Реми (ЛП)

— Не на что смотреть, — она, кажется, не в восторге от этой идеи, но, в конце концов, все равно поднимает колено. Я охватываю его одной рукой и расстегиваю липучки, мгновенно замечая шрам на ее коленной чашечке.

Я держу ее колено в своей руке, поглаживая большим пальцем, замечая ее худенькие мускулистые бедра, и напряженность в ее четырёхглавой мышце. Она сильная и стройная, но гибкая, как гепард. Я хочу ее. Не желая прекращать касаться ее, я изучаю ее шрам на коже, а она прикусывает губу и делает выдох.

— Все еще болит? — мягко спрашиваю я.

Она кивает и объясняет, что это двойная травма. Сначала у нее оборвалась ПКС (передняя крестообразная связка колена) шесть лет назад, а затем снова два года назад.

— Больно от того, что не можешь соревноваться? — спрашиваю я.

Выражение ее лица смягчается, когда она удерживает мой взгляд и что-то невидимое тянет меня к ней, как раз тогда, когда я наблюдаю, что она немного наклоняется ко мне.

— Да, так и есть. Ты понимаешь, не так ли?

Медленно я опускаю ее ногу и вместо того, чтобы кивнуть, поглаживаю пальцем ее колено так, чтобы она знала, что я понимаю. Больше, чем она думает. Мы оба наблюдаем за тем, как я ласкаю ее и, Боже, это ощущается так правильно, что мне хочется переместить свой палец выше на внутреннюю сторону ее бедра и под юбку, так что прежде, чем я последую своему импульсу, я отстраняюсь, и протягиваю свою свободную руку, хрипло произнося:

— Займись этой.

Проверяя границы, скольжу рукой на сиденье позади нее, когда она берет мою руку и начинает с ней работать. Мои ноздри подергиваются от нашей близости; она не вырывается. Она пахнет... мылом и каким-то ягодным шампунем, а также собственным женским ароматом, сладким и теплым. Она прощупывает и ищет, а я открываю глаза и наблюдаю за ее лицом, мягким, но, тем не менее, сконцентрированным. Мое сердце бьется быстрее.

Она движется к моему запястью, переворачивает и прощупывает предплечье, и когда закрывает глаза с видом полного сосредоточения и удовольствия, мне хочется стонать, дразнить и смеяться над ней одновременно. Она выглядит молодой и невинной, а мои инстинкты охотника-добытчика набирают полную силу. Я уже охотился на нее и теперь я хочу заполучить ее... Решаю прикоснуться к ней. Дразнить ее. Хочу заставить ее улыбнуться. Черт, я хочу увидеть, как она улыбается мне.

Я охватываю ее за затылок и склоняюсь к ней.

— Посмотри на меня.

Она открывает эти золотые глаза, опускает мою руку и изумленно улыбается. Черт бы меня побрал, но она начинает возбуждаться со мной и каждый дюйм моего тела это знает.

— Что? — спрашивает она.

— Ничего, — улыбаюсь, но я распаленный, возбужденный и одновременно в восторге. — Я впечатлён. Ты такая скрупулезная, Брук.

Она улыбается почти невинно.

— Да, я такая. Подожди, я еще доберусь до твоих плеч и спины. Возможно, мне даже придется взобраться на тебя.

Она меня забавляет. Так, что я прощупываю ее бицепсы своими пальцами. Затем ее трицепсы и произношу: «Х-м-м», и когда я перемещаю ее руку на мой бицепс, ее глаза вспыхивают. Я люблю это. Знаю, что ей нравится то, насколько большим и твердым он является, но она притворяется, будто это не так и отвечает: «Х-м-м».

Мы смеемся. Мы смеемся, когда она, кажется, осознает, что Пит и остальные затихают и смотрят на нас.

Она вытаскивает что-то из своей сумки, а я свирепо смотрю на Пита, молча говоря ему: «Отвернись, придурок!»

Она откашливается и кладет на колени iPod с наушниками. Любопытствуя, я хватаю ее iPod, подключаю свои наушники и начинаю просматривать ее музыку, взамен вручая ей свой. У нее масса недавних песен и несколько более ранних, что я узнаю. Она снимает наушники и отбирает назад свой iPod, возвращая мне мой.

— Кто может расслабиться под такую музыку? — возражает она.

— А кому нужно расслабление? — поддразниваю я.

— Мне.

Я отдаю назад ей свой iPod.

— Есть у меня парочка легких песен как раз для тебя. Послушай мои, а я послушаю твои.

Просматриваю свой iPod, точно знаю, какую песню ищу. Обычно я ее не включаю, но, когда она включается в плейлисте, я вслушиваюсь в каждое чертово слово, и сейчас потребность включить ее с каждой секундой становится все более интенсивной.

Песня, которую я слушаю из ее плейлиста дерзкая, но в основном я наблюдаю за ней, как она слушает песню, что я выбрал для нее.

Она склоняет голову, чтобы скрыть свой профиль волосами. Ее рука дрожит на iPod.

Я не выдерживаю и наклоняюсь вперед, чтобы поймать ее выражение. Я продолжаю слушать песню, которую она мне включила. О то, что она не будет писать для меня любовную песню. Это ничего. Ведь, на самом деле, она уже выбрала такую для меня.

Мои губы дергаются и у меня вырывается смешок, но она наклоняет голову вперед, слушая остальную часть песни.

Моя улыбка исчезает, тело напрягается. Черт, я хочу ее. Хочу, чтобы она поняла это. Хочу, чтобы она поняла меня.

Она тихо слушает «Iris» в исполнении Goo Goo Dolls, затем медленно снимает наушники и возвращает мне iPod.

— Не думала, что у тебя там есть медленные композиции, — бормочет она, не отрываясь от iPod, возвращая его.

Понизив голос так, чтобы слышала только она, говорю:

— У меня двенадцать тысяч песен, здесь есть все.

— Быть не может! — на автомате отвечает она, затем проверяет мой iPod и убеждается, что это правда. Боже, она восхитительна.

— Тебе понравилось? — тихо спрашиваю ее.

Она кивает.

Ее щеки краснеют, и требуется вся моя сила, чтобы не поцеловать ее. Вместо этого, я ищу другую песню на своем плеере и передаю его ей, включая «Love Bites», надеясь на то, чтобы она поняла, как сильно я ее хочу.

НАСТОЯЩЕЕ

СИЭТЛ

— Ехать в кабриолете, когда ты застрял в пробке, совсем не весело, — задумчиво бормочет Пит пока, из-за пробки, мы сидим в машине, как манекены в витрине.

Люди, сидящие в машинах вокруг нас, пялятся.

— Ты разбил парочку сердец, просто сидя здесь, Рем, — хихикает Райли с заднего сидения, и указывает пальцем на машину, полную студенток.

Они начинают визжать, когда я смотрю в их сторону, и мои парни ржут.

Поворачиваясь прямо перед собой, сжимаю руку в кулак и надеваю обратно свое кольцо, затем рассматриваю костяшки пальцев. Я, как никогда, готов к сезону. Брук уже упаковывает вещи Рейсера. Похоже, весь багаж самолета будет заполнен детскими вещами, колясками и всем тем, чем оккупировал нас Рейсер с тех пор, как родился. Мне чертовски сильно хочется, чтобы на одну ночь Брук была только моей, чтобы ей не нужно было выбираться из моих объятий и спешить к нему.

— Номер «Люкс» в отеле готов? — спрашиваю Пита, когда пробка, наконец, начинает продвигаться.

— Да.

— Мой iPod?

— Да. Взял его этим утром, и наушники.

— Все точно, как договаривались?

— Все, — говорит Пит.

Я смотрю на него с вызовом, но он жмет на газ, направляя машину вперед, и оставляя меня в раздумьях над словом «все».

Не могу дождаться, чтобы обнять ее.

Не могу. Чертовски. Ждать. Чтобы снова женится на ней.

В первый раз, когда я женился на ней, это происходило в городской администрации, а сейчас мы будем в настоящей церкви.

Я хотел предложить ей выйти за меня замуж, под песню, после финала сезона, но Рейсер решил появиться раньше, и в конечном итоге, я сделал предложение Брук в начале родов, в моих руках, тяжело дышащей от боли. «Песня должна была стать предложением тебе выйти за меня замуж, но тебе придется довольствоваться предложением в моем исполнении», прошептал я тогда, пристально смотря ей в глаза. «Ум. Тело. Душа. Все это для меня – ты. Ты – вся моя... Выходи за меня, Брук Дюма.»

«ДА!», — кричала она в ответ, смеясь и плача. «Да, да, да», повторяла она, и я так чертовски рад, что она продолжала говорить «да», потому что мне было недостаточно это слышать. Я хотел выиграть для нее чемпионат. Я хотел чувствовать себя достойным нее. Прямо тогда и там, одним единственным словом, она заставила меня почувствовать себя достойным.