Баронесса Изнанки

Младшие егеря скинули с плеч арбалеты. Почтеннейший Брудо отвернулся от места казни, рубил топориком ветки для костра и рассматривал горгулий на колоннах. Отсюда казалось, что каменные зверюги над нами хохочут. За дорогой стелился вонючий дым.

Меня невольно передернуло, настолько отвратительным было все. Все, что нас окружало. Никогда представить себе не мог, что доведется попасть в такое гнусное место. Внезапно я кое-что понял. Здесь не должно быть домов. Просто невозможно жить в краю, где хочется выть. Однако дома стояли, такие дома, которые не построишь за пару недель. Эти каменные плиты обтесывали месяцами.

В брохе сразу за поворотом коридора наметился новый поворот. Потом развилка, тупик справа, и на земляном полу — грубо вырезанная деревянная кукла. Мария посветила в проход. За куклой грязным комком свалялись куски покрывал или одеял, осколки глиняных горшков и домашней утвари непонятного назначения. Мы переместились в коридорчик, ведущий налево. Хроники не обманывали — древние дома пиктов представляли собой настоящие лабиринты. Если бы нас тут ждали с оружием, вряд ли удалось бы проникнуть глубже, чем на пять шагов.

В какой-то момент мне послышался невнятный звук, будто по большому барабану терли наждачной бумагой. Звук исчез, он был такой слабый и далекий, что я приписал его болотным зверькам.

В сердце броха мы застали картину панического бегства, иначе не скажешь. Убогая мебель, подстилки, горшки были перевернуты, раскиданы, но нигде не встретилось следов борьбы. Пахло коровой и скисшим молоком. Совсем недавно корову держали прямо в доме и тут же доили. Дядя Саня присел в центре зала, под дырой в потолке, предназначенной для дыма, и пощупал холодную золу в костре. Огонь обитатели броха разводили в широком круглом проеме, вылепленном из глины, на манер азиатского очага.

— Они ушли недавно, — сказала Мария, освещая спиралеобразные рисунки на стенах. — Краска еще свежая.

Они ушли недавно, ушли в большом страхе. Мария видела свежую краску, а я чуял десятки других признаков поспешного бегства. Здесь жили примитивные люди, не придумавшие себе даже алтарей. Пикты всюду рисовали спирали — на коже, на посуде, на стенах собственных домов. Я подумал, что если духам Священных холмов будет угодно не убить нас тут, следует непременно спросить барона Ке, что означают его татуировки. Потом я поднял еще одну корявую куколку, втоптанную в пол, и подумал, что за право мельком поглядеть на доисторический поселок археологи из Внешнего мира продали бы не только душу, но расстались бы с последними штанами.

— Они сбежали без боя, — констатировал Саня. — На дороге полно следов колес и копыт. Они угнали скотину и ушли сами.

Нет, мысленно возразил я, это их угнали, как скотину. Но вслух я не стал спорить.

— Что тут творится, вы можете объяснить? — шепотом спросила Мария. — Там, снаружи, — довольно свежие трупы. Воняют недолго, не больше двух суток. Я не разбираюсь, кто тут круитни, а кто — клури каун, или как их там, но ребят никто не резал. Поверьте, я насмотрелась на казни. Их вымазали какой-то дрянью и оставили умирать среди комарья. Из них просто высосали кровь. А еще — им в рты вставили распорки и залили мед. Насекомые выжирали их изнутри, скорее всего — какая-то порода муравьев. Причем, не надо быть семи пядей — этой сраной деревне нечего делать на болотах! Поглядите под ноги, — она посветила фонариком, — Сочится вода! Кто будет жить в гнилой трясине?

Вот оно. Даже Мария заметила. Под взглядами каменных горгулий никто не стал бы строить мирное жилье.

— Всю их деревню какой-нибудь колдун зашвырнул сюда, в далекое время? — предположил я.

— А что, если наоборот? Если болото, из еще более давнего прошлого, подкинули сюда, в сухую деревню? — высказала неожиданное суждение Мария. Наездница на глазах расставалась с «железной» логикой Верхнего мира. — Представьте только — проснешься утром, а вместо возделанных полей — вонючий крысятник с малярийными комарами!

Я представил и поежился.

— Думаешь, поэтому они сбежали? — спросил дядя Саня.

— Вы правы. Здесь, в доме, я не чую убийства, — сказал я. — Наверное, пикты убежали, когда им стали угрожать враги. А тех, кто оказал сопротивление, — привязали на съедение комарам.

Мы осмотрели еще два броха и везде нашли то же самое. Изрытая влажная земля, заплесневелые остатки пищи, грубая глиняная посуда, трехцветные узоры на стенах, жалкий запас хвороста для очага.

Когда выбрались на свет, там уже ждали мрачный, как туча, егерь и его высокородные приятели. Они побывали в остальных жилищах, закидали трупы хворостом и подожгли. Сырые костры не желали разгораться, тогда младший егерь принес из кареты бутыль с маслом, плеснул в чадящие кучи. Никто не произнес ни слова. Мы провожали несчастных, желая им счастливого полета после жестокой казни. Сквозь нарастающий гул пламени мне снова послышался далекий, низкий звук. Очень странно, что я не мог определить направление и не мог представить животное, способное так шуршать.

Пока фомор, пикси и отрядный совещались, наш русский кровник присел и потрогал влажную почву.

— Вы тоже слышите? — обрадовался я.

— Это под землей. — Дядя Саня с силой вдавил кончики пальцев в землю. — Как будто шомполом чистят дуло.

Мне такое сравнение не приходило в голову, но в чем-то дядя Саня был прав. Словно огромный шомпол вращался в грязном стволе, со скрипом разминая, проталкивая песчинки и пыль.

— Добрые Соседи тоже так поступают с врагами? — спросила по-русски Мария, указывая подбородком на горящих мертвецов. Хорошо, что ей хватило такта не задавать такой вопрос на английском.

— Добрые Соседи вообще никого не казнят, — отозвался дядя Саня.

— Тогда кто их так? Мы должны представлять нашего врага, вы согласны со мной?

Я перевел на язык Долины, но вопрос повис в воздухе. Нас забросило не в прошлую неделю и даже не в прошлый век. Нас забросило в чудовищную временную даль, потому что на памяти народа фэйри никто из наших врагов не поступал так с себе подобными. В том веке, куда мы попали, по вересковым пустошам носились огромные табуны диких пони, а в болотах прятались крупные хищники породы кошачьих.

— Мы согласны с вами, но не представляем врага, — понуро развел длинные ручищи магистр.

— Хорошо, что с нами нет барона, — прошептал пикси. — Печально ему стало бы при виде таких издевательств, соплеменников его постигших!

— Когда же это происходило? — напал я на обер-егеря, но отрядный только пожал плечами. Он был очень возбужден, кисточки на ушах ходили ходуном, ноздри раздувались. Наблюдая за Брудо, я с горечью признавал наше несовершенство, упадок наших знаний и умений. Наверняка, обер-егерь чувствовал и видел в десять раз острее, чем мы, жалкие выходцы из мира машин. О, как бы я хотел хоть немного походить на него!

— Очень давно... — прокряхтел магистр Угнэн Наат. — За этим холмом должен находиться Блэкдаун, но его здесь нет. Нет даже первой крепостной стены, ее строили, по преданию, для защиты от котов-убийц, еще когда в Изнанку не начал спускаться Неблагий двор фэйри. И я впервые в жизни попадаю в такую большую воронку. Что вы скажете, милорд?

— Очень давно, — подтвердил пикси. Его жесткая, вороная шевелюра встала дыбом, а кончик крючковатого носа слегка шевелился от напряжения. — Несколько сотен или тысяча лет. Мне не нравятся эти колонны.

Младший егерь указал начальнику на подозрительное шевеление кустов за пределами болота. Брудо свистнул в свисток. На дороге, возле кареты, егеря синхронным движением вскинули на плечо арбалеты.

— Что там такое?! — Мария выхватила пистолет.

— Эй, скорее сюда! — это с подножки кареты кричала тетя Берта. — Они справа, ползут по канаве!

— Кто ползет?

— Назад, все назад! — скомандовал магистр. — Это коты! Нам надо успеть разжечь огонь.

Но мы не успели.