Страница 45 из 49
Священникам вновь принадлежала номинальная власть над городом, однако с этого момента враждебные группировки в Иерусалиме и их главари, иногда беспринципные авантюристы из провинции или религиозные фанатики, повели дикую и хаотическую еврейскую гражданскую войну. Даже Иосиф, наш единственный источник, затрудняется объяснить, кто сформировал эти группировки и к чему они стремились. Но он прослеживает нить религиозного антиримского фанатизма до галилейских восстаний после смерти Ирода Великого. Так или иначе, пишет Иосиф, в течение нескольких следующих лет “еврей убивал еврея в непрерывной резне”.
Римский гарнизон из 600 человек, все еще удерживавший цитадель Ирода Великого, согласился сложить оружие с условием, что солдатам дадут свободно выйти из города. Евреи согласились, но когда римляне вышли из крепости, мятежники учинили жестокую расправу над сирийцами и греками, которые прежде убили множество их мирных сограждан. Царь Агриппа оставил свои попытки быть посредником и всецело взял сторону Рима. В ноябре 66 года римский наместник Сирии при поддержке Ирода Агриппы и союзных вассальных царей вышел из Антиохии и начал пробивать себе путь к Иерусалиму. Однако затем он неожиданно отступил (возможно, получив взятку), и в ходе этого отступления под натиском иудеев погибли более пяти тысяч римских солдат и был потерян орел легиона.
Жребий был брошен. Римская гордость требовала мщения. Повстанцы избрали бывшего первосвященника Ананию (Анана) главой независимого народа Израиля. Он начал укреплять стены города, и грохот стройки отзывался звоном молота в кузнях Иерусалима, где ковались доспехи и оружие. Анания назначил военачальников; в их числе был и Иосиф – будущий историк, который как раз тогда покинул Иерусалим, получив назначение в Галилею, где ему предстояло сразиться с полевым командиром Иоанном из Гисхалы, самым коварным и кровожадным из всех, кто боролся с римлянами.
Новые иудейские монеты прославляли “Свободу Сиона” и “Святой Иерусалим”. Но эта свобода, казалось, была желанна совсем не для всех: город томился в ожидании неизбежной гибели. Нерон пребывал в Греции, пел песни и участвовал в состязаниях на колесницах во время Олимпийских игр (он победил, несмотря на то, что свалился с колесницы). Там он и услышал, что Израиль взбунтовался.
Нерон опасался победоносных военачальников, поэтому назначил командующим в своей Иудейской войне “поседевшего в сражениях” ветерана из своего ближайшего окружения. Титу Флавию Веспасиану было уже под 60, и он частенько раздражал императора тем, что засыпал во время его театральных представлений. Но Веспасиан прославил себя завоеванием Британии, а его прозвище “Погонщик мулов” недвусмысленно намекало на его надежность, упорство, а также на круглое состояние, которое он сколотил, поставляя мулов для армии.
Отправив своего сына Тита в Александрию для набора подкрепления, Веспасиан собрал армию численностью в 60 тысяч человек: четыре легиона плюс сирийские пращники, арабские лучники и кавалерия царя Ирода Агриппы. С этим войском он двинулся по побережью в сторону Птолемаиды (современный Акко). В начале 67 года римляне приступили к методичному покорению Галилеи, которую с фанатичным упорством оборонял Иосиф и его галилеяне. В конце концов Веспасиан осадил Иосифа в крепости Иотапата. 29 июля того же года легионеры Тита преодолели полуразрушенные городские стены и взяли город. Евреи сражались не на жизнь, а на смерть, и многие покончили с собой, не желая попасть в плен.
Иосиф с отрядом уцелевших соратников укрылся в какой-то пещере. Когда римляне окружили беглецов, они также решили умереть и стали тянуть жребий, чтобы определить, кто кого и в какой последовательности должен убить. Последний должен был заколоться сам. “По счастливой ли случайности, а может быть, по Божественному предопределению” (или с помощью некоторой уловки) Иосиф оказался последним, но не закололся, а вышел живым из пещеры. Веспасиан решил отправить его в качестве живого трофея Нерону, и перед Иосифом замаячила перспектива какой-нибудь ужасной казни. Тогда он попросил полководца выслушать его. Стоя перед Веспасианом и Титом, он сказал: “Веспасиан! Я пришел к тебе как провозвестник важнейших событий. Ты хочешь послать меня к Нерону? Зачем? Разве долго еще его преемники удержатся на престоле до тебя? Нет, ты, Веспасиан, будешь царем и властителем, – ты и вот этот, твой сын!” Непреклонный Веспасиан был польщен; он оставил Иосифа под стражей, но послал ему подарки. Тит, почти ровесник Иосифа, подружился с ним.
В то время как Веспасиан с Титом приближались к Иудее, соперник Иосифа, Иоанн из Гисхалы, бежал в Иерусалим – город, “лишенный тогда верховного, объединяющего руководителя” и погруженный в безумную самоубийственную резню.
Ворота Иерусалима по-прежнему были открыты для любого еврейского паломника, и религиозные фанатики, закаленные в боях головорезы и тысячи беженцев наводнили город, где мятежники находили выход своей неуемной энергии в междоусобных стычках, разнузданных оргиях и жестокой охоте на тех, кого считали изменниками.
Теперь молодые и дерзкие разбойники бросили вызов власти священников. Они захватили Храм, свергли первосвященника и по жребию избрали нового – случайного человека, “какого-то деревенщину”. Свергнутый Анания собрал горожан и повел их на штурм Храма, но не осмелился вторгнуться во внутренние дворы и в Святая Святых. Иоанн из Гисхалы и его галилеяне увидели возможность завладеть всем городом. Иоанн призвал на помощь идумеян, этот “буйный, необузданный народ… который идет на войну, словно на торжество”. Идумеяне ворвались в город, атаковали Храм, залив его кровью, а затем учинили резню на улицах, убив 12 тысяч человек. Они умертвили и Ананию, а с его священников сорвали одежды и топтали их нагие тела, а затем сбросили их со стены на съедение собакам и диким зверям. “Смерть Анана, – считает Иосиф, – была уже началом падения города”. В конце концов, нагруженные награбленной добычей и утолившие жажду крови, идумеяне покинули Иерусалим, чьим правителем теперь стал Иоанн из Гисхалы.
Несмотря на приближение римлян, Иоанн дал полную волю своим галилеянам и зелотам, предоставив им “делать все, что заблагорассудится”. Святой Храм стал домом непотребств; однако скоро многие сторонники Иоанна потеряли веру в него – разочарованные, они перешли на сторону быстро набиравшего влияние в окрестностях города молодого военачальника Симона (Шимона), сына Гиоры, который “всемогущему в Иерусалиме Иоанну уступал хотя в хитрости, но превосходил его телесной силой и безумной отвагой”. По мнению Иосифа Флавия, “Симон для народа страшнее римлян”.
Итак, горожане, надеясь избавиться от одного тирана, призвали другого, и Шимон бен Гиора вскоре захватил почти весь город. Однако Иоанн все еще удерживал Храм. Но теперь уже и зелоты восстали против него, заняв внутренние части Храма. Таким образом, пишет Тацит, теперь “было три полководца, каждый со своей армией”, боровшиеся друг с другом за город, притом что римляне подходили все ближе. Лишь когда соседний Иерихон сдался Веспасиану, все три иудейские группировки прекратили междоусобную борьбу и принялись спешно готовиться к обороне Иерусалима, копая рвы и укрепляя Третью стену, построенную Иродом Агриппой I на севере города. Веспасиан же готовился к осаде Иерусалима. Но затем внезапно переменил решение.
Рим в эти дни остался без верховной власти. Девятого июня 68 года Нерон, преследуемый заговорщиками, покончил с собой со словами: “Какой великий актер погибает!” На римском престоле один за другим сменили друг друга три императора, а в провинциях объявились целых три Лженерона, словно одного настоящего не было достаточно. В конце концов легионы, стоявшие в Иудее и Египте, провозгласили императором Веспасиана. “Погонщик мулов”, вспомнивший пророчество Иосифа, освободил его из оков, пожаловал ему римское гражданство и сделал своим советником – и счастливым талисманом, – готовясь сначала завоевать Иудею, а затем и весь мир. Береника заложила свои драгоценности, чтобы снабдить Веспасиана деньгами, которые понадобятся ему для борьбы за трон в Риме; “Погонщик мулов” был ей признателен. Новый император направился в Рим через Александрию, а его сын Тит во главе 60 тысяч солдат двинулся на Священный город, отлично сознавая, что судьбу их с отцом династии определит судьба Иерусалима.