Быть в команде

Запад, наблюдая за нашими блистательными победами в спорте и в хоккее в том числе, говорил: «Они же профессионалы». Наш болельщик и обыватель, утвердительно поддакивал, не понимая толком значения этих слов.

Тренировались самозабвенно с утра до вечера. Каторжный повседневный труд, когда дети в спортивной гимнастике без детства, в женских видах спорта на выносливость (плавание, лыжи, марафон и т. д.) – женщины зачастую бездетные. Мой старый наставник, – в прошлом сам большой спортсмен – Сеглин Анатолий Владимирович, говорил: «Мы же все инвалиды спорта», имея в виду не только, или не столько физическую инвалидность, сколько моральную. А вот последняя всеми и всегда переносилась тяжелее.

Если вы настоящий болельщик, приходите на первенство мэрии, или Спорткомитета по хоккею среди ветеранов. Вы увидите там всех бывших великих хоккеистов, играющих с увлечённостью, вчерашних, а не сегодняшних звёзд великой игры.

Они, профессионалы мирового хоккея, за свои заслуги перед Родиной, давно должны были поливать газон на своих садово-огородных, а не гонять шайбу, чтобы подработать к зарплате или пенсии, на которую не только жену, но и себя прокормить трудно.

1980 год. После февральской зимней Олимпиады в Лейк-Плэсиде, начиналась летняя, августовская Олимпиада в Москве, впервые в СССР. В июле народ схоронил Владимира Высоцкого. Наши войска плотно увязли в «национально-освободительной» войне в Афганистане. Мировая спортивная общественность «стояла на шпагате», с трудом следя за решениями политиков: решат или запретят спортсменам ехать в СССР? Наша страна тщательно готовилась к своей первой Олимпиаде, «выметая» из Москвы и Подмосковья весь «мусор».

Наша сборная команда по хоккею на летний сбор была «выметена» на спортивную базу в Стайки под Минском. Там хотели обеспечить команду нужным спортинвентарём, домашним питанием и уютным размещением, но не получилось. Кроме лесов и полей с тропинками, за горизонт уходящими, всё остальное оставляло желать лучшего. Команда понимала – не до нас, страна жила летними Олимпийскими играми.

Сбора не получилось в том качестве, который планировался. Из тренировочной нагрузки – только кроссы и зал штанги, где тренерский состав корректировал между количеством килограммов на штанге с количеством подходов к ней. Из восстановления – баня и массаж в четыре руки были недостаточными для эффективности тренировочного процесса в начале сезона. Нагрузка чередовалась с посиделками у телевизора. Летние Олимпийские игры в Москве подходили к концу.

Возвращение в Москву из лесного плена было радостным и курьёзным. Тренеры со сбора уехали на день раньше, оставив команду под присмотром «политрука» Володи Ясенева. «Наш человек» говорили про него ребята. Лёгкий кросс с утра, вечером – поезд в Москву, день свободен. К назначенному вечернему времени, народ с вещами из номеров потянулся к автобусу. После пятого поголовного просчёта, выясняем – одного нет. Тщательный осмотр определил, что нет Серёжи Старикова. Всем коллективом идём искать. Кругом лес, вроде бы и идти некуда. Каждый кустик, каждая травинка тщательно прощупывается нами. Бесполезно, человек пропал. Вся обслуга базы в шоке. Пора ехать. Поезда ходят по расписанию. Подходим к автобусу, садимся. На заднем сидении сильно уставший Валера Васильев, на поиски не ходил. Спрашивает: «Ребята чего потеряли?» «Не чего, а кого, Серёжу Старикова». «Так он здесь, между сидений, отдыхает». Автобус с обеда стоял на базе и Серёжа, чтобы его не забыли, заранее погрузился в автобус и тихо спал.

Москва после Олимпиады выглядела нарядной как невеста на свадьбе, с обновлёнными дорогами, работающими светофорами, закрытыми колодцами. В октябре нас ждали соревнования на приз газеты «Руде Право» и в декабре на приз газеты «Известия», которые мы прошли «сквозняком», как хоккеисты говорят: «В одну калитку».

Новогодним подарком для сборной были соревнования в Голландии, которые выглядели как большое хоккейное шоу. Наше участие в этих шоу послужило популяризации хоккея в Европе. Холодные, без стен, хоккейные коробки снаружи окружены ледовыми беговыми дорожками. Скоростной бег на коньках в Голландии спорт номер один, им занимается вся страна, хоккей же в полном запущении. Ровную, как блюдце, страну каналов и тюльпанов, мы на автобусе изъездили вдоль и поперёк, стартуя из одной и той же гостиницы «Пеликан», расположенной, как нам казалось, на перекрёстке всех автомагистралей Голландии.

Новогодняя ночь в Европе – не семейный праздник. Весь народ Голландии в гостиницах с семьями или с друзьями.

Гостеприимный хозяин отеля и вся обслуга в ночь с 31-го декабря на 1-е января покидали гостиницу, оставляя в наше полное распоряжение барную стойку и кухонные холодильники. Самый молодой из команды Андрюша Хомутов исполнял роль бармена. К вечеру следующего дня хозяин оценил Андрюшины старания, где-то на 600 долларов США. (Суточных на каждого за всю поездку полагалось по 150 долларов). Скинулись, но хозяин простил нам «наш семейный праздник».

Простил снятый с высокого пьедестала автомобиль-ретро, на котором команда катала каких-то заезжих девчонок по широкому холлу. Простил мутные воды бассейна, в который сбросили во всей одежде самого говорливого Николая Дроздецкого. Николай возмущался: «Одежда – чёрт с ней, доллары жалко». Каждый из ребят предлагал услуги по просушке «зелени». В команде Николая считали большим специалистом – экспертом по денежным знакам. Рассказывая о ленинградских шулерах, он с великим искусством демонстрировал фокусы с деньгами, да так, что ребята не могли проследить, куда исчезали и откуда появлялись денежные знаки. Игровые автоматы отелей, где останавливалась сборная команда, частенько звенели денежными монетами, не выдерживая азарта Николая. Он всегда и везде увлечённо играл.

Однажды, возвращаясь с севера Голландии, наш автобус «дал дуба» – основательно заглох, среди равнин и ветродуя. Мороз под минус 30, в автобусе через час – минус 20. Все в кроссовках и курточках. Тогда банкеты не предполагались, отыграл, и пицца с водой – в автобусе.

Начались «охотничьи рассказы». Вспомнили Голландию 1979 г., когда игра в баскетбол закончилась тем, что меня с площадки братья Голиковы унесли с разорванным ахиллом в машину скорой помощи, а Виктор Тихонов, пока несли, приговаривал: «Не своим делом не занимайся». Клинику, в которой меня оперировали, навестили сердобольные бабушки из русской общины военнопленных, оставшихся в Голландии после войны. Узнав обо мне по телевизору, приехали помочь деньгами, костылями, каталкой, добрым словом. На четвёртый день после операции, я ушёл своим ходом из клиники, боясь, что никаких суточных не хватит оплатить моё «курортное» пребывание в госпитале.

В гипсе, без костылей доковыляв до номера, узнаю новость, что Вячеслава Фетисова три дня назад госпитализировали с приступом радикулита. Приступ был настолько сильный, что санитарам пришлось привязать Славу к носилкам и по узким лестницам гостиницы, прокувыркав, как космонавта на испытательной центрифуге, с большим трудом спустить «тело» к машине скорой помощи.

Рано утром команда уехала на игру, оставив меня одного. Поскучав, решил навестить Славу, я-то ходячий, а он – лежачий. В гостинице служащий помог мне к гипсу прикрутить пятку, сделанную из рукоятки клюшки, показал направление, и я потихоньку пошёл. Через час ходьбы, как всегда «вовремя» пошёл дождь. Возвращаться обратно глупо, т. к. по моим предположениям за следующим углом должен быть госпиталь. Гипс катастрофически намокал. Дошёл, нашёл, посидели, попили чайку, время для обоих пролетело незаметно, пора обратно. Медсестра принесла целлофановый пакет, помогла одеть на гипс. Попрощавшись, тронулся обратно.

К ночи с игры приехали наши, поинтересовались, как дела. Рассказал, что навестил Славу, что у него всё в порядке, ему полегче. Никто не поверил, что я своим ходом побывал у Славы, особенно наш врач Сапроненков Борис Михайлович. Самолётом возвращались в Москву, Слава Фетисов – на носилках, я – в гипсе. Стоимость нашего лечения оценивалась в четыре тысячи гульденов, это две тысячи долларов (по тысяче за каждого). Всё вспоминалось, как трагикомедия, хотя произошедшее не помешало нам через десять дней здоровенькими улететь в Нью-Йорк на три игры со сборной НХЛ за «Кубок Вызова».