Реми (ЛП)

Пит закидывает одну мою руку себе на плечи, Райли подходит, чтобы подхватить меня под другую. Ноги волочатся, я горю от стыда и унижения от невозможности освободиться и выпрямиться самостоятельно. Я. Я дрался, как сумасшедший, чтобы показать ей, как я силен, и что ей не найти защитника лучше меня. Теперь же я жалкая масса мышц и костей, повисшая на парнях, но остатки адреналина, смешавшиеся с паникой внутри меня, вынуждают меня заговорить.

— Не позволяйте ей увидеть.

— Мы не дадим, Рем.

Я пытаюсь поднять голову, чтобы удостовериться, что она смотрит на что-то другое, не на меня, но я не могу пошевелиться. У меня уходит такое количество энергии, которое в обычном состоянии позволило бы мне сдвинуть гору, чтобы договорить то, что нужно.

— Просто не давайте ей увидеть.

— Да, чувак, мы поняли, — уверяет меня Пит.

Они затаскивают меня в комнату и начинают обсуждать, что я могу задохнуться, запутавшись в одежде, поэтому раздевают и укладывают на кровать. Мой разум уже мучает меня. Если она видела, она уйдет. Она свалит к черту. Она моя, но мне ее не заполучить. Она только моя, и я даже не могу ей сказать об этом, я не могу получить то, чего хочу, я не могу ничего, кроме как лежать здесь, стараясь оставаться в сознании, чтобы, если она решит уйти, я мог остановить ее.

— Вот так, великан.

— Не позволяйте ей видеть, — рычу я.

Пит кряхтит, как и Райли, пока они пытаются уложить меня на кровати.

— Она в порядке, она ничего не увидит, Рем. Держись, мы найдем кого-нибудь, кто придет и поможет тебе почувствовать себя лучше, — говорит мне Райли.

Я прикрываю лицо рукой и знаю, что это невозможно. Мне никогда не станет лучше.

Брук видела меня. Я видел её лицо всего на мгновение. Я видел ее широко распахнутые, испуганные глаза, черт.

Я слышу как дверь за ними тихонько закрывается, когда темнота накрывает меня. Это знакомое место, в котором я был тысячи раз. Иногда я добровольно погружаюсь сюда, но сегодня я чувствовал зуд во всех местах, которые Брук Дюма освещала своей улыбкой, и все, о чем я могу думать, это то, как выкарабкаться отсюда и не позволить ей покинуть меня.

♥ ♥ ♥

Я ПРОСЫПАЮСЬ от звука хлопков в ладоши. Простыни сбоку шевелятся, и я не понимаю этого, потому что уверен, что лежу неподвижно.

— Отрывайте свои ленивые задницы от койки, ребята, и давайте постараемся поработать в зале, — говорит Райли с порога.

Спортзал, говорю я себе, несмотря на то, что сегодня один из тех дней, когда мне на все насрать. По ощущениям, мое тело не гибче здания, но я все же прилагаю усилия, чтобы приподняться на руках...

И тут же замираю, краем глаза замечая Брук, лежащую рядом.

Она вскакивает и садится, когда видит меня, и вся путаница в моей голове проясняется в ту чертову секунду, когда я вижу ее.

Она сидит на моей постели, словно мечта. Нет. Больше, чем мечта. Она чертовски нереальна. Прекрасна настолько, что у меня сводит живот, сжимаются яйца, перехватывает в груди. Ее темные волосы в беспорядке лежат на плечах, губы розовые, веки тяжелые и сонные. Она часто дышит, будто в режиме «бей или беги» от одного только взгляда на меня, и на ней надета футболка из «Диснейленда», которая выглядит настолько чертовски старой, будто кричит, умоляя меня разорвать ее. Лучи солнца касаются ее кожи, освещая три веснушки на виске, которых я раньше не замечал, и если бы я не был так накачан успокоительным, я бы провел по ним пальцами, пока мои губы покрывали бы ее всю.

Борясь с самим собой, я наблюдаю за тем, как она делает глубокий вдох и поднимается с постели, будто стараясь поскорее выбежать отсюда. Мое сердце бьется в диком, отчаянном темпе, пока я смотрю, как она пересекает комнату и закрывает дверь позади себя. Черт.

Когда я встаю, чтобы последовать за ней, волна тошноты накрывает меня, и со стоном я падаю обратно на кровать. Следом меня ударяет волна отчаяния, и я перекатываюсь на живот. Я растягиваюсь на кровати и сжимаю ладони в кулаки, как делаю всегда, когда не могу определиться с тем, что чувствую. Мои мускулы будто вылиты из свинца, и я с трудом могу пошевелиться, передвигаясь с того места, куда упал. Чертово успокоительное, которое дал мне Пит, предназначено для гребаного носорога, и я все еще не могу расслабить мышцы рук. Хочу запустить их в ее волосы, прикоснуться к губам, обхватить ее сочную, маленькую попку.

Я вновь стону. Я обнажен. Тверд, как мрамор. У меня даже нет сил подрочить, и мои яйца болят, словно проклятые.

Некоторое время спустя заходит Пит.

— Как у тебя дела, Рем?

— Почему Брук была в моей чертовой койке? — требовательно спрашиваю я, уткнувшись в изгиб руки.

— Он разговаривает, — Пит тихонько смеется надо мной. — Значит с нашим мальчиком все хорошо.

— Где она сейчас? — ворчу я, поворачивая голову и сердито уставившись на него.

— Я разрешил ей взять выходной и немного расслабиться.

— Ты позволил ей видеть меня таким, козел, — ворчу я, хлопнув его по плечу так сильно, насколько мне позволяет нынешнее состояние, чего, все-таки, хватает, чтобы он отлетел в сторону.

— Ай! Осторожнее, ты все еще ты, знаешь ли! И весь чертов город видел тебя таким, — он вздыхает, смотря в окно. — Она подписала контракт, чувак. Она не уйдет, не важно, видела она тебя таким или нет, — он оборачивается, хмуро взглянув на меня. — Слушай, я обещаю, что не позволю ей уйти до конца срока, и вы сможете разобраться с тем, что бы у вас не происходило.

Мысль об ее уходе наполняет меня тревогой.

— Что она видела прошлой ночью? — я приподнимаюсь, опираясь на руки.

— Она видела тебя в твоем знаменитом режиме Разрушителя.

Боже, я ненавижу себя. Со стоном, я прячу лицо в подушку.

— Мы наняли нескольких девчонок для тебя прошлой ночью, Рем, — говорит мне Пит, будто мне есть до этого дело.

Кряхтя, я перекатываюсь на спину, скрещиваю руки на лице, прикрывая глаза. Мне мешает солнце. Мне мешает Пит. Мне мешает моя чертова жизнь.

— Но Брук не пропустила проституток внутрь, — добавляет Пит.

Моему усыпленному успокоительным мозгу требуется целая чертова минута, чтобы понять, что он мне говорит. После чего мне требуется еще минута, чтобы удержать себя от погони за ней.

— Объясни, — отчетливо говорю я.

— Да ладно. Ты ей нравишься, Тейт. Она разозлилась вчера на то, что я усыпил тебя, и стала такой защитницей.

Мысль о Брук, защищающей меня, еще сильнее заставляет меня хотеть защитить ее, и чертовски разжигает желание обладать ей. Но это ведь должно что-то значить. Это должно быть достаточным для нее, чтобы, когда она узнала, что я не... в порядке... она бы все еще оставалась со мной.

— Ладно, Рем, поправляйся. Напиши, если я понадоблюсь. Пойду, повешу значок «НЕ БЕСПОКОИТЬ, ВНУТРИ УЖЕ ОБЕСПОКОЕННЫЙ МУЖИК» на дверь.

— Спасибо, — бормочу я, перекатываясь на живот.

Не хочу есть.

Не хочу двигаться.

Не хочу, блин, жить.

И тут я замечаю, что подушка пахнет ею. Я обнюхиваю аромат Брук Дюма с ткани, и мой член встает в возбуждении, так что я меняю свою подушку на ее, и засыпаю.

♥ ♥ ♥

ЧАСЫ СПУСТЯ, я слышу движение за дверью. «Брук!» кричит мой мозг. Мой член уже весь во внимании. Я опять стону от отчаяния.

Я заставляю себя принять душ, и вернуться в постель. Солнце зашло за горизонт, но я не могу уснуть. Надев наушники, я включаю случайное воспроизведение на плеере. Песня за песней звучит в моих ушах, но я не слушаю. Мне нет до них никакого дела.

Ровно два часа я лежу в постели, проигрывая в голове ее образ в той футболке из «Диснейленда». Она была в моей постели, будто здесь ей и место, словно частично она уже принадлежит мне.

Еще час я размышляю о Скорпионе и о том, что не могу позволить себе валяться здесь, как лузеру. Я ведь не позволю ему снова забрать у меня то, что мне принадлежит? Он спровоцировал меня, добившись того, чтобы я больше никогда не смогу боксировать, но теперь я на его территории, и я помечаю ее, как свою собственную, каждый сезон. По очкам я лидирую, как обычно, но не могу позволить себе пропустить больше пары боев, несмотря на то, что бои — последнее, чего я сейчас хочу.