Дорога домой

Она смотрела на образ. Молчала, лишь сердце, измученное заплаканное сердце тихо молилось, а разум только и мог шептать: «Помоги»… Несколько крупных капель упало на икону… Она поспешно их вытерла холодными пальцами, и снова стала просить… Богородица смотрела на неё и словно успокаивала своими добрыми ласковыми глазами…

Слёзы стихали. В сердце, словно умытом ими, черная буря тоски стала светлеть. Будто кто-то зажёг внутри маленький фонарь – маячок… Было грустно, но уже не так беспросветно, как раньше…

Мысли вставали на свои места. «Так, нужно поесть… Экспедиция вечером… Нужно собрать остатки вещей… Положить денег на телефон… Позвонить Боре…». Так не хочется выходить на улицу! Да и вообще никуда не хочется… Какая поездка?! Её мысли сейчас были там, в бескрайней глади лесов, изрезанной серпантинами дорог, в Тошкином интернате… В маленьком родном городке…

В городке! В её доме, в уютной квартирке, бедно обставленной, но до щемящей боли такой родной и нужной ей… Стоп!

Ей, и Антону! Как он плакал, когда они уезжали из дома! Как он любил эту квартиру… Сколько раз он спрашивал её: «Мама, когда мы поедем домой?!»

- Господи… - снова прошептала она, - помоги мне найти сына… Не оставь его! Я не отдам, никому его больше не отдам! О, как же я была не права!!!

Теперь она всё делала быстро. Домой! Почему ей сразу не пришла на ум эта мысль: Антошка сбежал домой! А куда ему ещё бежать в этой огромной стране?

… За полчаса номер был убран, ключ сдан, и Оля, перекусив мюслями с молоком и запив их горячей водой, накинув на плече свой походный рюкзак, быстро шагала по оживленным улочкам, на ходу доедая шоколадку. Только бы руководитель группы отпустил её! Только бы были билеты на самолёт! Только бы успеть, если конечно ещё можно успеть… «Тошка, - стучало в ей голове, - Тошка, миленький, держись… Господи, помоги нам… И тем, кто сейчас ищет своих детей, и тем, кто остался один в большом неустроенном мире…»

… А через полдня волнений, суеты, разговоров, молитв, она уже ехала в поезде «Москва - Нижневартовск», лежа на кровати и глядя, как проносится за окном это тревожное лето. «Нужно позвонить Боре… - думала она, - и поесть…». Дотянулась до кармана джинсов, вынула оттуда телефон, отыскала номер мужа. «Если он ещё не поменял его… Ну, раз не звонил – значит – не менял…». Так и есть, через несколько протяжных гудков раздался в трубке усталый и такой дорогой сердцу голос мужа:

- Алло, Оля!

Она вдохнула побольше воздуха и быстро проговорила, боясь, что сейчас он будет ругаться, и они поссорятся…

- Боря, ты молчишь, я выехала в Москву. Я обо всём договорилась! Меня отпускают. Я поеду сразу домой, может быть, Тошка рванул туда! Боря, я буду ждать его там. Вдруг он всё-таки жив… Я не могу здесь работать! Боря, я буду очень ждать твоего звонка, если ты что-то узнаешь о нём! Боря слышишь?

Нет, он не стал ругаться… Лишь только устало сказал:

- Да, Оля, я позвоню…

Нервы у неё были напряжены, и она молча повесила трубку…

… Дом. Вот оно, такое родное окошко на втором этаже пятиэтажной «хрущевки». Сколько она не была здесь? Она не помнила. Окна словно отбрасывали тень покинутого жилища… Она нетерпеливо потянула железную дверь… Такие родные низкие ступеньки, пыльные подоконники… И даже сломанные почтовые ящики, которые раньше так раздражали её, теперь успокаивали.

Ничто так не успокаивает заблудившееся, забывшее себя сердце, как постоянство места, где ты живёшь. Время идет, мы меняемся, меняется наше окружение, наши мысли, меняется даже наш характер, но вот ты возвращаешься на свою родину, на тот кусочек земли, где ты вырос – и видишь, что всё осталось прежним… Да, нет теперь той детской площадки, на которой ты играл со своими школьными товарищами, и тот дуб, который некогда казался тебе таким огромным – теперь всего лишь невысокое дерево… И двор стал поменьше, и ступеньки в подъезд другие… Но тот же дом, те же потемневшие от времени стены хранят отпечатки твоих детских ладошек, та же трава… Тот же воздух… Те же лавочки, только новые и покрашенные, на которых так же мирно и громко переговариваются бабушки в таких же застиранных ситцевых халатиках… И твоя квартира хранит ещё память о детских и юношеских твоих годах, и, напоминая о них, помогает тебе вспомнить себя… Дом на месте – и твоя душа успокаивается, и внутри, сквозь хаос изменений, невидимой опорой сквозит спокойствие.

Может быть, стабильность – и есть то ощущение, которого нам так не хватает в постоянно меняющемся пространстве? Ощущение, помогающее нам твёрдо стоять на ногах и увереннее чувствовать себя в суете беспокойных мыслей… И от нехватки его – куча проблем современного городского общества, которое в поисках себя и становлении себя в нём, потеряло постоянное место обитания, чувство надёжности и несокрушимости дома. Дерево, пустившее свои корни в землю, погибает, если его срубить, а человек - мечется и не может успокоиться, отыскивая всё новые источники удовольствия, позволяющие ему забыть гнетущее ощущение потерянности…

Мягко повернулся ключ в замке родной коричневой двери. Оля вошла в квартиру, зажгла свет, и, закрыв дверь, прислонилась к ней. Несколько минут просто стояла, вдыхая такой забытый воздух деревянных полов, пыли, соседских пирожков, стареньких оконных рам, мягкого ковра на полу: воздух своего дома… И устало оглядывала пустые комнаты… За окном ветер шуршал листьями тополя, а здесь было тихо…

Она сбросила рюкзак, не наклоняясь, сняла кроссовки. Осторожно ступая, боясь потревожить тишину, прошла по отозвавшемуся скрипом полу. Непривычно было после еврогостиниц видеть нехитрое убранство своего жилища: оно напоминало о том времени, когда не хотелось лишний раз идти в магазин, о том времени, когда покупка всего того, что относится не к категории «еды» тщательно взвешивалось, и откладывалось за отсутствием средств, о том, когда стоя у прилавка она тратила кучу времени, сравнивая цены на продукты… И строго ругала себя за каждую, как ей казалось, не туда потраченную копейку… Но…Оно напоминало ей и о тех днях, когда она с замирающей радостью прислушивалась к возне за стенкой и заливистому смеху двух любимых голосов отца и сына, о тех днях, когда по вечерам сынок обнимал её своими крохотными ручками и нежно целовал… О том, когда серой унылой осенью они вдвоём стояли у окна, поджидая папу с работы… О глупых ссорах из-за мелочей, возникающих в напряженной атмосфере безысходности… И о хрупком мире после примирения… И о тех редких деньках, когда они гуляли с мужем и слушали весёлый говорок подрастающего сына… О времени ожидания, времени перемен и расставаний…

Память… Удивительное свойство человеческого мозга, позволяющее нам вернуться в прошлое… Порою оно вредит нам, вырывая из реальности, порою – утешает, порой – вдохновляет, заставляя вновь и вновь переживать волнующие моменты жизни… Но в мелькании воспоминаний, погружаясь в их волны, ты рискуешь потерять настоящее. Почему же мы так любим прошлое? Что хотим мы найти там, возвращаясь в те дни, которых уже никогда не будет?

Или в памяти важны не события, не лица, а ощущение себя? То направление души, которое сопровождало тебя в эти моменты… Те мечты, быть может – нехитрые радости, та вера… Не это ли ищем мы, вспоминая отрывки киноленты жизни? И хотим изобрести машину времени… Может быть для того, чтобы найти себя?

…Фыркнула в кране прохладная струя воды. Она долго умывалась от слёз, от дороги, от пыли, от тяготивших её взглядов… Потом протёрла пыль в комнатах, помыла полы… Машинально, стараясь ни о чём не думать: каждая вещь здесь, каждый уголок напоминал ей о сыне… Она приготовила постель в его комнате: мало ли… Ведь пока нет никаких известий, вероятность того, что он погиб, равна вероятности того, что он жив… А вдруг, вдруг случится чудо! Об этом знает лишь один Бог, и с каждой появляющейся мыслью о сыне, она молилась… Незаметно прислушиваясь… Поглядывая на телефон… Ох, куда же деться от этих мыслей?

Нужно позвонить Боре. Может быть, ему хоть что-нибудь удалось узнать… Только сначала нужно немножко перекусить, или хотя бы выпить чаю… Оля присела на стул, откинулась на спинку. И задумалась…