Страница 19 из 40
Наконец запись, датированная двадцать четвертым октября, на тему смерти Модрова: «Ну и дела! Представь себе, этот чопорный пруссак неожиданно дал дуба. Но торжественный и красивый обряд морских похорон нас минул, потому что польский лекарь что-то заподозрил и велел положить тело покойного в морозильную камеру. А поскольку мне пришлось запустить в работу эту камеру, то выходит, что первый раз в жизни я исполнял роль могильщика. Прекрасная Джейн показала высший класс, вела себя достойно, страдала естественно, без перебора. Если польский врач прав и вскрытие покажет, что Модров был отравлен, представь себе, что я пересекаю Атлантику вместе с убийцей. Интересно, кому могла быть выгодна смерть Модрова? На борту «Звезды морей» собралось довольно-таки неприятное общество, от этих людей можно всего ожидать».
На следующий день Пол написал: «У нас труп в холодильнике, а на борту все как обычно. Вдова тактично страдает в одиночестве. Поскольку ничего определенного не было сказано, складывается впечатление, что все приняли удобную версию — Модров умер естественной смертью. Я собрался поразмышлять на эту тему вместе с Питером, но он как раз отправился на вахту».
Двадцать шестое октября, день смерти Пола: «Кок угостил меня замечательными гренками с мозгами. Скука ужасная. Через два-три дня у меня закончится запас детективов, придется их перечитывать. Что касается смерти Модрова, то мне пришла в голову совершенно фантастическая гипотеза. Увы, я даже не смогу ее подробно описать, так как почти не разбираюсь в медицине. Может, Питер более грамотен в той материи, или польский врач будет доступен. Если ничего не выйдет, в Кадисе зароюсь в библиотеке. Вообще-то, я вернусь в Штаты самолетом, так что это письмо привезу с собой в кармане...».
На этом записи закончились. Последнюю сторону Коллингс прочитал дважды, а потом переписал ее в свой блокнот. Никакой подсказки для себя он не нашел. Подтвердилась только гипотеза о том, что Пол перед гибелью проводил какие-то изыскания в деле смерти Модрова и не успел поговорить об этом с приятелем. Убийца, похоже, ориентировался в том, что ему угрожает раскрытие, и хладнокровно вынес Полу смертный приговор. Не то чтобы Коллингс струсил, но он подумал, что должен быть крайне осторожным, чтобы не разделить судьбы приятеля. Пока он не чувствовал никакой угрозы, ведь он еще не знал ничего такого, что могло направить его на след убийцы. Разве что Финсбери был возможным убийцей. То, что рассказал Фрэнк, укладывается в канву одной из версий.
Коллингс вернул папку на место, просмотрел бегло ящики ночного столика, открыл платяной шкаф и взглянул на одежду Пола. Придя к заключению, что больше в этой каюте делать нечего, он старательно замкнул дверь, положил ключ в карман и решил оставить его у себя, не отдавать Селиму. Затем он постучал в дверь старшего помощника и услышал тонкий голос Финсбери:
— Кто там?
— Коллингс.
Раздались щелчки ключа, дверь приоткрылась, и в ней показалась круглая голова с маленьким, похожим на картофелину, носом.
— Я не ожидал твоего визита, на мне только пижама.
— Мне это не помешает.
Дурик распахнул дверь и впустил Коллингса внутрь.
— Могу я спросить, что склонило тебя к посещению моей обители? — спросил он ироническим тоном, стараясь скрыть свое замешательство.
— Я ищу убийцу Пола.
— Ты не туда попал, здесь его нет.
— Ты уверен в этом?
— Не наглей, ты у меня в гостях.
— Кто-то убил Пола, и я не вижу повода, чтобы подозревать тебя меньше остальных.
— Хочешь отомстить за него.
— Громко сказано. Я хочу лишь найти убийцу и отдать его в руки правосудия.
— Как патетично! Ты прямо пастор.
— Или полицейский.
— В таком случае, господин инспектор, вы можете пояснить, какую я имел причину для убийства Пола Риза?
— Может, он узнал слишком много о... например, о бриллиантах.
— Что тебе известно на эту тему?
— Полагаю, пока слишком мало для того, чтобы имело смысл стрелять в меня. Знаю, что тебе удалось провести полицию в Нью-Йорке.
— Снюхался с копами? [10]
— Давно уже. Ты забываешь, что мой отец был шерифом.
— Если бы у полиции были хоть какие-то доказательства, они бы не выпустили меня из своих рук. А кроме того, никто в своем уме не повезет бриллианты через Атлантику в этом направлении.
— Ну значит, везешь что-то другое.
— Ты думаешь, что твоя наглость сойдет тебе с рук? Я тебе сказал, что здесь нет убийцы Пола. Теперь убирайся.
Коллингс медленно поднялся.
— А то что? Здесь не Вьетнам, не забывайте, мистер Финсбери.
— Но это моя каюта. Сейчас возьму тебя за шкирку и выброшу отсюда.
— Да, ты способен на многое. Можешь даже послать человека под сломанную стрелу и потом показать под присягой, что тот действовал вопреки твоим приказам.
— Ты, паршивый легаш, смотри, чтобы случайно не выпасть за борт.
— Хорошо, буду стеречься, но думаю, что перед этим сумею тебя застрелить.
Дурик попятился, его трясло от возбуждения. Он был взбешен, но и испуган, однако глаза его вспыхнули опасным блеском.
— Ты мне еще ответишь за эти угрозы, — кричал он тоненьким голосом. — Я тебя сгною. Можешь искать эту контрабанду, пока не усрешься, пароход большой, будет тебе чем заняться, может, и найдешь убийцу Пола, но скорее всего, ты встретишься с самим Полом лично.
— Если ты спрятал что-нибудь, то наверняка так по-идиотски, что я найду это без всякого труда. А если кто-нибудь встанет на моем пути, то я его пристрелю.
Дурик двинулся вперед и засипел севшим голосом:
— Убирайся отсюда, не то...
Коллингс спокойно вышел за дверь, притворил ее тихо, без стука и прошел через кают-компанию на палубу подышать свежим воздухом. Правильно ли я сделал, что вывел Дурика из равновесия? — размышлял он. Бросил ему вызов в вопросе контрабанды? Удостоверился, что он не очень-то уверен в себе, это хорошо. Может, даст себя спровоцировать и сделает какую-нибудь глупость. В свою очередь, разумней будет носить с собой пистолет.
Он спустился внутренним трапом на палубу ниже, где располагался камбуз и помещения команды. В столовой играли в шашки матросы из первой вахты.
— А где Джим? — спросил он.
— У вашей вахты сегодня постирушки. Позвать его?
— Нет, не надо. Ничего срочного. Поговорю-ка я пока с коком. А у вас что нового?
— Скучища. Дурик всю вахту хвастался своей храбростью во Вьетнаме, невозможно было его остановить. Тут Бобу пришла в голову блестящая мысль: мы стали притворяться, что нас прохватил понос, и бегали по очереди в гальюн, чтобы отдохнуть от его болтовни.
— Сочувствую. Недавно имел с ним тяжелый разговор, так он меня чуть не побил.
— Будьте осторожны. Он говорил еще, что вы задираете нос, суетесь, куда не следует, и что это может кончиться тем, что выпадете за борт посредине Атлантики.
— Что, он меня выбросит?
— Этого не говорил, но дал понять, что тот, кто застрелил мистера Риза, не будет церемониться, когда поймет, что кто-то топчется по его следам.
— Что ж, логично, но откуда он знает, что убийца захочет выбросить меня за борт? Проще подстрелить из-за угла.
— Ну, вы знаете, он как начнет болтать...
— Интересно, он мне недавно сказал то же самое, но обещал сделать это собственноручно.
— Мистер Коллингс, это не шутки.
— Ему не удастся запугать меня... А Риз часто заходил к вам?
— Да. Он говорил, что у нас веселей, чем в том чокнутом обществе наверху. Порой играли в шашки, но чаще он посиживал у кока. Знаете, он любил поесть.
— Не говорил ли он чего-нибудь такого, что казалось вам странным? Может, что-то на тему смерти Модрова или о контрабанде?
— Нет, ничего такого. Мы хотели бы вам помочь, все тут задумывались над этим, но... Он был как всегда, шутил, играл в шашки или в бильярд, потом шел на камбуз и заглядывал в кастрюли.
— Может, рядом с кастрюлями он был поразговорчивей. Пойду, поговорю с Томом.
10
Коп — мент (презрительная кличка полицейских в США).