Спаситель

— Это все так, — вздохнул Майк, перебираясь на деревянные ящики поближе к огню. — Но ещё нужно пережить ядерную зиму.

— Люди выживут, хоть и не все, — сказал Вик. — Конечно, мир стал другим, но он и должен меняться.

Это не первая катастрофа на земле, и не последняя. Были когда-то динозавры, потом мамонты, все они вымерли после изменения климата, а после них появился человек и расселился по всей земле, уничтожая при этом другие виды животных, кроме тех, кто был ему полезен.

— Я читал до войны какую-то книгу, в которой было написано, что динозавры тоже были разумны, — сказал Майк. — И вымерли от своей глупости, устроив что-то вроде того, что устроили мы.

— Не думаю, что это было так, — улыбнулся Вик. — Единственное разумное существо, которое когда-либо существовало на земле, это человек.

— Я в последнее время стал сомневаться в нашей разумности, — сказал Майк. — Разумные существа не устраивают такие войны, они вообще не воюют.

— Я не уверен в этом, — сказал Вик. — Многое из того, что мы делаем, в нас заложено.

— Ты опять о боге? — фыркнул Майк. — А как тебе такая версия, глупцы придумали себе глупого бога и наделили его всем тем, чего у них нет, могуществом и умом. Умным людям бог не нужен, они обходятся без него, чтобы объяснить, что происходит с ними и вокруг них.

— Тут есть одна небольшая неувязка, — сказал Вик. — Это не мы придумали бога, это он придумал нас.

— То есть, ты хочешь сказать, что он нас создал.

— Да, он нас создал, точнее, переделал, — сказал Вик. — Он внес изменения в нашу программу, и, благодаря этим изменениям, мы стали теми, кто мы есть…

— Ну, если тебе больше нравится такая версия, то, пожалуйста, — сказал Майк. — Только, похоже, что наш бог не очень умен, если придумал таких глупцов.

— Хорошо, пусть будет так, — сказал Вик, снимая котелок с огня. — Умный бог создал бы умных, а наш бог создал нас. Садись поближе, будем есть.

— Сейчас бы хлеба, — сказал мечтательно Майк. — Вот тогда бы ужин удался.

— Хлеб пекут в селах, — сказал Вик. — Если мы с тобой дойдем до какой-нибудь деревни, и нас сразу не убьют, то обещаю, что хлеб у нас будет. Селяне любят торговаться, а за оружие они многое готовы продать.

— Я свое оружие не отдам, — покачал головой Майк. — Оно за мной числится, я за него расписывался. Когда вернусь в свой город, мне придется его сдать.

— Почему? — удивился Вик. — У вас, что не разрешено оружие?

— Конечно, — фыркнул Майк. — В городе есть милиция, есть солдаты, которые охраняют въезд в город. У них оружие есть, а простым горожанам оно ни к чему.

— А с едой как? — спросил Вик.

— Пайки, — ответил Майк. — Все, кто живет в городе, их получают. Не могу сказать, что они очень большие, но хватает, чтобы не умереть с голода. Тем, кто работает и солдатам, дают еды больше, остальным меньше…

— У вас, что, и люди работают?

— Конечно, работают, — улыбнулся Майк. — Есть электростанция, есть завод, который плавит металл, кроме того, есть заводы, которые делают оружие, танки, бронетранспортеры. Есть фабрики, которые шьют одежду, когда удается приобрести ткань.

— Что-то с трудом верится в то, что где-то есть другая жизнь, — сказал Вик. — Что есть места, где люди не отбирают все друг у друга, а что-то делают сами.

— Если доберемся живыми до города, ты все сам увидишь, — сказал Майк. — У нас, конечно, тоже не все хорошо, но многое из того, что было до войны, осталось. Есть библиотеки, работают школы, есть университет и несколько институтов, они тоже работают, готовят специалистов для работы на предприятиях.

— Конечно, хотелось бы и мне доучиться, — сказал Вик. — Пожить немного по-человечески, спать на чистых простынях и не беспокоиться о еде.

— Все это будет, если доберемся до моего города, — сказал Майк, доедая суп. — Только дорога не близкая.

— Расскажи, как ты оказался здесь? — попросил Вик.

— Я же сказал, я воевал, — вздохнул Майк. — Потом, когда военные действия закончились, нас погрузили в вагоны и повезли домой. А вот на одной из станций, в сотне километров отсюда, когда поезд заправлялся водой и горючим, я решил сойти, и до сих пор не знаю, почему я это сделал. Может быть, решил своими глазами увидеть то, о чем рассказывали кое-кто из ребят, а может, по какой-то другой причине? Ответа я не знаю…

— Вот видишь, насколько непредсказуема твоя разумность, — сказал Вик, доставая бутылку водки и разливая её по стаканчикам. — Как и разумность всего человечества…

— Я не буду пить, — сказал Майк. — С тобой очень легко алкоголиком стать, а мне этого не нужно.

— Нужно, — улыбнулся Вик. — Мой дед рассказывал мне, что он волею случая оказался в Чернобыле в первые дни после катастрофы. Он тогда служил, как и ты, и вот их часть отправили в Припять для того, чтобы они эвакуировали тех, кто не успел сам оттуда уехать, а также для того, чтобы охранять покинутые города и села от мародеров.

Им никто ничего не рассказал о том, что там все радиоактивно, о том, как радиация действует на организм, не дали ни противогазов, ни защитных костюмов. В общем, они оказались примерно в том же положении, что и мы с тобой сейчас. Они эвакуировали людей и животных, стояли в дозорах, а все остальное время отдыхали, пользуясь тем, что начальство было благодушно. Каждый мог выбрать себе свой вид отдыха, потому что они были одни в покинутом городе.

Те, кто любил выпить, пользуясь тем, что в магазинах осталась водка, пили, а спортсмены играли в футбол на школьном поле.

Через неделю их вернули обратно в свою часть.

Когда автобус остановили в десятке километров от Киева люди в защитных костюмах и с автоматами, заставили всех мыться спецсредствами, и сожгли их форму, они вдруг поняли, что все было совсем не так хорошо, как им представлялось. И что это был совсем не отпуск…

Потом их всех отправили в госпиталь, и они один за другим начали болеть и умирать. Умерли не все, а только те, кто играл на футбольном поле, дыша радиоактивной пылью. А все, кто пил водку, к ним и принадлежал мой дед, прожили почти весь положенный срок их жизни.

— Так вот, если хочешь жить долго, пей, — сказал Вик. — Я свято выполняю совет деда, попал в зараженное радиацией место, — пей водку.

— Уговорил, — усмехнулся Майк. — То, что ты сейчас мне рассказал, очередная байка?

— Нет, это, как раз, правда, — ответил Вик. — Зачем деду было меня обманывать? К тому же я видел кое-какие документы о Чернобыле, там, конечно, ничего не написано о пользе пьянства, но между строк это можно было прочитать.

Дед много интересного и поучительного рассказывал о Чернобыле, поэтому я не очень испугался, когда упали первые атомные бомбы.

— Там все было по-другому, — сказал Майк. — Вряд ли взрыв реактора атомной электростанции можно сравнивать с взрывом ядерной бомбы.

— Никто и не сравнивает, но последствия очень похожи, — сказал Вик. — Дед говорил, что много людей погибло после Чернобыля, но было и те, кто выжили. Некоторые из них вернулись обратно на зараженную территорию и прожили там, несмотря на высокий радиационный фон, достаточно долго.

Поэтому я думаю, что и после этой войны выживет достаточно людей, чтобы род человеческий не исчез. То, что случилась, это ужасно, но это не наш выбор, нас просто не повезло жить в это время.

— Да уж, — вздохнул Майк. — Кому-то не повезло больше, кому-то меньше, но все мы оказались в дерьме.

— Это точно, — согласился Вик. — Ещё по одной?

— Наливай, — вздохнул Майк.

— Что ж, выпьем за тех, кому не повезло остаться в живых, — сказал Вик.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Майк.

— Только то, что для мертвых уже все закончилось, — сказал Вик. — А для всех остальных самое неприятное только начинается.

Они стали устраиваться на ночлег.

— Вик? — спросил Майк. — А какую дозу ты уже получил?

— Я не знаю, здесь ни у кого нет дозиметров, но думаю, что вполне приличную, и добавляю понемногу каждый день, — сказал Вик. — У меня есть только надежда на то, что мне помогает водка, я пью её каждый день, хотя бы понемногу. Меня от неё воротит, но я понимаю, что это единственное лекарство, которое мне сейчас доступно. Если ты не будешь пить здесь каждый день, ты умрешь, а если будешь пить, то, может быть, и выживешь, так говорил мой дед…