Катавасия

      - Отокар, а вот я, как в город пришёл, храм видел. А я в книгах про похожие времена, ну, в нашем мире, конечно, читал, что славяне священников и жрецов не имеют, а "сами требы творяху". И про храмы тоже, что не было их. Кроме разве что в Арконе на Рюгене. А у вас тут - и храмы и вы при храмах... По-другому всё что ли?

      - Да нет, не по-другому. Кой-что из книг ваших и я читал, в чём сам уже убедился. Не всё в них верно, одначе читать-то тебе надо было повнимательнее. Ты не обижайся только. А то я могу и по-церковнославянски начать тебе отвечать, раз уж ты на нём вопросы задаёшь. Всё ли поймёшь тогда? Хотя, правильнеё будет сказать - по-старосербски. Этот язык Константин с Мефодием для общеславянской христианской азбуки взяли. А сами буквы - в Тьмуторокани, буквы русские. Ладно, о том после прочитаешь. Храмы тоже всегда были. Только в них не служит никто, подобно священникам вашим. Я - волхв, а не жрец. Разница огромная. Моё дело - знания копить да беречь, да другим, кто возжелает, передавать. С Богами у нас каждый сам говорит, без посредников, ни к чему они в таком деле. А храмы? Ты вот Аркону на Буян-острове помянул. Это ведь не зря. Место одно из святых, может, потому и сохранялось оно у вас дольше многих иных. Такие ещё до разделения миров возникли. Вот ещё неподалёку от сюда такое место есть - Аркаим-гора, её ещё Медвежьей кличут. Кайле-град возле неё стоит. У вас о нём и не слыхивали.

      - Как не слыхивали?! - возмутился Двинцов, - Сам в газетах читал, как его раскопали, что город древний заброшенный нашли. Вроде как покинули его жители, даже вещей почти не было.

      - Разве что раскопали. Вещей не нашли и ничего не поняли, - вздохнул Отокар. - В вашем мире о Винете-городе сказки рассказывают, а у нас стоит он, как стоял, в устье Одры-реки. И валы его до сей поры надёжно от затопления морскими водами хранят. У вас там даже и не помнят, что человечество на Коле зародилось, на Кольском полуострове, по-вашему. Ну, не только там, вообще в арктических землях. А ваши учёные всё прародину людскую в тёплых краях ищут, невдомёк им, что со временем теплые края с холодными меняются, а уж если ещё пакость какая на землю с небес свалится, так и тем паче. Плиния хотя бы вашего почитали, что он о Гиперборее пишет. Или Гомера того же осмыслили. Куда там Одиссей столько лет плавает? Что за края такие, где по полгода солнца не видно? Греки в Гомеровы времена туда уж не ходили. Так это у них, память о прародине в былях осталась. На Соловейских островах побывать надо, Соловецких, по-вашему. А острова Тулы уж и на нашей земле нет с городом великим заветным Солнца. Тот остров ещё до раздела миров под лёд ушёл. А вот город Леденец (Отокар произнёс с ударением на первый слог) на Студёном море у нас до сей поры стоит и стоять будет. И терем там стоит до сей поры, про которые в песнях поётся. Есть у вас такая былина-старина "О Соловье Будимировиче", так в ней сказано:

      Чудо в тереме показалося:

      На небе солнце - в тереме солнце,

      На небе месяц - в тереме месяц,

      На небе звёзды - в тереме звёзды,

      На небе заря - в тереме заря

      И вся красота поднебесная

      - А вот о том же в другом месте, - продолжил Отокар, доставая с полки книгу, пояснил, - Сборник сказок, издан в 1841 году Сахаровым в Петербурге. Сказка "Семь Симеонов". Так вот, слушай, куда там братья попадают, переплыв Окиян море глубокое: "Как и тот ли терем изукрашенный был красоты несказанныя: внутри его, терема изукрашенного, ходит красно солнышко, словно на небе. Красно солнышко зайдёт, молодой месяц по небу похаживает, золотые рога на все стороны покладывает. Часты звёзды изнасеяны по стенам, словно маков цвет. А построен тот терем изукрашенный на семи верстах с половиною; а высота того терема несказанная."

      Отокар закрыл книгу, поставил на место, обернулся к Вадиму:

      - Ну как, не догадался, о чём ваши предки сказки да побаски сказывали?

      Вадим помотал головой.

      - Зря! Отгадка-то нетрудная. Хочешь, языком вашим говоря, обсерваторией, а хочешь - планетарием называй. И то, и другое верно будет. Так-то! А по нашему так будет: терем звездоглядный. Самый древний на Земле-матушке... Что рот раскрыл?

      - Да я так, ничего. Ты вот про храмы так и не ответил.

      - А чего там отвечать. Слыхал, небось такое: храм должен не из камней быть, а из рёбер. Каждый свой храм должен в душе своей выстроить. А из камня ли, дерева ли храмы ставим, чтоб напоминанием служили, каково в душе быть должно: чисто и не суетно, весело и красиво. Вот и всё. Ты вот, наверное, в христианстве крещён был?

      - Угу.

      - А Библию-то хоть прочёл?

      - Угу.

      - Но понял мало. Так ведь? Душой читать надо было, а не головой. Я вот точно не помню, где-то в Ветхом Завете есть притча о сухих костях. Помнишь такую?

      - Нет, не припомню.

      - А жаль. Там Бог показывает пророку поле, усеянное сухими костями и говорит о том, что желание его, чтоб все те кости плотью оделись. Погоди, я лучше прочту тебе, - Отокар потянул с полки Библию, полистал, отыскивая нужное место, - Это книга пророка Иезекиля, тридцать седьмая глава. Вот, послушай: "Была ко мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвёл меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: "Кости сухие! Слушайте слово Господне!" Так говорит Господь Бог костям сим: "Вот, Я введу дух в вас, и оживёте. И обложу вас жилами, выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я Господь". Я изрёк пророчество, как повелено было мне, и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырёх ветров, приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрёк пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои - весьма, весьма великое полчище. И сказал Он мне: сын человеческий! Кости сии - весь дом Израилев. Вот, они говорят: "иссохли кости наши, и погиблаадежда наша, мы оторваны от корня". Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, я открою гробы ваши и выведу вс, народ мой, из гробов ваших... и вложу в вас дух мой, и оживёте, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь, сказал это - и сделал, говорит Господь", - Отокар закрыл книгу, перевёл дыхание, - Ну что, уясил что-нибудь? То ведь не о чуде каком-то говорилось. И уж, тем паче, не бредил пророк вашего мира. Сухие кости - суть люди, каждый в отдельности, душами высохшие в мире вашем, Богов не видевшем почти, дух божий утратившие почти. В плену обманов своих, что гробами вам стали, томитесь. И, лишь Божью искру в душу приняв, Кресенье святое, на Тропу Троянову встав, "Рища её чресь поля на горы", как в вашем "Слове о полку Игореве" сказано, может душа истинной плотью одеться. А там и вместе собраться, кость к кости - вот и хороминка готова, а там и до храма недалеко, хорома соборного, вселюдского. Не Крещение, а Кресенье! Крест не при чём, позже спутали. Крест - то колесо солнечное, знак огня небесного. Кресенье, от "крес" - огонь, и "воскреснуть" - чрез святой огонь возродиться. Огонь - свет, свет - свят! И слово - огонь, и язык - свет!

      Отокар упёрся в Вадима взглядом, спросил вдруг резко:

      - Зачем ты пришёл? - не давая ответить, продолжил, - Не сюда, а вообще, в Мир подсолнечный! Куда идёшь ты? Куда встанешь? Посерёдке человеку быть не дано! То лишь дерьму позволительно: ещё воняет, но уже травку удобрило. Да и то - до срока. Что такое Мир? Знаешь ли, ведаешь ль? Мир - это место, в котором можно жить. Телесно или духовно - не в том суть. Если место даёт тебе всё необходимое, чтобы жизнь не погибла - это уже Мир, даже если это всего лишь каменный мешок поруба или душная горница прикованного к постели болезнью. Но ежели Мир, место даёт тебе пищу к охоте, желанию - то это уже Желанный Мир! Потому что охота, охота жить - это и есть желание нашего духа, которое и приводит его в этот Мир. Человечество пришло в этот Мир Тропой Трояновой, идёт Тропою по Земле и Тропою когда-нибудь уйдёт. И потому мы легки на ногу, потому мы и в движении. Не как кочевники, кочевнику Тропа не нужна. Это и в твоём мире осталось, хоть многое и перековеркали. Вот что такое Земля и пашня, труд вообще. Не место боя! Не место боя, какое преодолеть надо, а Место Жизни! Да, там текут кровь и пот, но там и праздники празднуются, и обряды творятся. Перевод жизни на язык войны - страшное, от Кривды это. Даже война - труд!