Страница 1 из 36
A
Повесть о ребятах, которые поняли, что пионер не может совершать поступков, противоречащих морали советского гражданин даже чуть-чуть.
Константин Курбатов
Чуть-чуть считается
Часть первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвёртая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Часть вторая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвёртая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
ЭПЭЯ И УПТА
ВОЛШЕБНАЯ ГАЙКА
Константин Курбатов
Чуть-чуть считается
Чуть-чуть считается
Часть первая
ПОЧЕМУ УХОДЯТ ПАРОХОДЫ
Глава первая
СОРВАННАЯ ДИКТОВКА
Диктовку Светлана Сергеевна намечала провести на втором уроке. Об этом четвёртый «б» знал ещё с понедельника. Сегодня была суббота. А в субботу по расписанию первый урок – математика, второй – русский. И на русском Светлана Сергеевна как раз и намечала провести эту самую диктовку.
Однако никакой диктовки на втором уроке у неё не получилось. Когда Светлана Сергеевна вошла в класс, она сначала даже и не нашлась, что сказать. Весь четвёртый «б» старательно жевал. И жевали мальчики и девочки вовсе не пирожки и яблоки. Мальчики и девочки жевали то, что завуч Иван Игоревич строго-настрого запретил вообще приносить в школу.
– Да что же мне с вами за мучение такое! – в сердцах кинула на стол книги Светлана Сергеевна. – Опять жевательная резинка! Неужели на вас и вправду, как утверждает Иван Игоревич, действуют только наказания, а слов вы не понимаете? Как же, интересно, Иван Игоревич ко всему этому отнесётся? Или вы надеетесь, что я снова буду покрывать вас?
Честно говоря, четвёртый «б» именно на это и надеялся. А Светлана Сергеевна вместо диктовки в какой уже раз стала втолковывать ребятам, как это некрасиво и гадко – жевать резинку. Особенно в школе. Да ещё на уроке. И втолковав всё это, она потребовала, чтобы ребята немедленно прекратили чавкать и выплюнули эту «гадость».
Но никто, конечно, всё равно ничего не выплюнул. Хотя жевать, правда, стали не так заметно. Большинство сделало вид, будто вообще ничего не жуют, а сидят просто так.
Светлане Сергеевне хорошо было говорить «прекратите» да «выплюньте». А как тут выплюнешь, если за эту самую «гадость» ребята отдали на переменке шестикласснику Васе Пчёлкину почти всё, что у них при себе оказалось, – почти все свои марки, значки и открытки.
Нахальный шестиклассник Вася Пчёлкин неимоверно обжуливал учеников четвёртого «б» класса. Жевательную резинку он выменивал на значки у иностранцев, а после сдирал с малышей в несколько раз больше тех же самых значков и других ценных вещей.
Почти половину урока Светлана Сергеевна втолковывала ребятам, как они себя безобразно ведут и тем самым её подводят. В голосе учительницы звучали такие же нотки, как и у Ивана Игоревича, которого за ужасную строгость вся школа звала не иначе как Иваном Грозным.
– Считайте, что вы мне коллективно сорвали диктовку, – холодно заключила Светлана Сергеевна. – Но, как вы понимаете, провести её я всё равно обязана. Что же мне теперь прикажете делать? На пятый урок вас оставить?
Угроза учительницы больше всех в классе испугала Витю Корнева. Конечно, и другим тоже было не очень-то приятно услышать про пятый урок. Но Витя прямо страшно испугался. Он так испугался, что от неожиданности дёрнулся и проглотил недожёванную резинку. От резинки там, правда, осталась уже самая капелюшечка. Но всё-таки.
И, проглотив резинку, Витя по-гусиному вытянул шею, замер и даже перестал хлопать глазами. Витя испуганно уставился на учительницу. Испуганно и выжидающе.
Обстоятельства у Вити сложились таким образом, что сегодня он ни в коем случае не имел права опоздать домой. Сразу после четвёртого урока он обязан был предстать перед папой. Хоть тут что!
Сегодня утром папа сказал за завтраком:
– Послушай, Вить, ты не смог бы после школы немножечко помочь мне с «москвичом»?
– Чего ты пристал к ребёнку? – сразу вступилась за Витю мама. – Чем он тебе может помочь с твоим «москвичом»?
– Галка, – вздохнул папа, – ну что ты всегда… У нас свой мужской разговор, и мы как-нибудь разберёмся сами.
Папа вот уже третью неделю готовил к техническому осмотру «москвич». Нужных запасных частей в магазине не продавалось. А наружный подшипник переднего правого колеса сломался, или, как говорят автомобилисты, полетел. И папа никак не мог достать новый подшипник. Без подшипника никуда не уедешь. Да и кроме подшипника дел с «москвичом» хватало. Автомобиль – это не человек, он старится в сто раз быстрее, чем люди. Папа с мамой купили «москвич», когда Вите исполнился всего год. Витя еще совсем молодой и крепкий, а «москвич» уже давно проржавевшая старая развалюха.
– Я, Вить, – сказал папа, -хочу ещё раз съездить в магазин. Авось да появятся подшипники, будь они неладны. Но машину-то я с утра около дома разберу. Чтобы не собирать всё заново, не сворачиваться, посидишь часик, покуда я езжу? Ладно?
– Ясно, посижу! – обрадовался Витя. – Я ещё и ремонтировать тебе буду помогать. Я – сразу после четвёртого урока. Ты жди. Я сразу! Я раз сказал, значит – во!
– Хорошо бы, если во, – с сомнением качнул головой папа, намекая, что Витя никогда не приходит вовремя из школы. – А про пароходы ты не забыл?
– Да я!.. – воскликнул Витя. – Чего уж ты теперь думаешь!
Про пароходы папа вспомнил вот почему. Когда в этом году на Волге открылась навигация, папа купил на работе билеты в цирк. Цирк выступал в соседнем городе, куда нужно было добираться на скоростном теплоходе «ракета». «Ракета» уходила в двенадцать часов. Представление в цирке начиналось в два. Витя в то воскресенье собрался с самого раннего утра. Он и маму извёл, и папу. Не знал, куда себя деть и чем заняться. Решил сбегать к другу Феде Прохорову. Побежал и заигрался там в солдатики. Да ещё, как обычно, спор у них с Федей получился. У них никогда не обходилось без споров – чей солдатик убит, чей не убит. …Ив результате Витя с папой на теплоход опоздали. Они прибежали на пристань, когда «ракета» уже отвалила от стенки. Правда, она была ещё совсем рядом, рукой подать. Казалось даже, что и прыгнуть можно. Но папа, конечно, не разрешил Вите прыгать.
Билеты в цирк папа скомкал и бросил с причала в воду. Специально, наверное, бросил на глазах у Вити. И Витя, хотя и крепился изо всех сил, не выдержал и заревел.
– Ведь на одну минутку всего опоздали, – всхлипывал он. – Даже, может, на полминутки.
– А пароходу всё равно, – сказал папа. – Ему что ты на полминутки опоздал, что на час – он знай себе ходит по расписанию. В жизни, Витенька, есть вещи, где ошибаться нельзя даже на крошечку.
– Так я же не нарочно у Феди засиделся, – шмыгнул носом Витя.
– А ты разве знаешь людей, которые ошибаются нарочно? – удивился папа.