Страница 1 из 33
Глава первая. Другой министр
Близилась полночь. Премьер-министр сидел в кабинете один, изучая длинный меморандум, но слова проскальзывали сквозь мозг, не оставляя ни тени смысла. Министр ждал звонка от президента далекой страны — когда же этот чертов господин соизволит протелефонировать? — и одновременно пытался избавиться от воспоминаний о событиях очень долгой, очень утомительной и очень неприятной недели, поэтому ни на что другое места в голове не хватало. Чем больше он старался сосредоточиться на тексте, тем явственней проступала перед глазами гнусная физиономия одного из политических оппонентов. Не далее как сегодня мерзавец появился в новостях и не только перечислил катастрофы последней недели (словно о них требовалось напоминать!), но и подробно растолковал, почему во всех до единого происшествиях виновато правительство.
При одной мысли об этих обвинениях у премьер-министра участился пульс: чудовищная ложь и несправедливость! Каким, спрашивается, образом правительство могло предотвратить обрушение моста? Что за возмутительные намеки на недофинансирование содержания? Да мосту было меньше десяти лет; лучшие эксперты теряются в догадках, почему он ни с того ни с сего переломился надвое, отправив на дно реки с десяток автомобилей. А чего стоят утверждения, что два отвратительных убийства, получивших в прессе столь мощный резонанс, произошли из-за нехватки полицейских? И как, скажите на милость, можно было предвидеть странный ураган в Западном графстве, который причинил такой ущерб и повлек столько человеческих жертв? И чем он виноват, что один из младших министров его кабинета, Герберт Чортли, избрал именно эту неделю для нелепейшего заявления: ему, видите ли, необходимо проводить больше времени с семьей?
— В стране царят мрачные настроения, — заключил противник, еле сдерживая довольную ухмылку.
Это, к несчастью, правда. Он и сам видит: люди подавлены куда больше обычного. И погода отвратительная; такие холодные туманы в середине июля… все ненормально, все неправильно…
Премьер-министр перевернул вторую страницу, увидел, сколько еще читать, и сдался — все равно ничего не получится. Он потянулся, подняв руки над головой, и с похоронным видом обвел глазами кабинет. Красивая комната; чудесный мраморный камин; напротив — высокие раздвижные окна, которые из-за подозрительных, не по сезону, холодов приходится держать закрытыми. Премьер-министр поежился, встал, подошел к окну и уперся взглядом в туман, липнувший к стеклам. И так, стоя спиной к комнате, услышал чей-то тихий кашель.
Премьер-министр замер нос к носу с собственным испуганным отражением. Он узнал этот кашель; слышал его и раньше. Он очень медленно обернулся. В комнате было пусто.
— Кто здесь? — неуверенно произнес министр с жалкой потугой на воинственность.
На краткий миг он позволил себе надеяться, что ответа не последует. Однако из дальнего угла комнаты тут же зазвучал голос, отрывистый и решительный, который словно зачитывал заранее составленное заявление. Голос шел — и премьер-министр знал это с первой секунды —с небольшого грязноватого портрета, где изображался человечек в длинном серебристом парике, похожий на лягушку.
— Премьер-министру муглов. Необходима срочная встреча. Прошу ответить немедленно. Всего наилучшего, Фудж. — Человечек с картины вопросительно уставился на премьер-министра.
— Э-э, послушайте… — забормотал тот, — сейчас не самый удачный момент… Видите ли, я жду важного звонка… от президента… э-э-э…
— Можно перенести, — отрезал портрет. У премьер-министра сжалось сердце: этого он и боялся.
— Но мне и в самом деле нужно…
— Мы устроим, чтобы президент забыл о звонке. И вспомнил о нем только завтра вечером, — объявил человечек. — Прошу вас немедленно ответить мистеру Фуджу.
— А-а… э-э… хорошо, — слабым голосом пролепетал премьер-министр. — Я встречусь с Фуджем.
Премьер-министр торопливо пошел к столу, на ходу поправляя галстук. Он едва успел сесть и пристроить на лице бесстрастное, с его точки зрения, выражение, как пустой очаг под мраморной каминной полкой внезапно ожил и заполыхал ярким зеленым огнем. Премьер-министр, еле сдерживая страх, смотрел, как в языках пламени возникла какая-то вертящаяся кудель, которая быстро превратилась в дородного, представительного мужчину. Через пару секунд гость, держа в руке желто-зеленый котелок и отряхивая пепел с рукавов длинной полосатой мантии, ступил на антикварный каминный коврик.
— А, премьер-министр, — Корнелиус Фудж решительно направился к хозяину, протягивая руку. — Рад видеть вас снова.
Премьер-министр не мог искренне ответить тем же, а потому промолчал. Он был нисколько не рад Фуджу, чьи эпизодические появления, и сами по себе пугающие, сулили одни неприятности. К тому же, Фудж выглядел неважнецки: осунулся, поседел, полысел, лицо озабоченное, мятое. Премьер-министру доводилось видеть такие лица у политиков, и это никогда не предвещало ничего хорошего.
— Чем могу служить? — спросил он, коротко пожимая гостю руку и указывая на самый жесткий стул перед своим столом.
— Даже не знаю, с чего начать, — пробормотал Фудж, отодвинул стул, уселся и пристроил на коленях зеленый котелок. — Ну и неделька, ну и неделька…
— Тоже не задалась? — сухо поинтересовался премьер-министр, надеясь тем самым дать понять, что ему и без чужих проблем хлопот довольно.
— А как же, конечно, — ответил Фудж, устало протер глаза и угрюмо воззрился на собеседника. — Все то же, что и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… Убийства Боунс и Ванс… не говоря о кошмаре в Западном графстве…
— Вы… э-э… ваши… я хочу сказать, кто-то из ваших прича… причастен к этим… событиям?
Фудж довольно сурово посмотрел на премьер-министра.
— Разумеется, — сказал он. — Надеюсь, вы понимаете, в чем дело?
— Я… — смешался премьер-министр.
Потому он и не любил визиты Фуджа. Что за манеры? Ведь он, в конце концов, не кто-нибудь, а премьер-министр, и ему не нравится чувствовать себя школьником, не выучившим урок. Но так, увы, повелось с самой первой встречи в день его назначения. Он помнил все так же ясно, как если бы это случилось вчера, и знал, что забыть не удастся до самого смертного часа.