Страница 23 из 84
В течение почти всей дороги к «Голубому Щиту» я пытался придумать что-нибудь хоть чуточку имеющее смысл. Только все расклады выходили пустыми. Меня наняли, чтобы я стрелял, а не мучил понапрасну свою серость в башке. Когда же я дотащился наконец до заведения, рожа у меня была не из самых веселых. А тут еще этот клозетная бабка. Это ж как он на меня глянул. Похоже, что он не слишком верил, что я пришью скрипача. Ну и хер с ним!
Это я должен был верить.
Уселся я в том же самом месте, что и в прошлый раз. Людей было столько же. Наверняка здесь были и такие, кого скрипач не только не пугал, а наоборот, притягивал. Развлекуха! Я поделился этими мыслями с барменом.
— Угу, — буркнул тот. — Кое-кто подобное любит. Только люди почти не носят деньги, и спиртное не покупают. Мы уже в минусе.
Он положил руки на стойку.
— Скоро придется закрывать лавочку, потому что этот гад вычищает кассу до грошика.
Я взял выпивку, чтобы немного раскрутить обороты, и стал осматриваться. а было ли в этом месте что-то особое, отличное от всего другого и полезное для скрипача? Кабак как кабак, девочки как и везде глазки строят, заигрывают. Какой-то миг сне даже хотелось отбросить всю эту работу к черту. Можно было бы у бармена занять несколько злотов и позволить себе перепихнуться по маленькой. Только… сто пятьдесят лимонов. Я вздохнул. Люди сидели за столиками, немножко пили, немножко кричали. Все как и везде. Черт подери, ну что же могло помочь решить эту загадку?
Где-то через полчасика, которые мне никак не помогли, я заметил Аманду. Она помахала мне рукой, а я, хоть и не привык кланяться блядям, кивнул ей. Она тоже осматривалась по сторонам, как будто кого-то искала. Что касается Контрабаса, то здесь она лажанется.
И я был чертовски доволен этим.
Время тащилось как хромой под гору. Пить мне больше не хотелось. Если бы появился скрипач, я бы попросту всадил ему пулю в лоб. Пуленепроницаемый он или нет, но профессиональная ответственность приказывала проверить самому. Клозетная бабка чесал вчера из автомата, а тот и не дрогнул. А ведь должен был выглядеть как ситечко. Может, вокруг него было какое-то силовое поле? Я видел такие фильмы.
— Может еще выпьешь? — предложил бармен.
Нет, ждать было чертовски нудно. И я взял эту водку. Теперь я скучал под выпивку. Приперся вчерашний тип. Увидав его, бармен вытащил из загашника целый вазон искусственных цветов и, вздохнув, поставил его на стойку. Тип радостно залыбился. Цветы были кошмарные.
— Вот перед войной, вот это были цветы, — сказал он.
Я отвернул от него голову. Ну и тип. Аманда сидела сама за дальним столиком. А Контрабас не придет, подумал я, и настроение резко улучшилось. Я допил свой стакан. В голове зашумело, я почувствовал, что принял на грудь уже достаточно. В пьянке мне не хватало репетиций. Поэтому до меня не сразу дошло, что Аманда встает с места и с кем-то обнимается. И это был никто иной как Контрабас.
Контрабас сказал ей несколько слов, и они вышли из зала. Он не хотел, чтобы я его заметил. Только я заметил и был взбешен как никогда. Я слез со своего стула и пошел за ними.
— Эй, а работа? — крикнул мне вдогонку бармен.
— Не твое собачье дело, — буркнул я.
Клозетная бабуля тоже не очень-то хотел меня выпустить.
— Так что там со скрипачом? — спросил он. — Вы пришьете этого сукина сына или нет?
— Пошел нахер! — заорал я, потому что меня уже совсем достали.
Да, многое мог я вынести, но чтобы по любви?
Я вышел на улицу. Мне было паршиво. Там было немного людей, а Контрабас с Амандой как раз сворачивали в боковую улочку. Я побежал за ними. Ноги у меня были тяжелые-тяжелые. Я свернул за угол.
— Контрабас! — заорал я.
Тот сделал вид, что не слышит. Я вытащил пушку и выстрелил в воздух.
— Контрабас, сука!
Он остановился и повернулся в мою сторону, затем с неохотой подошел. Пришли оба, потому что Аманда цеплялась за его плечо.
— Возвращайся в заведение, киса, — сказал я, пристально тырясь на Контрабаса.
— Да, ты лучше иди, — сказал он.
Я подождал чуток, пока она скроется за углом. Чувствовал я себя странно, даже еще странней. Веки сами закрывались.
Трудно поверить, но я засыпал.
— Контрабас… — сказал я и медленно сполз на землю. Я был ласточкой и быстро-быстро скользил над землей по голубому небу. Нет, это было не небо; кто-то тащил меня за ноги. Только вот есть ли ноги у ласточек? Я видел над собой лицо Контрабаса, но все еще оставался ласточкой. Видимо я заснул, а потом лишь почувствовал, что прихожу в себя.
— Черт подери, Дирижер! Ну ты и храпел, будто Тромбон после страшного перепоя, — сказал Контрабас.
Я лежал в какой-то подворотне, а этот долбаный Ромео стоял возле меня на коленях, и на его лице были написаны радость и облегчение.
— Вот это номер, — сказал я, еле двигая языком.
— Я уже пятнадцать минут пробую тебя добудиться.
Я с трудом уселся, в голове была сплошная каша.
— Слушай, Контрабас, — заговорил я. — Я заснул. Ты хоть понимаешь, что это значит?
Он глуповато пялился на меня глуповато, на его лице не отражалось ни единой мыслишки.
— Контрабас, тут кто-то выебывается.
Я с трудом поднялся с тротуара, грязный и опять же злой как тысяча чертей. Только теперь повод был совершенно другой. Меня сделали дураком.
Мне хотелось рвать и метать, только вместо этого я как болван стоял посреди улицы. Но я уже мог размышлять, и этот процесс шел все живее.
Весенний Розмарин, закостеневший пердун, игрался со своими собаками возле развалин того, что он называл своим домом. Псы были ужасно ленивые и дурнее всего, что может передвигаться, но у старика была к ним слабость, именно с ними он привык терять остатки своего времени.
— Вот видишь, Дирижер, сколько лет человек пахал, пахал, а теперь, пожалуйста, не имею ни шиша, — сказал он. — Когда-то, да-а, когда-то и я пожил. Но ты же знаешь, война дала, война и забрала, разве не так?
В свое время он занимался наркотиками. Был он в почете, пока у него не поехала крыша. Купил как-то раз не то, что надо, потерял репутацию, и конкуренты мигом выставили его с рынка. Короче, не повезло. Теперь вот он игрался с собаками.
Мы зашли в его хибару и там, среди старых одеял, матрасов, разбросанных консервных банок, одежек, обуви, какой-то другой рухляди, еле нашли местечко, чтобы присесть.
— Ходят слухи, что ты сейчас работаешь на Маленького Принца, — сказал он.
Собаки зашли за нами и легли возле своего хозяина.
— Так ты еще неплохо стоишь, — заметил я. — Еще имеешь ходы-выходы.
— Имею, имею. Ходы, выходы, информацию, иногда и пригодиться могу. Кому-нибудь такому, как ты. Если, конечно, у тебя есть чем заплатить.
— Есть, — коротко сказал я.
На этом долбаном свете платить нужно было за все. На шару ничего не давалось. Ай, Контрабас, Контрабас, счастливчик хренов…
— Что тебя связывает со скрипачом? — спросил я.
По лицу Весеннего Розмарина пробежала тень.
— Да, я знаю, что ты меня там видел, — согласился он. — Но ты же знаешь и то, что я завязал. Со всем на свете. Не вступаю ни в какое дело. Разглядываюсь повсюду, но ни во что не влезаю. И продаю лишь то, что знаю. А знаю я много чего, и это самое лучшее.
Я кивнул. Пусть даже я и видал его два дня назад в «Голубом Щите», все равно не думал, чтобы он был замешан в это дело. Когда-то, любое место, где он выставлял свою рожу, начинало вонять. Теперь все поменялось. Он сам уже ничего не организовывал. Ему хватало того, что мог следить, наблюдать. Он появлялся там, где что-то происходило, заглядывал в разные укромные местечки, и что самое удивительное, умел на этом заработать. Нюх у него был отменный.
— Этот чувак блефует, — сказал я. — Притворяется, что колдует, только все это химия. Никакая не магия, а просто химия.
Весенний Розмарин усмехнулся.
— Ты так считаешь?