Дары звезд

Поттеры… Сириус прямо физически ощутил, как он наполняется радостью — Джим жив! Жив, и сейчас тоже идет завтракать, чтобы отправиться в Хогвартс. А если есть Джим, то Сириусу уже ничего не страшно. Надо только сохранить жизнь друга. И если для этого необходимо воссоединиться с семьей — что ж, среди них есть вполне милые экземпляры.

На прошлое Рождество Меди подарила ему брюки и тонкий блейзер, мотивируя свой подарок тем, что желание взбесить мать — не повод одеваться как попало. Но подарок Сириус так и не примерил. Но раз уж количество лояльных ему Блэков действительно важно, то можно и потерпеть.

— Кричер, и принеси мне каталоги с мужской одеждой.

— Господин желает обновить гардероб? Кричер может пригласить портного, если вы желаете.

— Нет, я желаю только каталоги.

Пока Сириус разбирал свои волосы, всерьез подумывая о магловской моде на короткие стрижки, Кричер действительно притащил целую стопку. Сириусу потребовалось минут пятнадцать, чтобы выбрать себе новую одежду — не девчонка же, чтобы долго над ней размышлять. А потом он бодро поскакал по лестнице вниз, только к первому этажу он все же сбавил обороты и пошел медленно и с достоинством. Умением быть истинным аристократом — холодным и высокомерным — Сириус владел в совершенстве. Джима, помнится, это бесило. Он не любил, когда его друг надевал маску наследника Блэка. Джим вообще терпел лишь одну маску — ту, которую Сириус носил в школе. Внезапно Сириус задумался — а ведь так мало людей, на самом то деле, знали его настоящего в школе. Он не прятал эмоции и свои желания лишь наедине с Джимом и Ремусом, да еще в этом доме. Но матери было наплевать на то, какой ее сын на самом деле.

Все уже были за столом, но часы над камином показывали без минуты восемь, поэтому Сириус не опоздал. Отец, как всегда, сидел во главе. Справа от него пустовало место для Сириуса — наследника как самого Ориона, так и вообще рода Блэк. Напротив него сидела мать, а рядом — Регулус. Все огромное пространство стола вмещало около тридцати человек, но собирались за этим столом лишь они. Иногда в гости приходил Сигнус или Альфард, да, бывало, забегала Друэлла. А в остальное время дом редко принимал гостей. Вальбурга считалась самой влиятельной из замужних дам. И она больше всех не любила устраивать приемы. Ее вполне устраивал этот закрытый дом и то, что светской жизнью семьи занималась Друэлла.

— Доброе утро, отец, матушка, Рег.

— Ты не опоздал, — сухо констатировала Вальбурга. — И даже выглядишь прилично.

— Решил сменить стиль. Думаешь, мне не идет и стоит переодеться? — не удержался Сириус. — А то Джим переслал мне забавную майку…

— Прекрати это. Так ты портишь все хорошее впечатление, что создал своим появлением.

— Есть пределы и моей послушности.

— Это вообще не про тебя. С самого детства — сплошные проблемы.

— Хватит! — весомо сказал отец, а после продолжил уже мягче. — Не стоит постоянно пилить нашего сына. Он и так уже настолько закалился, что ничем не перепилишь. А ты, Сириус… надеюсь, что взялся за ум и будешь приносить матери меньше расстройств.

— Я постараюсь, папа.

Сириус не делал щенячьи глазки, чем часто грешил Регулус, он никогда не старался понравиться или заслужить расположение строгих родителей. Ему даже было неприятно подобное заискивание Рега. Он с самого раннего детства был собой — в той мере, в какой ему это было комфортно. Вот только имел привычку раздражать мать. Совсем по-детски мстил той за некоторые безрадостные моменты своего прошлого.

Когда Сириусу было лет четырнадцать, он крупно поругался с ней, и в ссоре перешел рамки дозволенного, отчего получил нагоняй уже от деда. Тогда он ушел думать о своей трагической судьбе в малую библиотеку — ту, где на полках стояли летописи семьи Блэк. Он сидел на полу, прислонившись к самому дальнему шкафу. В нем лежали свитки с легендами о роде Блэк. И хотя он и не ревел, чем вообще-то часто грешили Цисси и Касси, настроение у него было настолько поганое, что хотелось выть. И к нему пришел Альфард. Он сел на пол рядом с племянником и начал рассказывать.

— Наша мать была по-настоящему странной женщиной. Француженка, из жутко родовитой семьи, чопорная, правильная и невероятно красивая. Отец не любил ее — это редкость среди Блэков-мужчин, мы почти всегда женимся по любви. Но у них было аж двое детей — это я и Вальбурга. Чтобы ты понял всю глубину странности моей матери, то скажу всего одно: это она привезла традицию прибивать на стену головы умерших домовиков. Она воспитывала нас в строгости. Такой, какая не знакома и вам с Регом. Но мне было лет шесть, когда я переехал в Блэк-мэнор, потому что твоя бабушка попросила. Лу была ранимым ребенком, и с самого детства являлась моей любимой кузиной. Я был ее другом и защитником. Мне, можно сказать, повезло. Я рос среди Блэков, в шуме, в свободе… но твоя мать выросла в Лондонском доме и выросла именно такой, какой ее хотела видеть мать. Идеальной. Разумеется, с легкой погрешностью на шило в заднице у всех Блэков. Она действительно считает, что это вы обижаете ее своими поступками. Это ее мировоззрение и его не удалось исправить даже Ориону, так что и ты не пытайся. Просто прими ее такой, какая она есть. Это уже не исправишь.

На четырнадцатилетнего Сириуса этот монолог не оказал почти никакого действия. Все Блэки вполне горды своим эгоизмом и думают лишь о тех «других», которые им симпатичны. Вальбурга же слишком часто выводила сына из себя — она нарушала его внешнюю невосприимчивость к тяготам жизни. Спустя годы Сириус понял, что в этом он пытался подражать Джеймсу. Но Джеймс, по своей природе добрый и не злопамятный, жил с этим легко и над своими ошибками насмехался так же искренне, как и над ошибками других… А Сириус так не мог. Зато он мог понять и принять. Он это понял, когда они с Ремусом разоряли запас огневиски, пытаясь то ли забыть прошлое, то ли найти друг в друге Джеймса. Ничто не забыто, и на Джеймса ни один из них не похож, но зато именно тогда были досконально изучены обиды и подозрения… жаль, что это произошло слишком поздно.

От мыслей его оторвал вопрос отца:

— Ты и в этом году будешь доводить брата и его друзей? — строго поинтересовался Орион.

Он прекрасно знал, что мародеры подчеркнуто не трогают никого из Блэков. Но так же знал, как сильно не нравится младшему сыну тот факт, что его брат является одним из главных врагов его факультета.

— Нет, что ты. Думаю, мы уже переросли подушки-пердушки и взрывающиеся стаканы. Да и времени у шестого курса немного. Джеймс теперь капитан сборной факультета, а Ремус с прошлого года твердит, что мы подрываем его авторитет старосты… Да и пора переходить на новый уровень…

— Новый уровень?

— Как-то не справедливо, что страдают только змейки. Ханжей и на моем факультете навалом. Пусть будет наказан неосторожный зануда, — улыбнулся Сириус.

— Звучит настораживающе. Мне теперь еще чаще будут приходить гневные послания от Минервы?

— Папа, что ты! — притворно испугался Сириус, — Мы уже почти год не попадаемся на шалостях.

— Конечно, кроме того раза, когда вы запустили сигнализацию Хогвартса, о которой уже почти все забыли.

— Это было сделано в ходе эксперимента, — тряхнул головой Сириус.

Отец задорно улыбнулся, а мама посмотрела на обоих строгим взглядом. Хоть и прекрасно знала, что это не поможет. Орион не считал предосудительным поведение сына. Он еще помнил Финеаса, а тот любил повторять, что «Блэкам можно все, кроме массового геноцида, да и от того можно отбрехаться».

На вокзал ехали на машине. Вез их Альфард — единственный из семьи, соизволивший получить права. Тот всю дорогу шутил над Вальбургой. Шутил совершенно по-детски, но старшая сестра все равно попадалась на эти розыгрыши и лезла проверять пятно на щеке, грязь на юбке или жука на пиджаке. Орион сидел сзади с сыновьями и внимательно слушал Регулуса — тот рассказывал отцу что-то про квиддич. Рег вообще маниакально искал одобрения отца. Орион был скуп на похвалу, к тому же для него мало что значили блестящие оценки сына, его место в команде и правильные друзья. Гораздо интереснее ему было со старшим, тот рассказывал, как они вылили на Себастьена Гойла ведро лягушачьей икры. Или показывал в красках Нарциссу, которая в коридоре наступила в остатки навозной бомбы, запущенную братьями Пруэтт. Или спрашивал у отца что-нибудь о странном заклинании из учебника за седьмой курс. Сириус не искал одобрения отца, но его все любили. Несмотря на Гриффиндор, гневные письма из школы и мятые футболки. Сириус обладал блэковской харизмой, которая притягивала к нему вообще всех.