспокоенно повторил Рустам и вновь получил в ответ тишину. Корсар тоже прислушивался, сдерживая дыхание. Короткий металлический звук - значит, автомат на поду, потом возня... В проеме лаза показались сначала руки, а потом голова и плечи узбека, и наконец Корсар смог позволить себе шумно и глубоко вздохнуть - а с выдохом обрушить обе руки на шею Рустама, сдавив предплечьем горло и упершись локтем в ключицу. - Ты... Ты чего? - только и смог прохрипеть парень. Корсар не ответил - а о чем тут разговаривать? - и усилил нажим. Шея Рустама напряглась в ответ, он дернулся, пытаясь высвободиться, но ничего не получилось, в слишком уж неудачном положении его застиг Корсар. Тогда он вновь заговорил, с усилием проталкивая каждое слово через сдавленное горло: - Оставь... дурак... Борис... тебя... заложить... хочет... Время... совсем нету! Корсар не сразу понял, что говорит Рустам. Но что-то в его голосе заставило его ослабить руку и переспросить: - Чего ты сказал?! Парень охнул и заговорил вновь, теперь уже более понятно: - Арабы... Деньги обещали... Борис хочет взять... Много дают! - А ты что же тогда? - А я... Я тоже хочу, но совсем не так. Слушай, отпусти, да? Корсар на этот раз действительно отпустил руки. Рустам судорожно вздохнул и несколько раз мотнул головой. "Похоже, шею я ему здорово помял..." - с легким сожалением подумал летчик. А Рустам заговорил вновь: - Я жизнь живу, подлых денег не брал, слово держал! А Борис тебе слово обещал, меня сказать заставил - а теперь, значит, это слово продавать пошел. А я слова своего никогда не продавал! - И что теперь? - ошалело пробормотал Корсар. Слова Рустама прозвучали так неожиданно и в то же время так убедительно, что он поверил ему сразу. Поверить-то поверил, но ощущение нереальности, неправильности ситуации так и осталось: свой, русский парень пошел закладывать земляка, оказавшегося в критическом положении, а узбек Рустам, который даже не сам обещал ему помочь, вдруг оказывается на голову благороднее голубоглазого "братана". - Тебя же тут за такие дела... - А, меня тут за всякие дела! - непонятно отмахнулся Рустам и заговорил быстро, по-деловому: - Слушай теперь так. Сейчас я повязку, как у тебя, надену и побегу. А ты за мной, постреляешь немного. В воротах меня поймают, пока я буду отбиваться, ты уже в них стрелять будешь. - Так тебя же убьют вместо меня! - Нет, - Рустам широко улыбнулся. - Они тебя живого хотят, примерную казнь уже всем показать обещали, понимаешь, да? Я делать вид, что сдаваться буду. Тебе время подойти будет, понял? - Ладно. Допустим. А потом что? - Резиновый дом видел? Ну, такой, надувной? - Да. - Там дальше у них аэродром. Вертолеты, самолеты тоже есть - два больших и маленьких несколько. Увидев сомнение на лице Корсара, Рустам истолковал его по-своему: - Или ты чего? Врал, что летчик? - Нет, не врал... - коротко ответил Корсар и этим ограничился. Он не стал говорить, что стоящие на полосе самолеты могут оказаться - скорее всего окажутся - незаправленными, а уж о заботливо прогретых двигателях и мечтать не стоит. Да и летящий в ясном небе безоружный самолет уязвим не меньше, чем безоружный человек, бредущий по пустыне. Так что даже если что-то летучее окажется, так сказать, на ходу, вариант будет не из лучших. "Да чего это я?! - возмущенно одернул сам себя Корсар. - Рассуждаю лучший вариант, худший, как будто тут выбор есть. Еще пара минут, Борис достучится куда надо, и меня вытащат из этой жестянки, как шпроту!" - Лады, Рустам. Давай по-твоему. Узбек протянул руку: - Повязка давай? - Нет, у меня там... - Корсар не стал объяснять про плохо зажившую после операции глазницу, про постоянную опасность заражения, про необходимость ежедневных промываний. Вместо этого он просто распахнул трофейную камуфляжку и оторвал длинную полосу от своей некогда щегольской черной рубашки - Вот, на первый взгляд похоже будет, а потом не до разбирательства будет. - Тогда получше лицо спрячь, - деловым тоном отозвался Рустам. На прочие приготовления ушло меньше минуты, но Корсару и это показалось слишком долгим сроком. Наконец Рустам последний раз подтянул узел на затылке, прошептал несколько слов (Корсар различил лишь "Аллах акбар") и неожиданно растянул рот в улыбке: - Что, пилот, мы как два пирата, да? Корсар не успел даже ответить, как узбек откинул верхний люк, вылез наружу и с некоторой ленцой потрусил к воротам. "Вперед!" - скомандовал Корсар сам себе и одним прыжком выскочил следом. Ноги, уставшие от долгого сидения, чуть было не отказались слушаться, но он закусил губу и, полнимая на ходу автомат, бросился за Рустамом Первые одну-две секунды на их появление никто не среагировал. Корсар успел отбежать уже метров на десять от транспортера, когда взвыла сирена на броневике. "Давай, узбек, давай, да что ж ты так медленно!" - мысленно взмолился Корсар, искусственно сдерживая свой бег и прикрывая лицо поднятым на уровень глаз "Калашниковым". Рустам, казалось, каким-то шестым чувством услышал это и припустил во весь дух - до заставы в воротах оставалось буквально десяток шагов. Бойцы, до сих пор лениво подпиравшие стены, засуетились. Офицер вскочил со своего кресла, что-то заорал, для вящего эффекта пнул кого-то ногой, и солдаты выстроили что-то вроде футбольной стенки поперек прохода. Сам же офицер демонстративно шагнул вперед и встал ровно посреди проема, вытаскивая из кобуры пистолет. Вся его фигура выражала собою торжество победителя и нежелание делиться этим торжеством с кем-нибудь еще. Вот так, с наполовину извлеченным оружием, его и опрокинул Рустам. Вместо того, чтобы затормозить и сдаться, "беглец" попросту налетел на офицера и сбил его с ног, правда упав и сам. Не дожидаясь, пока "воины пустыни" набросятся на лежащего и скрутят его, Корсар прямо на бегу нажал на спусковой крючок. Автомат выплюнул короткую очередь, веер трассирующих пуль ушел вверх, выбив крошку из перекрытия арки. "Стрелок хренов!" - обругал себя летчик, но оказалось, что и эта очередь дала нужный эффект: солдаты от неожиданности замешкались, и этого короткого времени Корсару хватило, чтобы подбежать к ним почти вплотную. "С такого-то расстояния я не промахнусь! Не повезло вам, ребята..." На более развернутые переживания времени не осталось, и он уже был готов выстрелить снова, скосить всех шестерых одной очередью, благо выстроились как на параде, и даже свое оружие поднять не успели... Но оказалось, что "ребята" вовсе не стремятся стать героями именно сегодня. Двое просто упали, словно у них подкосились ноги, а еще двое отшатнулись назад, словно впервые в жизни увидев направленное на себя дуло автомата. Оставшиеся двое стояли прямо на пути, и Корсар отчетливо увидел расширившиеся в ужасе глаза переднего и его руку, судорожно пытающуюся вскинуть оружие... "Удачно стоит парень!" - эта мысль пронеслась в голове летчика уже после того, как сработали рефлексы и руки крутанули автомат, выставляя вперед приклад. Удар, пришедшийся солдату в скулу, был такой силы, что "воин пустыни" отлетел в сторону, взмахнул рукой и упал на бок. Контейнер гранатомета брякнул о камень стены, словно простая жестянка. "Перехватить и вмазать по машине?" Для этого Корсару надо было всего лишь отключить последнего из патрульных. Всего лишь еще один удар... Но этот последний вовсе не собирался ждать своей очереди, а был готов напасть первым. На его лице был написан не ужас, а злость, а в руке уже был зажат неведомо когда выхваченный широкий нож. Корсар уклонился от выпада, отбив удар магазином "Калашникова", отпрянул назад, чтобы выиграть хоть секунду и перехватить автомат обратно в положение для стрельбы. Но под ногу в тяжелом ботинке попало что-то мягкое и податливое, нога проскользнула, и летчик упал прямо на борющихся в песке офицера в белом и Рустама. В последний момент Корсар попытался выставить руку с автоматом, чтобы сразу оттолкнуться от земли, перекатиться в сторону... Но растянутое запястье отозвалось таким ударом по нервам, что Корсар не смог сдержать крика боли и выпустил автомат. Лицо смуглого солдата с ножом исказила кривая усмешка: что и говорить, забавно! Безоружный враг, лежит наверху небольшой кучи малы, в основании которой барахтается свой же офицер, которому вообще-то полагается сейчас стоять в отдалении и отдавать приказы... Молодому испанцу со звучными именем Валенса Альфонсио, дежурившему у пулеметной турели бронемашины, эта картина смешной не показалась, да и вообще на экране прицела все выглядело по-другому. Происходящее он увидел в два приема: сначала - как "воин пустыни" бежит, преследуя "неверного пса", и на бегу дает предупредительную очередь вверх, а после того как башня довернулась и объектив поймал проем ворот, испанец увидел, что патрульные, вместо того, чтобы задерживать беглеца, устроили драку, и что один из них готов броситься на "воина пустыни" с ножом... Валенса Альфонсио не стал раздумывать, что к чему, - все было предельно ясно. Ведь сержант предупреждал, перед тем как выставить броневик на пост, - "неверный пес" не смог бы скрываться так долго, если бы ему не помогали предатели. Тогда Валенса не поверил ему... А зря! Сержанту надо верить всегда, и вот оно доказательство! И Валенса не раздумывая плавным движением подправил прицел и нажал на гашетку. Звук залпа шестиствольного пулемета был похож скорее на короткий рев, в котором нельзя было различить отдельные выстрелы, и только что возвышавшийся над Корсаром патрульный исчез. - А-а-а!!! Крик прорезал наступившую после выстрелов тишину, и Корсар увидел перекошенное лицо орущего солдата с гранатометом, того самого, которому достался удар прикладом. Половина его лица превратилась в огромный кровоподтек, скрывающий один глаз. Вторым, уцелевшим, он глядел на что-то за спиной летчика. Корсар не смог сдержаться и проследил направление взгляда. Там, на песке, лежало что-то бесформенное, истерзанное, окровавленное... Этот крик словно дал команду - уже пришедшие в себя патрульные, вместо того, чтобы кинуться на "неверного", направили стволы автоматов на броневик и открыли огонь. Валенса Альфонсио даже не очень удивился: значит, предатель был не один? Тем хуже для него, вернее для них! Сейчас они поймут, что жестоко ошиблись, когда соблазнились на деньги конкурирующей семьи - в том, что вся заваруха с "неверным террористом" была делом рук точно такого же клана, Валенса не сомневался. Он не стал торопиться стрелять - пули автоматов не были способны причинить вред бронемашине, и можно было выбирать мишени как на стрельбище при выполнении простейшего упражнения. Полусекундная очередь - и еще одним патрульным стало меньше, ливень пуль просто снес человека, словно струя воды из пожарного брандспойта. Картинка на мониторе не показывала всех подробностей того, во что превратился убитый солдат, превращая стрельбу в подобие компьютерной игры. Валенса Альфонсио усмехнулся, направил стволы на следующего "предателя", вновь нажал на гашетку... Но вместо зудящей вибрации, которая обычно сопровождала работу шестистволки, Валенса ощутил, как корпус броневика содрогнулся, словно от удара громадного молота. "Боже, какая сильная отдача..." - успел еще подумать он перед тем, как куммулятивная струя взорвавшейся гранаты выжгла все внутренности бронемашины. Вопль солдата с разбитым глазом, автоматные очереди, новый залп шестиствольника, шипящий выстрел гранатомета и взрыв, превративший броневик в костер, - все эти звуки слились для Корсара в одну непрерывную какофонию. Он не стал тратить времени на то, чтобы осознать причины происходящего. Вполне хватало и того, что было ясно сразу: враги передрались, они стреляют друг в друга. О лучшем нечего было и мечтать! Летчик вскочил на ноги и, перехватив автомат здоровой рукой, с чувством глубокого удовлетворения саданул офицеру в болевую точку под ребрами. Тот согнулся, руки его разжались, и через мгновение рядом с Корсаром уже стоял Рустам. Следы от пальцев офицера, только что сдавливавших его шею, выделялись даже на его смуглой коже. - К ангару! - выдохнул Корсар и, не оглядываясь, бросился в сторону "надувного резинового дома". Рустам что-то выкрикнул ему в спину, но Корсар не стал тратить времени на то, чтобы переспрашивать. Неразбериха, так кстати возникшая в крепости, в любую минуту могла закончиться, и тогда... "Успеть, успеть, успеть..." - стучало в висках, а горячий воздух сушил горло. Каждый шаг давался с трудом, и Корсар в ужасе осознавал, что на самом деле он бежит не так уж и быстро, но это все, на что сейчас способно его измотанное тело. Не будь асфальта под тонким слоем нанесенного ветром песка, недалеко бы убежал летчик. Стрельба в крепости тем временем утихла, а потом вспыхнула с новой силой. Вновь завыла сирена, бабахнули подряд два взрыва ручных гранат - видимо, кто-то еще, не сообразив, что к чему, принял участие в боевых действиях. Стена ангара приближалась, но здесь песок лежал уже горкой, цепляясь за ноги. Корсар стиснул зубы, готовясь заставить свой организм отдать все силы в последнем рывке, - но неведомо откуда появившаяся рука рванула его за ворот, и упавший летчик пропахал в песке недлинную борозду. Сразу же кожа на плече и бедре засаднила, а боль в растянутом запястье проснулась с новой злорадной силой. - Ползи туда! - Рустам махнул рукой в сторону толстого пластикового рукава, ведущего к ангару от стоящего на отшибе небольшого контейнера. Стенка контейнера была зарешечена, и за ней виднелись лениво вращающиеся вентиляторы. Корсар попытался вскочить на ноги, но узбек снова дернул его вниз со словами: - Совсем не видишь? Летчик осмотрелся по сторонам и только сейчас понял, как Рустам прав: сейчас их, лежащих, от залитой бетоном дороги отделял воздуховод. Стоящего человека он бы не скрыл, а лежащих... Со стороны казарм уже слышался рев моторов, и Рустам пополз в сторону вентиляторов. Корсар последовал за ним, и вновь каждое движение давалось ему ценой огромных усилий, словно он ставил рекорд на скорость ползания по песку, хотя на самом деле он очень быстро отстал от Рустама и подобрался к воздуховоду в самый последний момент. Мимо ангара по бетону проехали два открытых джипа с крупнокалиберными пулеметами, установленными на треногах, и небольшой грузовик, набитый "воинами пустыни". Заверни любая из них к вентиляторам, и спрятаться Корсару с Рустамом было бы некуда, но все три машины на полной скорости проехали мимо, туда, где все еще выла сирена и слышались выстрелы. - Что дальше? - выплюнув изрядную порцию песка, прохрипел Корсар. - Сейчас, - пробормотал Рустам. Он перевернулся на бок, вытащил из-за пазухи кинжал в металлических ножнах и моток скотча. - Ветер сильный, след занесет быстро. Одно легкое движение ножом - и в трубе из эластичного пластика разошлась щель полуметровой длины. Разрез пришелся на уровне земли, и при беглом осмотре его не должны заметить. Если бы еще и закрепить края... ну конечно, вот зачем нужен скотч. - Лезь, пилот. - Э, а дышать как? - опешил Корсар. - Лезь, да?! - Рустам прошипел эти слова тихо, но очень убедительно, так, что Корсар повиновался без размышлений. Уже проползая в трубу, сообразил, что с воздухом как раз проблем не будет: тугая струя ощутимо обдувала тело. Рустам задержался снаружи, но очень ненадолго. Лез в щель он вперед ногами: видимо, разравнивал за собой песок. Повозился, заклеивая разрез изнутри, поминая шайтана в очень нелестных выражениях. Корсар не знал узбекского (если это был узбекский), но "шайтан" звучит одинаково на многих языках, а ошибиться в интонациях было невозможно. - Пилот! - окликнул его Рустам. - Ты ползи дальше, там есть где спрятаться. Я за тобой. Диаметр трубы мог бы быть и побольше. Корсару пришлось ползти очень осторожно: начни труба дергаться, и первый же внимательный наемник полюбопытствовал бы, с чего это вдруг ожил пластик. К тому же рука ощутимо распухла, а давящая повязка ослабла, и передвижение на четырех конечностях доставляло - если выбирать выражения - замечательную гамму ощущений. Несколько метров до ангара они проползли за добрых пять минут, но Рустам не торопил Корсара. - Ты, когда доползешь до конца, не спеши, да? Там аккуратно надо. - А ты... откуда знаешь? - пропыхтел Корсар. - Ай, узбек - значит, дурной, да? - обиделся Рустам. - У меня земляк техником служит на летной полосе. Он знает, мне рассказал, теперь я знаю. А то - узбек не знает, дурной совсем. - Не обижайся, - летчик было приостановился, но тут же Рустам врезался в него, и Корсар пополз дальше. - Я сам не знаю, как эти надувные штуки устроены, просто интересно. - Не обижаться, - бормотал механик. - Пилот в небе летит, танкист на танке ездит, а налаживать кто? Дурной узбек, да? Ворчал Рустам скорее по инерции, но через несколько секунд ему пришлось совсем замолчать: беглецы добрались наконец до конца воздуховода, и надо было как-то сориентироваться. За спиной Корсара послышалась тихая возня. - Глаз закрой, пилот. Корсар мгновенно зажмурился, но даже сквозь веко его ослепил свет фонарика. - Рустам, а еще и воды ты случайно не захватил? - не открывая глаз, поинтересовался летчик. - Есть немного, - бросил узбек, осматриваясь. - Будешь ждать пока, теперь времени нет. Когда цветные круги поблекли, Корсар рискнул приподнять веки. Луч фонарика на мгновение выхватывал из темноты стенки неширокого цилиндрического помещения, но свет, казалось, растворяется в полной, абсолютной тьме. Беглецы оказались в ребре жесткости ангара. Основной поток воздуха шел по этой трубе, а по мере необходимости срабатывали клапаны, пропуская воздух в примыкавшие боковые "карманы". Уже оттуда воздух распределялся по "карманам" с более низким давлением, а клапаны закрывались, когда воздушное давление в карманах достигало нормы. Но, конечно, через такой клапан не то что не пролезешь, даже руку не просунешь. Куда теперь? - Наверх давай, - скомандовал Рустам. - Сможешь? - Не знаю, рука болит Корсар не принадлежал к людям, которые жалуются на боль и страдания по любому поводу, но прекрасно понимал, что еще одно падение метров с пяти-десяти его доконает. Голова кружилась, все вокруг плыло. - Держи-ка, - Рустам вложил фонарик в здоровую руку летчика и склонился над повязкой - Плохо. Сейчас перевяжу... Он заново туго перетянул запястье Корсара, порылся в своей камуфляжке и вытащил недлинную веревку. Аккуратно обвязал один конец вокруг пояса Корсара, другой закрепил на своем ремне. - Лезь за мной. Надо. Как беглецы карабкались по стене, Корсар потом не вспомнил. Организм, не восстановившийся еще после избиения, получивший дополнительную встряску при падении на каменный пол, протестовал против нагрузок самым простым способом: отказывался работать. Летчик смутно ощущал, как Рустам его куда-то тащит, потом - недолгий спуск (как потом выяснилось, в один из "карманов"), и наконец Корсар с блаженным вздохом опустился на горизонтальную поверхность. Заснул он мгновенно, как выключился.