Страница 5 из 32
Выкопав, наконец, свою тетрадь по призракам Сангуиса, блондин хмыкнул. Все верно. 31 октября 1893 года, все жители Сангуиса были убиты. Дневник, который попал в руки Бернарда, принадлежал Маркусу Верданту. И жил он, если верить записи на первой странице, на аллее дубов дом номер восемь.
Подросток поправил очки и сверился со старой картой. Затем, протер линзы и снова проверил адрес. Нет, все правильно. Маркус Вердант, жил в том же доме, где сейчас живет Марк Даллас.
Марк лишь устало вздохнул, увидев на пороге своей комнаты Бернарда и Остина. Поправив сползшее одеяло, он свернул окно на нетбуке.
-Что случилось?
-Я тут кое-что нашел, – Бернард бесцеремонно плюхнулся на кровать.
Остин предпочел спокойно сесть в компьютерное кресло.
-Что именно? – мрачно спросил Даллас.
-Дневник некого Маркуса Верданта. Он жил в этом доме, чуть больше ста лет назад.
Бернард сунул дневник в руки Марка и нетерпеливо поерзал.
Даллас настороженно открыл дневник.
-Кстати, у него странная фамилия, Маркус Зеленый – хохотнул Бернард.
-Ты ошибаешься, – покачал головой Марк. – Ты, видимо, принял двойную «м» за «н». Почерк очень плохо читаем. Вот смотри, почти везде вместо буквы «м» «н». Он не зеленый, а проклятый. (Полазайте по переводчику, поймете, о чем я П.А.)
Бернард перехватил дневник и хмуро стал просматривать странички.
-Ты прав, – медленно произнес блондин, – вот черт. Правда, это не отменяет того, что он жил в твоем доме. И, возможно, он задержался здесь.
Марк вздрогнул. Отголосок смеха донесся куда отчетливее, чем раньше. Дверца шкафа была приоткрыта, и в зеркальной глади промелькнул чужой силуэт. Нет, не чужой. Знакомый, до боли и дрожи. Тот самый, что заставил страдать.
Короткая передышка, и снова удары. Пусть кулаки сбиты в кровь, а пальцы давно сломаны, но это не заставит прекратить попытки прорваться к свободе. Здесь, в зеркале, все травмы исчезают, стоит лишь ненадолго остановиться, но именно с их помощью, и реальной крови, что попадет на заветное зеркало, можно освободиться. Счастливый смех разнесся по белой комнате, угол которой уже сильно почернел.
========== Глава четвертая ==========
Жара выедает мне мозг, духота отравляет мое тело, а постоянное желание спать гонит муза от меня. С трудом извилинами шевелю, чтобы писать. Если такое лето будет и дальше, боюсь я стану надолго пропадать, ибо писать, когда на улице почти 30 градусов, нереально.
Марк, чихнув, сложил старое покрывало и бросил в коробку. Разбор чердака был делом довольно интересным. Некоторые вещи оставили предыдущие хозяева, но в то же время было множество действительно старинных вещей. Несколько прекрасно сохранившихся стульев, два кресла, покрытых пылью времен, старинные сундуки с книгами и одеждой, а также картины. Некоторые довольно незамысловатые, вроде пейзажей или портретов, но вот три картины резко выделялись из общей массы.
Марк нашел сухую тряпку и осторожно стер пыль с холстов. На одном из них было черно-белое изображение. Крупная фигура в белом стоит, склонив голову. У её ног - мертвецы, а единственный живой пытается сбежать, размахивая саблей. Вероятно, эта картина - копия с оригинала. Если Марк не ошибается, это из серии Диспаретес, Франсиско Гойя ( http://www.sfrang.com/photogr/blog5/Goya1.jpg ). Вот только название картины, никак не вспомнить.
Вторая являла собой явные признаки неустойчивой психики художника. Изогнутые деревья, без всякого намека на ветви, и крупное лицо на основном плане, с подобием солнца над головой. Выполнено в синих и желто-коричневых тонах. (http://stat20.privet.ru/lr/0b2b98865ace8c4134e535f5376f6d44)
А вот третья, явно была автопортретом. Мастер рисовал самого себя, но столь выдающихся, в плане внешности, художников, Марк никогда не встречал. (http://cs424617.vk.me/v424617932/c81/gY0Gckn3so0.jpg правлена в фотошопе лично мной. П.А.)
Осторожно оттирая пыль, Даллас находил все больше знакомых черт, пока, наконец, не осознал, кого он видит. Отшатнувшись, Марк натолкнулся на нечто закрытое черной тканью. Кусок ткани, сполз без единого звука, обнажая старинное зеркало.
-Привет, Марк, – шепот, раздавшийся прямо над ухом, заставил резко развернуться.
Его отражение сверкало желтыми глазами и довольно щурилось.
-Не пугайся, это же я, твой лучший и единственный друг, – отражение потянулось и оскалило заостренные зубы в неком подобии улыбки.
-Проваливай, – прошипел Марк, – ты лишь моя фантазия.
-Ну конечно, – отражение вальяжно раскинулось в появившемся кресле и поднесло к губам тонкую трубку наполненную табаком, – я твоя фантазия, которая едва тебя не погубила, когда ты решил запереть меня здесь.
Даллас закашлялся от попавшего в легкие дыма, табак у отражения оказался крепким.
-Что тебе опять надо от меня?
-Мне грустно, – произнесло отражение, – ты совсем про меня забыл, не видел до переезда, совсем забросил. А ведь когда-то мы с тобой играли в твоей комнате, и ты выпускал меня из зеркала. Куда делись те золотые времена.
Марк снова закашлялся. Дым вырвался изо рта, будто бы он курил.
-Прости, совсем забыл, ты же не куришь, – блаженно щурясь, произнесло отражение.
-Катись к дьяволу, ублюдок, – прохрипел Даллас, с трудом накидывая ткань на зеркало.
Выдохнув остатки дыма, Марк, наконец, смог разогнуться. Проклятье, он снова здесь. Он действительно вернулся.
Томас взволнованно ходил по своей комнате в общежитие. Сосед ушел бухать с какими-то шалавами, а самому Далласу идти никуда не хотелось. Брат вел себя очень странно. Раньше, он огрызался и ругался, за что получал профилактические подзатыльники, теперь, он был слишком спокойный, как перед тем, как перерезать себе вены. Пусть разрез был неверным, но все же это была попытка самоубийства. По три ровных разреза на каждом запястье. Томаса передернуло. Он вспомнил, как держал перебинтованную руку Марка в больничной палате, и молился всем богам, чтобы брат выжил. Мальчик очнулся ночью, напуганный и истерично плачущий. Отказывался смотреть на себя в зеркало, убеждал, что именно там находиться тот, кто пытается убить его. Долгие месяцы посещения психотерапевта дали результаты. Марк перестал шарахаться от всех отражающих поверхностей, и постепенно жизнь влилась в прежнее русло. Теперь кошмар может повториться. Подросток завесил зеркало в шкафу, а это уже первый признак того, что с ним не все в порядке. Попытка спрятаться от своего отражения, которое, как он убеждал раньше, пытается его убить.
Томас встрепал рыжие волосы. Проклятье, теперь надо как можно чаще выбираться к родным. Терпеть занудные нотации от отца, и мелкую пакость по имени Метью, но, пожалуй, это стоит того. Мать не ругалась, когда застукала его на заднем дворе с сигаретой, лишь покачала головой, сказала бросать и посоветовала не попадаться отцу на глаза.
Томас вновь запустил пальцы в свою шевелюру. Он что-то упускает, что-то очень важное. Может рассказы брата, об отражении, не просто бред или воображение, может, действительно имеет место быть некой мистики?
Бернард тоскливо разглядывал паутину в углу чулана и размышлял о вечности. Судя по всему, ему придется просидеть здесь до вечернего обхода уборщика. Телефон разряжен, в этом крыле занятия закончились, и поэтому никто не будет проходить здесь просто так.
Странный звук заставил Бернарда прижаться ухом к двери. Плеск воды повторился.
-Прекрати меня преследовать, ублюдок, – голос Марка был взбешенным и напуганным.
Подросток тихо опустился на колени и приложил ухо к замочной скважине.
-Ты правда думаешь, что я тебя отпущу? – снова голос Марка, но уже с совершенно другой интонацией. Провокационный, слегка насмешливый.
-Ты же свалил на три гребаных года, – снова привычный тон.