Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 43 из 49



У Иисуса изначально было совсем немного последователей из числа неевреев. Павел обратил множество язычников и так называемых “богобоязненных” – то есть тех из язычников, кто разделял догматы иудаизма, но не был согласен на обрезание.

Обращенные Павлом сирийцы из Антиохии первыми стали называться христианами. Около 50 года Павел вернулся в Иерусалим, чтобы убедить Иакова и Петра допустить христиан-неевреев в общину. Иаков согласился с его доводами, хотя впоследствии узнал, что Павел восстанавливал иудеев против Закона Моисеева.

Одинокий аскет, не имевший ни семьи, ни дома, Павел пережил во время своих странствий кораблекрушения, ограбления, избиения и попытки побить его камнями, но ничто не могло помешать ему идти к цели – превратить провинциального еврейского проповедника из Галилеи в Иисуса Христа, спасителя человечества, который должен вернуться на землю во Втором пришествии и открыть для людей Царство Небесное. Порой Павел был настоящим добрым евреем, и, вероятно, он возвращался в Иерусалим не менее пяти раз, но иногда он смотрел на иудаизм как на врага. В самом раннем из дошедших до нас христианских текстов – Первом послании к фессалоникийцам (жителям города Салоники, грекам-язычникам, обращенным в христианство) – он возлагает на евреев вину за убийство Иисуса и древних пророков. Павел считал, что обрезание, знак завета евреев с Богом, обязательно для них, но совсем не подходит для язычников: “Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания, потому что обрезание – мы, служащие Богу духом и хвалящиеся Христом Иисусом, а не на плоть надеющиеся”. Он гневно обличал христиан-неевреев, желающих обрезаться.

В этом Иаков и пресвитеры иерусалимской общины не были согласны с Павлом. Но пусть они видели и знали Христа лично, Павел все же настаивал: “Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос”. Он утверждал: “Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем”. В 58 году Павел снова прибыл в Иерусалим, чтобы проповедовать среди иудеев.

Павел в сопровождении Иакова пришел в Храм, чтобы, как настоящий еврей, совершить очищение и помолиться, однако его опознали какие-то иудеи, видевшие, как он проповедует во время своих путешествий. Римскому центуриону, который отвечал за порядок в Храме, пришлось спасать Павла от толпы линчевателей, жаждавших растерзать его. Когда же Павел вновь начал проповедовать, римляне решили, что он тот самый беглый лжепророк, египетский еврей, ускользнувший в свое время от Антония Феликса. Павла заковали в цепи и отвели в крепость Антония, чтобы там подвергнуть бичеванию. “Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?” – спросил Павел. Центурион был совершенно ошарашен, узнав, что этот проповедник с безумным взором – гражданин Рима, имеющий право апеллировать к суду самого императора. Римляне разрешили первосвященнику и Синедриону допросить Павла на глазах у разъяренной толпы. Его ответы были сочтены столь оскорбительными, что Павла снова чуть было не разорвали на куски. Центурион охладил страсти, отправив Павла в Кесарию Приморскую.

Действия Павла, возможно, сильно повредили иудео-христианской общине Иерусалима. В 62 году первосвященник Анания, сын того самого Анны, что судил Иисуса, заключил под стражу Иакова, подверг его допросу в Синедрионе, и в результате Иаков был сброшен с “крыла Храма” – вероятно, с того самого юго-восточного угла Храмовой горы, где его брата в свое время искушал Дьявол. После этого Иакова забили камнями, причем он продолжал молиться до тех пор, пока какой-то суконщик своим вальком не нанес ему последний, смертельный удар[76]. Иосиф Флавий, живший тогда в Иерусалиме, называет Ананию “дикарем” и свидетельствует, что большинство иудеев были совершенно потрясены этой расправой: брат Иисуса был чрезвычайно уважаемым человеком. Царь Агриппа II немедленно лишил Ананию сана. У христиан же начало складываться нечто вроде династии: Иакову в качестве главы общины наследовал его двоюродный (или единокровный) брат Симон.

Между тем Павла в оковах доставили в Кесарию; прокуратор Антоний Феликс принял его в присутствии своей жены Иродиады (которая прежде звалась царицей Друзиллой) и предложил освободить за взятку. Павел отказался. Но прокуратора одолевали и гораздо более серьезные заботы: между иудеями и сирийцами опять разгорелся конфликт. Антоний Феликс снова истребил множество иудеев, за что был отозван в Рим[77], куда и отбыл, оставив Павла в темнице. Когда был назначен новый прокуратор, Агриппа II и его сестра (и, возможно, любовница) Береника, бывшая царица Халкиды и Киликии, прибыли в Кесарию приветствовать его. Новый римский чиновник передал дело Павла царю – как Пилат в свое время послал Иисуса к Антипе.

Павел изложил христианскую Благую весть царской чете, возлежавшей перед ним на ложе “с великой пышностью”. Он дальновидно адаптировал проповедь для царя, известного своими умеренными взглядами: “Ты знаешь все обычаи и спорные мнения иудеев… Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь”.

“Ты чуть не убедил меня сделаться христианином, – произнес царь и дал прокуратору такое заключение: – Можно было бы освободить этого человека, если бы он не требовал суда у цезаря”. Но Павел требовал этого суда – следовательно, его надлежало отправить в Рим.

Павел был не единственным иудеем, ожидающим судебного решения от Нерона. Антоний Феликс отправил на суд к императору нескольких чем-то провинившихся священников из Храма. Их друг, 26-летний Иосиф, сын Маттафии, решил отплыть в Рим и заступиться за своих товарищей. В разное время Иосиф был и командиром мятежников, и сторонником иродиан, и императорским придворным, но в истории остался как главный летописец. Его звали Иосиф Флавий.



Иосиф родился в семье священника из рода Маккавеев. Он вырос в Иерусалиме, владел землей в Иудее, и его уважали за ученость и мудрость. Подростком он присматривался к трем главным иудейским сектам и даже провел три года отшельником в пустыне, но затем вернулся в Иерусалим.

Приехав в Рим, Иосиф познакомился с одним актером-евреем, который пользовался благоволением императора – человека порочного, но страстно любившего театр. Нерон к тому времени уже избавился от жены и был в связи с Поппеей – замужней красавицей с огненно-рыжими волосами и аристократически бледной кожей. Став императрицей, Поппея подговорила Нерона убить его мать – властолюбивую и опасную Агриппину. Но при этом Поппея была также и одной из “богобоязненных”. При содействии друга-актера Иосиф смог получить аудиенцию у императрицы, и та помогла ему освободить его друзей-священников. Итак, миссия Иосифа увенчалась успехом, но когда он с друзьями вернулся в Иудею, то нашел Иерусалим полным “надежд на восстание против римлян”. Впрочем, восстание не было неизбежным: знакомство Иосифа с Поппеей показывало, что каналы связи между Римом и Иерусалимом были все еще открыты. Ежегодно город наводняли толпы паломников, и это не доставляло римлянам особого беспокойства, хотя в крепости Антония была расквартирована всего одна римская когорта (от 600 до 1200 солдат). Богатый храмовый город пребывал “в состоянии мира и процветания”, управляемый иудейским первосвященником, которого назначал царь Иудеи. Как раз в это самое время строительство Храма было наконец завершено, и 18 тысяч строителей остались без работы. Чтобы они не шатались праздно по городу, царь Агриппа поручил им прокладку и мощение новых улиц[78].

В любое другое время более внимательный император и более справедливый прокуратор смогли бы восстановить порядок во взаимоотношениях иудейских кланов и фракций. Пока империей управляли энергичные греческие вольноотпущенники Нерона, его подданные были готовы терпеть притязания императора на актерскую славу, его выступления в качестве артиста и атлета и даже его кровавые расправы. Но как только экономика империи пошатнулась, управленческая бездарность Нерона тут же отозвалась в Иудее. “Не было того злодейства”, которое бы не совершали прокураторы. Они занимались рэкетом, вымогая деньги за покровительство и защиту, а их солдаты соревновались в бесчинствах с сикариями, терроризировавшими город.

76

Голова Иакова была погребена вместе с головой его тезки – апостола Иакова Зеведеева, казненного Агриппой I, – на месте, где сейчас стоит главная армянская церковь Иерусалима, собор Святого Иакова (который поэтому было бы правильнее называть собором Святых Иаковов). Однако головы Иакова, брата Господня, каким-то образом оказались и в различных реликвариях Европы: в частности, одна из них была обнаружена в X в. в Испании и стала объектом крайне популярного паломнического культа в Сантьяго-де-Компостела – городе, который и сегодня привлекает сотни тысяч пилигримов.

77

У Феликса Антония и Друзиллы был сын, погибший вместе с матерью в Помпеях при извержении Везувия в 79 г.

78

До наших дней сохранились фрагменты древних улиц Агриппы – один из них можно увидеть рядом с Западной стеной, другой – на горе Сион.