Страница 70 из 124
После трехмесячного обучения, с февраля 1942 года, эскадрон начал осуществлять боевые операции локального характера против партизан или, как их называли немцы, «банд и их пособников» в радиусе 40–50 километров от Могилева.
После того как в апреле 1942 года Гитлер лично разрешил использовать казачьи формирования, произошла окончательная легализация всех казачьих частей, которая сняла с них всякие ограничения, предусмотренные нацистским руководством для большинства «туземных» формирований (исключение к тому времени составляли тюркские и кавказские формирования), и открывала обширные возможности для дальнейшего увеличения их числа. Так, вслед за первым эскадроном Кононова были сформированы 2-й, 3-й, 4-й и 5-й эскадроны (сотни), на основе которых в сентябре, по другим данным — в августе 1942 года, был развернут 102-й (позднее переименованный в 600-й) казачий дивизион (в немецких документах его иногда называли батальоном, а сами казаки в разговорах между собой именовали его полком). 1-я, 2-я и 3-я сотни дивизиона были конными, а 4-я, 5-я и 6-я пластунскими. В составе дивизиона имелась также пулеметная сотня (16 станковых пулеметов «Максим»), минометная (двенадцать 82-мм минометов) и артиллерийская (шесть 76-мм и шесть 45-мм орудий) батареи, подразделение связи, саперное, хозяйственное подразделения и духовой оркестр. Численность дивизиона составляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров, 201 урядник и 1521 казак[374]. Командиром дивизиона был назначен И.Н. Кононов, получивший к тому времени звание подполковника. Ближайшими его помощниками стали немецкий офицер связи обер-лейтенант (впоследствии майор) Ганс фон Риттберг и эмигрант майор Пуговничников — бывший офицер югославской армии. Пополнение в дивизион набиралось из Могилевского, Лепельского, Витебского, Смоленского и Оршанского лагерей военнопленных. Несмотря на то что некоторые довольно авторитетные исследователи настаивают, будто настоящими казаками были только 60 % от личного состава[375], сами участники событий утверждают обратное: «При отборе казаков в военнопленных лагерях, — вспоминает командир одной из сотен Червяков, — я исходил из нижеследующего: во-первых, отбирал чистокровных казаков, а не иногородних, во- вторых, по социальному положению — у кого есть отец, брат или дядя за границей, в-третьих, кто сам репрессирован Советской властью или кто из близких родственников его, а также казаки, пострадавшие от Советской власти за что-либо другое. Я при отборе казаков подходил очень осторожно… чтобы в нашу казачью семью не могли пробраться чуждые нам элементы: хохлы и мужики-лапотники»[376]. По всей видимости, этот казак несколько преувеличивает возможности лагерей для военнопленных, которые, согласно его описаниям, были своеобразными конвейерами по «изготовлению» казаков, причем определенных Категорий. Сам Кононов никогда не скрывал того факта, что «в частях и соединениях не только были казаки — были буквально все национальности вплоть до греков, французов и других национальностей».
Пополнив состав вермахта, эта довольно внушительная и хорошо подготовленная боевая часть проводила антипартизанские рейды в районах Бобруйска, Смоленска, Невеля и Полоцка, в ходе которых они «сжигали населенные пункты, расстреливали как партизан, так и обнаруженное в лесах население, арестовывали и частично уничтожали лиц, заподозренных в связях с партизанами»[377]. О боеспособности полка, пожалуй, лучше всего свидетельствуют выдержки из дневника генерала Шенкендорфа: «4.09.1942 г. 102-й казачий батальон с боем захватил и разрушил пять партизанских лагерей. Противник понес большие потери в живой силе, захвачено различного рода оружие и боеприпасы, а также снаряжение. В бою разбита партизанская банда, совершившая 22 августа нападение на автоколонну на дороге Витебск — Бешенковичи. 0.09.1942 г. В ходе операции „Рысь“ нами занято на восточном участке несколько покинутых партизанских лагерей. 102-й казачий батальон захватил 34 пленных и различное оружие. 22.10.1942 г. Приказ по корпусу № 123 об объявлении благодарности 600-му казачьему батальону по случаю годовщины его создания. 09.10.1942 г. Настроение казаков хорошее. Боеготовность отличная… Поведение казаков по отношению к местному населению беспощадное»[378].
По словам самого Кононова, на базе дивизиона был даже сформирован 17-й казачий танковый батальон, вошедший в подчинение 3-й танковой армии вермахта под Великими Луками в конце мая 1942 года, где и остался в качестве отдельного подразделения[379], но на сегодняшний день каких-либо документальных подтверждений существования подобного подразделения обнаружить не удалось. Вплоть до июня 1943 года дивизион Кононова играл важную роль не только в антипартизанских операциях в тылу групп армий «Центр» и «Юг» и в охране немецких коммуникаций, но и участвовал в столкновениях с регулярными частями Красной армии: с 15 мая по 20 сентября под Великими Луками и с 22 октября по 4 апреля 1943 года под Смоленском. Это казачье формирование считалось одним из самых боеспособных среди всех «восточных частей», и именно поэтому в январе 1943 года оно было удостоено особой «чести» — во время поездки по тылам группы армий «Центр» его посетил генерал-лейтенант А.А. Власов.
Несмотря на то что дивизион был на очень хорошем счету у немцев, морально-психологическое состояние некоторой части казаков или людей, называвших себя казаками, было подавленным. Опорой Кононову служили 1-й и 2-й эскадроны, считавшиеся элитными: туда попадали только тщательно проверенные бойцы. Во всех же остальных подразделениях были не только те, кто действительно ненавидел советскую власть, но и те, кто просто пытался вырваться из лагерей для военнопленных, где их ждало только одно — голодная смерть. Многие из них, попав в дивизион, начинали вести подрывную работу и склонять своих новых «товарищей по несчастью» к побегу. За многие месяцы войны казаки-коллаборационисты насмотрелись всякого. Видели они поведение немцев на оккупированных территориях, видели пытки и унижения мирного населения, да и воевать приходилось не против «бандитов и их пособников», а против таких же, как они сами, славян, только защищающих свою землю. Естественно, все это не могло не отразиться на моральном состоянии, и казаки начали переходить на сторону партизан. Так, например, 15 апреля 1943 года большая часть 3-го и 4-го эскадронов, а также артдивизиона, перебив немецких связистов и казачьих офицеров, ушла в лес к партизанам, а 18 июня 1943 года произошел и вовсе уникальный случай. В партизанский отряд Королева, действующий в Осиповическом районе Могилевской области, перешли 16 солдат (все бывшие военнопленные) и заместитель командира одного из эскадронов дивизиона Кононова — князь-эмигрант Н.М. Гагарин. При этом они захватили с собой 5 пулеметов, 16 винтовок, ротный миномет, автомат, 2 пистолета, 8 гранат и 2 тысячи патронов[380]. На первом же допросе Гагарин, приехавший воевать на Восточный фронт из Югославии в мае 1942 года и люто ненавидевший коммунизм и советское государство, объяснил свой переход тем, «что не может переживать и терпеть тех издевательств над русским народом, которые проводят немцы»[381].
4 апреля 1943 года 600-й казачий дивизион был направлен в Могилев, а 7 июня начал по частям перебрасываться в польский городок Млаву (Милау), где формировалась 1-я казачья дивизия полковника Гельмута фон Паннвица. К этому времени дивизион численностью примерно в 2 с половиной тысячи человек представлял собой крупную, отлично вооруженную боеспособную единицу и имел на вооружении «7 артиллерийских орудий, свыше 120 русских пулеметов, много немецких пулеметов, 19 грузовых машин, 3 легковых, около тысячи хорошо откормленных лошадей»[382], что позволило ему с легкостью развернуться в 5-й Донской полк 2-й бригады 1-й казачьей дивизии.
374
Черкассов К. Генерал Кононов: ответ перед историей за одну попытку. С. 129.
375
Littlejohn D. The patriotic traitors. A history of collaboration in German occupied Europe. London, 1972. C. 298.
376
ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 39. Л. 175.
377
Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 73.
378
Цит. по: Александров К. Трагедия Донского казака Ивана Кононова // Посев. 2000. № 3–6.
379
Александров К.М. Казачество России в 1941–1943 гг.: неизвестные страницы истории // Новый часовой. 1995. № 3. С. 81.
380
РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 20. Л. 114.
381
Там же.
382
На казачьем посту. 1944. № 38. С. 12.