Страница 4 из 16
– И то верно!.. Тьфу! С чего это меня на умные разговоры потянуло! Скажи, а римляне тоже живут в скорби?
– Не знаю. Я с ними мало общался, – по губам юноши скользнула горькая улыбка. – Редкий римлянин унизится до беседы с евреем[12].
– В твоих словах гнев и обида. Напрасно, наверно, им просто не понять нас, вот они и презирают то, чего не знают. Не стоить тратить свой пыл на это.
– Не стоит, но все-таки горько.
– Забудь! Ты вернулся домой, здесь все свои, все родное. Здесь твоя земля.
– На которой хозяйничают римляне[13], – вздохнул Иуда. – Да и вернулся я как-то не по-настоящему: так давно не был на родине, отвык от нее, тем более, уезжал мальчишкой, а вернулся взрослым. Скажи, много ли изменилось за последние семь лет, Симон?
Хозяин задумался, снова наполнил свою чашу из бочки, отхлебнул на ходу и вернулся на место. Кислый запах зелья распространился по всей комнате.
– Да как сказать… Вроде, все по-прежнему. Римляне действительно хозяйничают, как хотят, правда, новый наместник, пожалуй, лучше прежнего. Синедрион[14] снова возглавляет Аннах, вернее, конечно, его сын, но все-то знают, кто настоящий хозяин. Саддукеи[15], как всегда, спорят с фарисеями, а теперь еще новая напасть – зелоты[16]!
– А кто они? – оживился Иуда. – В своих странствиях я про них кое-что слышал, но очень смутно.
– Да кто ж разберет? Одни говорят – святые, борцы за свободу Израиля, за чистоту жизни старых времен, другие называют разбойниками, убийцами, фанатиками. По мне, так кучка безумцев. Говорят, они не пьют вина и не притрагиваются к женщинам. А хуже всего, везде, где могут, они устраивают беспорядки, подбивают людей к бунту, убивают римлян и даже евреев, преступивших Закон.
– Интересно! А ты их когда-нибудь встречал?
– Нет! – энергично затряс головой Симон. – И даст Бог, не придется! Мне своих забот хватает.
– Ах ты Силен[17]! Тебя послушать, так хоть новый потоп, лишь бы твоя харчевня оказалась в Ковчеге!
– А чем плохо? Я сам живу и другим не мешаю. Что такого?
– Да нет… ничего… Я так, о своем… Что там еще? – Иуда резко обернулся, привлеченный шумом за соседним столом.
Двое бродяг яростно рвали друг другу бороды, выкрикивая нечленораздельные ругательства и угрозы, остальные подначивали, столпившись вокруг.
– Это что еще такое? – возмущенно накинулся на них хозяин. – Заплатите и убирайтесь вон! На улице деритесь сколько угодно.
На него не обратили внимания, драчуны, бывшие уже изрядно во хмелю, принялись азартно мутузить друг друга, пока с грохотом не повалились на стол, разлетевшийся на куски вместе со всем, что на нем было. Компания дружно расхохоталась. Парочка так и осталась лежать среди костей, черепков и досок.
– Да что же это! Вы здесь все переломаете! А ну выметайтесь!
– Трухлявая бочка! Ты на кого поднял голос! – накинулся на Киренеянина самый огромный из бродяг, тот, кого они называли Абу.
– Я говорю, гоните монету и убирайтесь! У меня приличное заведение!
– Никуда мы не уйдем! Еще вина! – верзила тяжело обошел остатки стола и всей тушей облокотился на плечо Иуды, стараясь удержать равновесие.
– Этого еще не хватало! Прочь, мразь! – Иуда брезгливо оттолкнул оборванца.
Тот отлетел к стене, на мгновение опешил. Потом побагровел.
– Ты! – взревел он. – Молокосос! Да я от тебя мокрого места не оставлю!
Ринувшись на юношу, он хотел схватить его за горло, но Иуда оказался проворнее: отскочил, и, увернувшись от массивного кулака, так ловко сделал подсечку, что верзила грузно плюхнулся на пол, сильно ударившись затылком.
– Ах ты, щенок! – вскричали остальные.
Один из них бросился на Иуду, но тот снова увернулся и ударил нападавшего по лицу. Бродяга отлетел. Другой запустил в юношу куском доски, но промахнулся. Иуда накинулся на остальных. Ловким приемом сбив с ног ближайшего, он «пригладил» его деревяшкой, следующий получил удар в живот, от чего согнулся пополам и затих. Последний, видя, как оборачивается дело, решил, что связываться не стоит, и проворно проскользнул к выходу. Юноша начал отряхиваться, но тут предводитель шайки бросил в него нож. Иуда едва успел пригнуться. Его захлестнула ярость. Бросившись на бродягу, он одним могучим ударом сшиб его на землю и схватил за горло так, что у того глаза вылезли из орбит.
– Жалкое отродье! – он чуть ослабил хватку. – Благодари Бога, что я не хочу марать о тебя руки! Забирай свой сброд и убирайся! Чтобы больше тебя здесь не видели.
– Только пусть сначала заплатит! – выступил на авансцену Киренеянин, успевший за время потасовки привести на помощь Иуде нескольких молодцов.
– Верно! – проворно отцепив от пояса Абу кошель, юноша бросил его трактирщику. – Держи! – Он отпустил бродягу, поднялся. – Вставай и выметайся вместе со всей компанией.
Провожаемые ледяным взглядом Иуды и угрюмыми взорами молодцов из соседней столярной мастерской, оборванцы кое-как убрались вон, прошипев на пороге какую-то нечленораздельную угрозу.
– Как мне благодарить тебя? – бросился Симон к Иуде, едва они скрылись.
– Да, есть за что благодарить! – усмехнулся тот. – Посмотри, какой разгром.
– Это пустяки! Если бы не ты, было бы хуже, и они бы не заплатили.
– Сомневаюсь, что их жалкие медяки окупят этот бардак.
– Не важно! Главное, они сюда больше не сунутся. Они ведь трусы, а ты нагнал на них страха. Где это учат так драться?
Юноша брезгливо отряхнулся, подобрал нож, внимательно осмотрел.
– Гляди-ка, хороший клинок. Украл где-нибудь. Возьми – пригодится. А драться я научился у греков. Они жуткие забияки, обучают этому искусству в специальных школах[18].
– Тьфу! Нечисть! – благочестиво выругались присутствующие.
Иуда расхохотался.
– Конечно, нечисть. Но, как видите, такое умение может пригодиться.
– Да уж!.. Но я надеюсь, ты невредим?
– Совершенно. А ты вовремя струсил и привел подмогу.
– Да видишь ли, мой господин…
– Ладно, я не в укор. Дай воды, и я пойду.
Симон поднес юноше полную чашу, тот жадно выпил, отцепил от пояса кошель и протянул трактирщику.
– Держи.
– Куда так много?
– За разгром.
– Убери. Я не могу взять. Я и так в долгу у тебя.
– Оставь. Вино и мясо у тебя превосходны, так что заработал. Бери, не серди меня.
– Ладно, как прикажешь, господин, – промямлил Киренеянин, робко принимая кошель.
Иуда направился к выходу.
– Прощай, Певец вина! Благослови тебя Бог.
– И тебя, господин, – почтительно поклонился хозяин. – Заходи, я буду счастлив.
– Еще бы, старый хитрец! – рассмеялся юноша.
– Нет! Не потому, что так щедро платишь. Придешь без денег – голодным не останешься, клянусь.
– Ловлю на слове, Симон. Смотри! – с порога махнув рукой трактирщику, Иуда скрылся в шумной сутолоке улиц.
Жаркое утро превратилось в раскаленный полдень. Иерусалим бурлил. Люди бежали по улице, шарахаясь от легионеров и храмовой стражи. В знойном воздухе стоял немолчный шум от топота ног, криков, лязга оружия. Солдаты усердствовали. Взбешенные потасовкой на площади, они хватали всех без разбора и особенно не церемонились.
Иуда неторопливо шел по улице, не обращая внимания на всеобщую суету. Надменно-уверенный вид, которому он научился в странствиях, степенная походка, богатая одежда и ледяное спокойствие служили юноше надежным щитом. Его не трогали, беспрепятственно пропуская через все посты. Сначала он собирался домой, но представил причитания испуганной матери, ворчание отца и свернул к Яффским воротам.
12
Евреи, как и все другие народы, были для римлян варварами. Но в принципе отношение к евреям в Римской империи было вполне лояльное, иудаизм был разрешен и даже популярен среди жителей Рима. Гай Юлий Цезарь в качестве благодарности за помощь в борьбе с Помпеем во время гражданской войны 49–48 годов до н. э. разрешил евреям публичное отправление богослужения в Риме. Известно, что синагоги существовали в Вечном Городе уже в правление императора Августа (27 год до н. э. – 14 год н. э.). Более того, в различных общественных мероприятиях для жителей Рима власть уважала обычай шаббата. Но при преемнике Августа императоре Тиберии (14–37 годы) евреи попали в немилость, т. к. некая знатная римская матрона была обманута ими. В чем именно состоял обман, источники умалчивают. В наказание синагоги были закрыты, священная утварь сожжена, 4000 еврейских юношей взяты на военную службу в Сардинию.
13
Установление власти Рима над территорией Иудейского царства осуществлялось в несколько этапов. В 63 году до н. э. Помпей Великий, воспользовавшись распрей царевичей из рода Хасмонеев, выступил в роли третейского судьи и установил над Хасмонейским царством протекторат республики. Фактически царство стало сателлитом Рима. В 40 году до н. э., после нашествия парфян, Ирод, тетрарх Галилеи (будущий Ирод Великий), бежал в Рим и, заручившись поддержкой сената, был избран царем Иудеи. В 37 году до н. э. ему с помощью римских войск удалось взять Иерусалим и изгнать парфян. Все правление Ирода проходило под ненавязчивым, но явным контролем Рима. После смерти Ирода царство было разделено между тремя его сыновьями. В 6 году н. э. старший сын Ирода Архелай был отстранен от власти императором Августом, его часть царства перешла под прямое управление империи. Другие части царства Ирода сохраняли формальную независимость вплоть до 41 года, когда Иудею восстановили в прежних размерах (то есть, в размерах Иудейского царства до завоевания его Селевкидской державой) и отдали в управление Ироду Агриппе. Такое положение сохранялось вплоть до Иудейской войны.
14
В Иудее высшее религиозное учреждение, а также высший судебный орган в каждом городе, состоявший из 70 человек. Иерусалимский синедрион, естественно, был выше всех остальных.
15
Название одной из трёх древнееврейских религиозно-философских школ, возникших в эпоху расцвета династии Маккавеев (около 150 г. до н. э.). Эти три направления – саддукеи, фарисеи и ессеи – в основных чертах выросли на почве Закона Моисея и представляли лишь продукт различного отношения к способу применения его в жизни. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях», с целью сделать понимание еврейских сект доступным для нееврейских читателей, сравнивает, на основании некоторого внешнего сходства, саддукеев с эпикурейцами, фарисеев – со стоиками, ессеев – с пифагорейцами.
16
Социально-политическое и религиозно-эсхатологическое течение в Иудее, возникшее в эпоху Маккавеев во 2-й половине I века до н. э. и оформившееся окончательно в середине I века н. э. Основной целью зелотов было упразднение эллинистического влияния и свержение римского владычества. Для достижения этой цели считались пригодными любые средства.
17
В древнегреческой мифологии демон, сатир, сын Гермеса и нимфы, воспитатель, наставник и спутник Диониса. Обычно изображался в виде толстого добродушного старика верхом на осле.
18
Иуда говорит о палестрах и гимнасиях – древнегреческих школах, в которых общеобразовательная программа сочеталась с интенсивным курсом физической подготовки. Палестрами также назывались площадки для занятий спортом.